Мишель Зевако - Капитан
– Хорошо! Раз уж вам непременно хочется сразиться…
– Слишком поздно, монсеньор! – прервал его шевалье ледяным тоном. – Именем короля я беру вас под стражу.
– Вы берете меня под стражу? – пролепетал герцог. – А кто вы такой, чтобы арестовать меня именем короля!? Вы – всего лишь Капитан!
– Нет, монсеньор! Я королевский рыцарь! – с гордостью ответил молодой человек.
– Ах, ты королевский рыцарь?! И ты имеешь наглость меня арестовать?! – взревел Гиз. – Хорошо!
Умри же!
Герцог выхватил кинжал и нанес сокрушительный удар. Однако удар этот пришелся в пустоту: шевалье успел броситься на землю. В следующий миг Капестан уже снова был на ногах. Герцог, находившийся в трех шагах от него, начал наступать. Капестан же спокойно скрестил на груди руки – точно так же, как Гиз пару минут назад.
– Теперь вы больше не принадлежите мне, монсеньор, – заявил шевалье. – Я уже не имею права всадить вам в глотку кинжал, которым вы пытались меня прикончить. Разумеется, вы можете меня убить. Однако имейте в виду: вы убьете посланца короля Франции!
Рука герцога, уже занесенная для нового удара, безвольно упала.
– И даже если вы расправитесь со мной, – продолжал Капестан, – вас все равно арестуют мои люди.
Гиз застыл на месте.
– Но это уже будет вооруженное сопротивление представителю власти, то есть открытый мятеж, – торжественно провозгласил молодой человек.
Герцог попятился назад.
– И тогда вам отрубят голову, монсеньор! – мрачно заявил шевалье.
Гиз пробормотал проклятие и бросил кинжал на грязный пол.
– Если же вы сдадитесь без борьбы, то, скорее всего, дешево отделаетесь. Через неделю вы уже будете на свободе! – усмехнулся Капестан.
«А ведь верно, – подумал герцог, – я же ничего не теряю. Возможно, несколько дней, проведенных в тюрьме, лишь укрепят мои позиции и поднимут мою популярность. Пожалуй, я выйду из Бастилии даже более сильным, чем раньше».
– Вот моя шпага! – сказал он, протягивая свое оружие шевалье.
– Оставьте ее себе, монсеньор, – проговорил тот. – Вы просто будете следовать за мной: этого вполне достаточно.
Капестан распахнул дверь и знаком пригласил герцога пройти в маленькую комнатку. Гиз повиновался. Тогда шевалье захлопнул дверь и запер ее на два оборота ключа: герцог оказался под замком! Он был заточен в клетушке, где не было даже окон!
Капестан вышел на улицу и направился на постоялый двор «Славная встреча». Сначала шевалье оседлал своего коня, а потом разбудил Коголена. Через четверть часа Коголен, еще не совсем проснувшийся, стоял на часах у дверей комнаты, в которой шевалье запер герцога де Гиза.
– Коголен, – сказал своему оруженосцу Капестан, вкладывая ему в руку пистолет, – я последовал твоему совету: поставил на карту все – и выиграл. Богатство здесь, за этой дверью. Сто тысяч золотых экю, слышишь?
Глаза Коголена округлились. Он издал нечленораздельный звук.
– Я распорядился, чтобы хозяин игорного дома принес деньги сюда, – продолжал шевалье. – Сейчас я буду искать тайник, чтобы их спрятать, но боюсь, как бы этот мерзавец не вздумал сбежать вместе с золотом.
Рука Коголена судорожно сжала пистолет.
– Пусть только попробует! – проговорил верный оруженосец. – Он у меня получит!
– Хорошо! – кивнул шевалье и вскочил на Фан-Лэра.
Было уже одиннадцать часов вечера. Капестан поскакал на Ломбардскую улицу. Парижанам надоело кричать и бесноваться, и они разбрелись по домам. Париж спал – но нервным, беспокойным сном, который предшествует дням страшных потрясений.
Шевалье постучал в дверь постоялого двора, где выступали комедианты. Войдя в зал, он сунул хозяину в руку пять пистолей и что-то шепнул ему на ухо.
Хозяин поставил на стол три бутылки своего лучшего вина и четыре кружки и, пока Капестан откупоривал бутылки, поднялся наверх. Через десять минут появился Тюрлюпен, а за ним – Толстый Гийом и Готье-Гаргиль. Из-за того, что их разбудили. у них поначалу было плохое настроение, но оно мгновенно улучшилось, как только комедианты увидели бутылки.
Скоро вино было выпито. Тогда Капестан спросил:
– Господа, не желаете ли вы сыграть фарс, который я сочинил? Но я тоже хотел бы участвовать в представлении…
Тюрлюпен вздрогнул и удивленно уставился на шевалье.
– Черт возьми! – воскликнул Толстый Гийом. – Я просто восхищаюсь вами, сударь!
– Эй! Эй, хозяин! – крикнул Капестан. – Эти бутылки уже пусты!
Он бросил на стол золотую монету. Хозяин полетел в погреб так, словно за спиной у почтенного трактирщика выросли крылья.
– Я согласен с Гийомом! – заявил Готье-Гаргий. – Мы будем счастливы играть с таким благо родным человеком.
– А вы что скажете, мэтр Тюрлюпен? – обратился шевалье к третьему актеру.
– Я согласен с моими друзьями, – важно откликнулся тот. – Хотя мне все-таки хотелось бы, чтобы вы рассказали нам сюжет пьесы.
– Хорошо! – кивнул Капестан. – Скажите, являетесь ли вы сторонниками Его Величества Людовика Тринадцатого, храни его Господь?
– Разумеется! – воскликнул Тюрлюпен. – Я ненавижу тех негодяев, которые хотят его убить. В наших пьесах мы всегда за слабых и против сильных!
– Прекрасно! – обрадовался шевалье. – Тогда слушайте. В моем фарсе речь идет об одном нахале, который возомнил себя властелином.
Тюрлюпен придвинулся к Капестану и шепнул:
– Гиз?
– Да! – выдохнул тот.
– Это опасно? – деловито осведомился актер.
– Вовсе нет! – заверил его шевалье. – Никакого риска и много славы.
– Только добейтесь для нас привилегии, которые имеют господа из Бургундского отеля[18], а об остальном я позабочусь, – сказал Тюрлюпен, возвращаясь на свое место. Готье-Гаргий и Толстый Гийом пили.
– Пьеса этого господина достойна того, чтобы ее сыграть, – объявил Тюрлюпен.
– Значит, сыграем! – дружно воскликнули актеры. – Когда будет представление?
– Сейчас! – ответил Капестан.
– Ого! Даже не будем разучивать роли? – удивились комедианты.
– Сыграем экспромтом, – решил Тюрлюпен.
– Но где мы возьмем публику? – недоумевали актеры.
Шевалье поднял свою кружку. После того, как все чокнулись, он произнес тост:
– За ваше здоровье, за вашу славу, господа! Вы говорили о публике? У вас будет такая прекрасная публика, о какой вы никогда и не мечтали! На ваш триумф будут взирать миллионы глаз!
– Но где мы найдем такой большой зал? – робко спросил Толстый Гийом.
– Он уже найден, – ответил Капестан. – Нашим залом будет весь Париж! И помните, господа: среди зрителей будет присутствовать одна достойная дама!
– Дама! – оживился Готье-Гаргий. – И что же это за дама?
