Эли Бертэ - Братство волка
— Ради бога, барон! — вскричал поверенный с испугом. — Что вы задумали? Я не осмелюсь…
— Жалкий трус! — вспылил Ларош-Боассо, топнув ногой, но тут же взял себя в руки и продолжал спокойнее: — Мы будем поступать в зависимости от обстоятельств. Мы должны быть неразлучны и воспользоваться первым удобным случаем, а тогда… Слушайте же, так как вы непременно этого требуете, я обещаю вам способствовать вашему браку с Кристиной, этой восхитительной девушкой, от которой мне приходится отказаться.
— Сдержите ли вы обещание, барон? Если бы я мог вам верить…
— Даю честное слово дворянина! Как бы низко я ни пал, подобному слову я еще не изменял никогда. И вы мне поверите, не правда ли? — прибавил он с бешенством, которое едва мог сдерживать. — Вы будете выполнять мои приказания, что бы я ни говорил или делал!
— Однако, барон, все же надо бы знать…
— Молчите! В путь! Мы теряем время!
Легри не посмел возражать. Они уже были во дворе. По приказу барона подвели двух оседланных лошадей. Однако Легри еще не окончательно решился на предприятие, бесспорно, опасное, а быть может, и преступное, и потому не торопился садиться на лошадь. Ларош-Боассо уже заносил ногу в стремя, когда кто-то легко коснулся его плеча. Барон обернулся, взбешенный этим вмешательством, и увидел кавалера де Моньяка. Старый конюший держал под полой своего полукафтана две шпаги одинаковой длины. Он имел вид весьма решительный.
— Послушайте-ка, господин барон, — сказал он тоном довольно дерзким. — Так не уезжают. Я вашим кузеном еще не стал и не стану никогда, а потому имею право пригласить вас на небольшую прогулку до опушки леса. Там есть место, где…
Барон не отвечал и стоял с неподвижным взором, как бы не понимая, что от него требуют. Наконец он сделал нетерпеливое движение и вскричал:
— Ступайте к черту, старый враль! Мне некогда слушать вздор! В другой раз я, пожалуй, убью вас, но не сегодня!
Он хотел вскочить в седло, но кавалер удержал его за фалду.
— Может, я и мелю вздор, милостивый государь, — сказал он с тем холодным гневом, который свойствен людям желчным, — но взгляд у меня еще верен, рука не дрожит. Итак, я приглашаю вас…
— Выпусти мою полу, старый дурак, выпусти! Или, невзирая на твои седины…
Он занес руку, кавалер не шевельнулся.
— Теперь, милостивый государь, — сказал он, — вы более не можете отказать мне в удовлетворении, на которое я имею право.
Эта упорство убедило барона. Он задумался на несколько секунд.
— Совсем помешался старик, — пробормотал он наконец. — Ну ладно, покончим с этим; надолго это дело меня не задержит. Легри, брось лошадь и ступай с нами.
— Куда, барон?
— Куда нас поведет кавалер. А секундант у вас есть, мосье де Моньяк?
— Вы очень любезны, господин барон, — ответил кавалер, сняв шляпу и вновь приняв свой обычный тон щепетильной учтивости. — Я желал бы пригласить секундантом дворянина. Я хотел послать за маркизом де Гальефонтен, но это слишком задержало бы всех нас. С вашего позволения, я позову егеря Контона, который стоит вон там; он был солдатом, а если учесть, что мосье Легри простой мещанин, то мы будем вполне равны.
— Зовите, кого хотите, черт вас возьми! — вскричал барон с нетерпением. — Только поторопитесь.
Кавалер, обрадованный согласием, поспешил предупредить егеря, который остался очень доволен тем, что ему оказали такую честь. Затем, не обращая внимания на толки слуг, наполнивших парадный двор, противники и секунданты направились к воротам.
— Чтобы лошади были готовы, — приказал барон своим людям, выходя из замка. — Мы вернемся через пять минут.
Вскоре они достигли соседнего леса. На первой прогалине кавалер остановился.
— Не кажется ли вам, что это подходящее место? — спросил де Моньяк у Ларош-Боассо.
— Совершенно подходящее.
Старый конюший тотчас скинул с себя полукафтан и жилет, потом подошел к барону и подал ему шпаги, чтобы противник выбрал любую из них. Ларош-Боассо взял первую, которая попалась под руку, и в свою очередь стал готовиться к бою.
При первом выпаде кавалера Легри, удивленный его ловкостью, пробормотал сквозь зубы:
— Гм, старый солдат битвы при Фонтенуа не худо берется за дело. Ларош-Боассо — искусный фехтовальщик, но он встретил противника, достойного себя. Даже не знаю, кому из этих двух желать успеха: старик на меня зол, но и Ларош-Боассо стал опасен, очевидно, у него на уме что-то страшное, а мне совсем не хочется становиться преступником. Пусть Бог или черт решает, кто из них победит!
Он не успел произнести этого великодушного желания, как шпаги противников скрестились с громким лязгом.
В это время Леонс и Дени скакали в каменоломни Монфишэ, куда был загнан жеводанский зверь. Эти заброшенные каменоломни находились посреди горной и лесистой местности, где Леонс впервые встретился со зверем, на которого сейчас вел охоту. Но воспоминание о той схватке нисколько не охлаждало пыл молодого человека. Менее чем через четверть часа он и его спутник на взмыленных лошадях и едва переводя дух от быстроты, с которой мчались, прискакали к проходу, который стерегли Жервэ и несколько крестьян, вооруженных дубинами и ружьями. Проход этот был не что иное, как пролом в скале, устроенный некогда для проезда телег; две базальтовые глыбы находились по обе его стороны. Через это отверстие было видно довольно обширное пространство, окруженное остроконечными скалами и усеянное камнями и кустарником. Жервэ и его товарищи держали на привязи двух собак, которые рычали, временами поглядывая на вход в каменоломню. Увидев Леонса и Дени, Жервэ обрадовался.
— Я вас ждал с нетерпением, — сказал он, пока всадники сходили с лошадей. — Это хитрое животное приближалось к нам несколько раз, так что я стал побаиваться, как бы оно не рискнуло прорваться сквозь проход. К тому же начинает темнеть, а если его не убить засветло, то можно быть уверенным, что волк у нас уйдет, как его ни стереги!
— Ты уверен, что он не выбрался из западни? — спросил Дени.
— Конечно, посмотрите, как собаки рвутся и нюхают воздух, чуя близость зверя. Проклятый волк не более как в пятидесяти шагах отсюда!
— Хорошо, — сказал Леонс. — Ты, Дени, оставайся с этими добрыми людьми и будь готов встретить волка, если он попробует от нас ускользнуть. Я же один войду туда с Кастором; для обороны мне будет достаточно моего карабина со штыком и охотничьего ножа.
Дени слушал с изумлением, к которому примешивался страх.
— Простите мою дерзость, — сказал он почтительно. — Но я позволю себе обратить ваше внимание на опасность, которой вы подвергаетесь, идя совершенно один на грозного зверя. Он будет неистово бороться за свою жизнь! С вашего позволения, я пойду с вами, и вместе…
