Инге Отт - Тайна рыцарей тамплиеров
Когда по окончании рабочего дня друзья и родственники собирались вечером за большим столом в не дома каменотесов, Жакоб крутился рядом с мужами и слушал во все уши, стараясь не пропустить ни слова из того, что, возможно, будет сказано о тамплиерах.
Однажды вечером корабельщик Фридольф спросил:
— Не хочешь ли ты, Арнольд, отдать мне своего Жакоба в учение? У тебя четыре сына, а у меня ни одного. Или ты считаешь, что ремесло корабельщика не так хорошо, как ремесло каменотеса?
— Жакоба, — удивленно спросил Арнольд, — который собирается стать тамплиером? Разве тебе об этом не известно?
— Тамплиеры тоже будут рады дельному корабельщику.
— Здесь ты прав, Фридольф, а к ремеслу корабельщика я отношусь с уважением, — сказал Арнольд, вопросительно посмотрев на Жакоба. Жакоб представил, как в развевающемся тамплиерском плаще он плывет на Восток. Он будет угрожать своим флотом священным местам христианства. Покорит их. Для корабельщика мир открыт, а Лион и воротами в этот мир. Мальчик ликовал.
Неделю спустя он пришел со своим узелком к корабельщику Фридольфу и стал его подручным. В доме Фридольфа также был большой стол в кухне, напоминающей родную, и так же мужчины и женщины собирались там по вечерам и обсуждали события дня. Иногда вместе с Фридольфом Жакоб приходил на кухню к своим родителям. Но ему казалось, что в ней все изменилось, поскольку он сам изменился с тех нор, как стая работать. Теперь он был повзрослевшим ребенком.
В доме у Фридольфа Жакобу нравилось, хотя он и бросал полные сожаления взгляды на хозяйскую дочку Катрин, сидевшую рядом с матерью у очага; она то ощипывала курицу, то жарила горох для утреннего напитка. У нее были густые кудрявые волосы, и однажды она тайком сунула мальчику пышку. Она украдкой вынула се из передника и, потупив взор, спросила «Хочешь?» При этом лицо Катрин сильно покраснело, и Жакоб заметил, что у нее горели даже уши. Когда они познакомились лучше, он помогал ей лущить фасоль или же наполнял лейку водой, если ей приходилось работать в саду. Как-то вечером, когда солнце еще не успело скрыться за горами, он сказал Катрин в саду, что намеревается стать тамплиером. Тогда она опечалилась и оставила его.
— В последующие дни Жакоб был очень несчастен, так как Катрин больше не удостаивала его даже взглядом. Жизнь в доме корабельщика стала мрачной. В самом деле, размышлял Жакоб, мог ли тамплиер иметь подругу? Тяжелые раздумья мешали Жакобу уснуть, когда ночами он ворочался на мешке с соломой в своей чердачной комнате. Разве не было возможности объединить оба его намерения? Он раздумывал, проверяя разные варианты. Если бы Катрин знала, как он из-за нее мучается, она, возможно, меньше наказывала бы его невниманием.
Наконец после мучительных ночей Жакоб нашел выход. Как-то, встретив свою подругу в саду, он но дошел ж ней и как бы между прочим сказал:
— Кстати, я вовсе не обязательно стану тамплиером. Некоторое время я могу быть побратимом ордена, — увидев недоумение Катрин, он размял маковую коробочку и сказал, рассыпая семена: — Конечно, я югу оказаться полезным и для Великого магистра. Ты должна понять, это мой долг. Все-таки он мой крестный отец!
Катрин с серьезным видом кивнула.
— Если ты станешь настоящим корабельщиком, — казала она, — ты должен будешь сделать для магистра что-нибудь значительное. Пока же стоит подумать, что именно, — затем она слегка пододвинула ногой лейку в сторону Жакоба, и он наполнил ее водой из реки. С этого вечера жизнь в доме корабельщика ронять стала светлой.
— Пошли, — сказал как-то Фридольф, — похвастаемся перед твоими родителями успехами сына! — он добродушно засмеялся.
Жакоб бросил взгляд на Катрин, сидевшую рядом с матерью и что-то размешивавшую в большой глиняной миске. Затем побежал вслед за мастером. Был теплый летний вечер, и небо еще не совсем потемнело. «Часто ли, — в первый раз спросил себя Жакоб, — я ходил вечерами вместе с мастером к своим родителям?» Он подсчитал, что почти два года живет в доме корабельщика. Родительскую кухню он еще посещал, но все же чувство родного дома у него почти исчезло. Теперь он принадлежал к кругу корабельщиков, говоривших не о пилах для камня, не о резцах и колодах, а о палубах, мачтах и смоле; и он смотрел на свои почерневшие от смолы кисти рук, которые с недавних пор стали так сильно торчать из рукавов. Голые его ступни также были просмолены и горели. Жакобу каждый день поручали работу, и она делала из него мужчину. Соседи уже собрались за столом в кухне родительного дома.
— Король, — прошептала мать, боязливо посмотрев на дверь, словно сказала что-то неподобающее, — собирался вступить в орден в качестве почетного члена. Но тамплиеры отклонили его кандидатуру.
— Это я хорошо могу понять, — отозвался Арнольд, подмигнув вошедшим, — если тамплиеры примут короля, они должны будут присвоить ему ранг, соответствующий его положению в светской иерархии. Они ведь не могут принять в свои ряды короля как обыкновенного монаха, что вы думаете! Он воспринял бы это как оскорбление. Я слышал, король собирается назначить своего сына магистром ордена.
— Он желает узнать тайну ордена! — приглушенно воскликнул мельник. — Для этого нужно быть, по крайней мере, магистром, иначе к тайне не подступиться. Он ведь собирается обучиться алхимии, ха-ха-ха!
Фридольф сказал, передвинувшись на другое место на скамье:
— После того как королю отказали, о тамплиерах неизвестно из какого источника стали распространяться злобные слухи. Все равно, поверим мы им или нет, эти слухи, если только их будут распускать достаточно долго, просочатся в каждый дом, в каждое сердце и в каждый мозг. Так происходит со всякими слухами, уж это точно известно! Теперь ведь никого не интересует, не король ли из мести способствует распространению слухов.
— Король желает охватить всю Францию единым законодательством, — вмешался купец, дав присутствующим новую пищу для размышлений, — но на пути стоит орден тамплиеров, представляющий собой независимое наднациональное правовое образование. Король не может заставить тамплиеров повиноваться при помощи его законов, так как у них есть собственные, и орден подчиняется только папе.
— Только папе… — презрительным эхом ответил Фридольф.
— Кроме того, король весь в долгах, тамплиеры же, напротив, с их девятью тысячами поселений в Европе и с их флотом, считаются очень богатыми — здесь не учитывается движимое имущество.
— Как только король стал чеканить фальшивую монету, — напомнил Арнольд, — ему пришлось бежать от народного гнева к тамплиерам. Вот уж он, наверное, насмотрелся на их богатства в сокровищнице!
