Георгий Савицкий - Небесный спецназ Сталина. Из штрафной эскадрильи в «крылатые снайперы» (сборник)
Пара «лавочкиных» загнала в капкан «Вервольфа» после того, как он попытался атаковать подбитую «пешку». Герман Вольф увидел краснозвездный пикировщик, когда тот ковылял на одном двигателе. Второй оставлял за самолетом черный, косматый шлейф дыма.
С первой попытки сбить даже подбитый бомбардировщик Пе-2 оказалось невозможно. Злая «пешка», которая создавалась изначально как тяжелый истребитель, сполна проявила свой крутой норов. Навстречу «Мессершмитту-109» с оскаленным волком на фюзеляже хлестнули тугие плети раскаленного свинца. Турельные пулеметы штурмана и стрелка-радиста в хвосте не давали приблизиться Герману Вольфу на дистанцию уверенной стрельбы. Снизу к русскому самолету тоже было не подобраться: размещенный на нижней турели крупнокалиберный пулемет УБТ бил очень точно. Герман только каким-то чудом сумел переворотом уклониться от очередной огненной плети. Экипаж «пешки» оказался опытным, летчик постоянно маневрировал, давая возможность штурману и стрелку вести огонь под наиболее выгодными углами. Хотя только с одним работающим двигателем это было довольно сложно сделать.
– Dummkopf! – снова выругался «Одинокий Волк».
Выполняя вираж, он успел заметить два «лобастых» силуэта, вывалившихся из облаков. И это были явно не «фокке-вульфы-190»! Теперь уж майору люфтваффе пришлось окончательно оставить подбитую «пешку» в покое и уходить от преследования двух краснозвездных «ястребков». Русские дожимали истребитель с черными крестами и вздыбленным волком на фюзеляже. Герман Вольф отчаянно виражил, однако «стряхнуть с хвоста» их не получалось. Но все же «Фридрих» был более маневренным, легким, чем русские истребители.
После иммельмана майор Вольф пошел вниз и на развороте все же зашел в хвост отставшему от ведущего «Лавочкину». Концентрические круги коллиматорного прицела Revi перечеркнули силуэт русского истребителя. Герман ручкой управления подтянул нос вверх и нажал на гашетки пушки и пулеметов – дымно-огненные плети стеганули по фюзеляжу и крыльям «Суперраты». Крутясь, отлетела левая плоскость с красной звездой. Испещренный пробоинами и объятый пламенем фюзеляж завалился вбок. Герман Вольф наклонил свой «Мессершмитт-109», наблюдая, как падает сотворенный им же метеор. На фоне земли мелькнул белый купол парашюта – невероятно, но летчику удалось покинуть пылающий обрубок некогда грозной боевой машины! Что ж, он заслужил жизнь…
Герман Вольф развернул свой истребитель и пошел на свой аэродром. До аэродрома оставалось совсем немного, когда внезапно истребитель затрясло, как в лихорадке. Стрелка температуры масла на циферблате полностью ушла вправо. Verdammt! (Проклятье!) К тому же заклинило правый элерон, истребитель «потяжелел», стал управляться плохо. И летчику пришлось «налегать на ручку». Он сориентировался по карте в планшете: до аэродрома оставалось всего несколько километров. Дотяну! Проклятье! – я дотяну.
Вот и аэродром. Раскачиваясь, словно пьяный, и оставляя за собой черный шлейф дыма, «Мессершмитт» Bf-109F-4 начал заходить на посадку. И без того капризный на взлете и посадке «Мессершмитт-109» словно взбесился! Его раскачивало, тянуло в сторону, перегруженный поврежденный мотор захлебывался. Пилот в задымленной кабине отчаянно сражался с управлением.
Верный «Фридрих» Bf-109F-4 не подвел – самолет плюхнулся на «брюхо» и пробороздил собой взлетное поле. Герман Вольф аварийно сбросил фонарь и выбрался наружу. Он побежал прочь от подбитой машины, а ему навстречу уже неслись пожарные с брандспойтами и огнетушителями. Летчик упал прямо в траву, а потом перевернулся на спину, жадно ловя раскрытым ртом воздух. Полежав немного, он поднялся и пошел к штабу своего штаффеля[11].
Возле блиндажа стояли летчики. Увидев Вольфа, один из них молча протянул пачку папирос, другой – бензиновую зажигалку.
– Как вылет?
– Живым с того света вернулся, а, Герман?
– Danke. (Спасибо.) Да почти что так. Меня атаковали две «суперраты», одну из них сбил, – скупо ответил Герман Вольф. Он всегда придерживался поговорки: «Kurze Rede, gute Rede» («Краткая речь – хорошая речь»). – Русские сейчас сильны, как никогда, но мы сокрушим их!
– Och, gut! «Одинокому волку» потрепали холку?! – К пилотам люфтваффе подошел молодой щеголь.
– Die scheize Acht! (Говенная задница!) – Герман и не собирался прятать свое чувство брезгливости. Этот молокосос только пару месяцев назад получил «крылья» пилота-истребителя люфтваффе, а уже корчит из себя «эксперта».
Стоящие рядом летчики переглянулись. Вызывающие манеры молодого пилота и холодная и яростная невозмутимость опытного «Оборотня» постоянно приводили к конфликтам.
– Майор Вольф, не забывайтесь! Я граф и лейтенант люфтваффе.
– Adel liegt im Gemüte, nicht im Geblüt. Ein gut Gemüt ist besser als ein gut Geblüt (Благородство не в крови, а в характере. Доброе сердце лучше хорошей крови), – спокойно и даже немного отстраненно ответил Вольф старой немецкой поговоркой.
Ein finstrer Blick kommt finster zurück. – Мрачный взгляд в ответ на мрачный взгляд. Так можно было охарактеризовать отношения между Ein-zammen Wolf – «Одиноким волком» и молодым заносчивым лейтенантом Манфредом фон Штрахвитцем. Этот сукин сын успел надоесть до печенок всем пилотам истребительной эскадрильи. Сын весьма влиятельного в кругах командования люфтваффе генерала, он вообразил, что ему все позволено.
Он не понимал, что награды просто так не даются. А тем более – сейчас, когда русские существенно усилили свои позиции.
Что ж, совсем скоро щенок наберется опыта, только вот сумеет ли он применить то, чему научился? Успеет ли?
Глава 4
Удар на рассвете
Утро нового дня началось с рева моторов гитлеровских «охотников». Целое звено истребителей-бомбардировщиков «Фокке-Вульф» Fw-190F-2 пронеслось над летным полем советского аэродрома.
«Аэрокобры» майора Волина как раз выруливали на взлет. Александр Волин вместе с Олегом Погореловым уже начали разбег, когда в наушниках раздался голос руководителя полетов:
– Леопард-1, осторожно, они сзади!!! Четверка «фоккеров» у тебя за спиной.
– Вас понял, Клен, продолжаю взлет, – спокойно, как ни в чем не бывало ответил Волин. – Ведомый, подтянись, не отрывайся от моего хвоста.
– Понял тебя, Леопард-1, – голос молодого летчика дрожал, он сдерживался из последних сил, однако вел свой истребитель на взлет вслед за ведущим.
– Всем Леопардам – рассредоточиться по рулежным дорожкам и запасным полосам! Взлетать самостоятельно и вести бой парами!
Между тем Александр Волин продолжал взлет, мотор ревел на максимальных оборотах, летчик строго выдерживал режим, буквально миллиметровыми движениями рычага управления двигателем и изменением шага винта. Сейчас требовалось абсолютное хладнокровие – сравнимое с температурой абсолютного нуля! Иначе – смерть. Бывшему штрафнику не привыкать под смертью ходить, но сейчас он балансировал на острие ножа, который был готов перерезать тонкую нить его жизни. Сейчас взгляд Волина был прикован к стрелке тахометра[12] и к указателю скорости. Сто восемьдесят километров в час, 190, 200, 250, 280, 300, 320…
