Богдан Сушинский - Остров обреченных
Когда тропа привела их к переходу над пропастью, Маргрет вдруг поняла, что пройти над ней силы воли не хватит. Рой, который даже не догадывался, что впереди их ждет такой опасный участок пути, тоже забеспокоился. Тропа представала узкой и мокрой, к тому же местами она была залита потоками грязи, смытой с вершины горы.
– Что будем делать? – спросила Маргрет, прижимаясь к влажной скале, выступавшей над их головой в виде небольшого карниза.
– Пробираться.
– Но мы же сорвемся.
– Козы как-то проходят.
– Я тоже проходила. Но тогда было сухо. Хотя тогда я тоже до смерти боялась.
– Что же ты предлагаешь: возвращаться к перевалу?
Маргрет задумчиво помолчала. Она знала только один путь в лагерь, и пролегал он через этот проход. Как добираться до хижины от перевала, к которому тоже нужно идти почти две мили, она не ведала, но понимала, что путь этот будет долгим, и что где-то там, на перевале, им придется заночевать.
– Рой, ты сможешь поднять этот камень? – уткнулась носком ботинка в небольшой, валявшийся у ее ног ракушечник. – Если сможешь, отнеси его и прикрой им начало тропы со стороны обрыва. Упираясь в него, через шаг можно будет поставить второй. Семь – восемь таких камней – и мы сможем спокойно ходить по этому карнизу, когда нам вздумается.
Рой с уважением взглянул на жену: это была мысль! Ничего не сказав, он поднял камень и понес к тропе. По дороге он наткнулся еще на два камня, валявшихся у входа на карниз. Четвертый, чуть помельче, поднесла Маргрет…
* * *Бастианны в «форте» не оказалось. Очевидно, она ждала их уже в хижине, и они сразу поняли почему: одна из опор «форта» не выдержала тяжести дождевой массы и упала, другая накренилась. Значительная часть их стоянки, та, что со стороны скалы, была залита и превратилась в лужу. Да и вторая часть тоже промокла, поскольку парусина от ливня не спасала. Тем не менее подниматься к жертвеннику и потом идти к хижине, сил у них уже не было. К тому же опять начинался дождь.
Забравшись под остаток парусиновой крыши, они разгребли верхний, мокрый слой хвои и мха, забились между сундуками и бочками и, укрывшись оставшимся там влажным пледом, тотчас уснули.
Наткнулась на них, все еще спящих, Бастианна лишь на следующее утро, когда ливень и шторм уже прекратились и солнце поднялось довольно высоко. Поскольку шлюпки в фиорде не было, гувернантка была уверена, что Маргрет и Рой не вернулись, и спустилась только для того, чтобы взять немного сухарей да приготовить похлебку.
21Дюваль ничего не знал о замысле матроса Орана, и был поражен его скрытностью и отчаянностью. Но, став свидетелем расправы над дезертиром, старший штурман понял, что такая же опасность нависла и над ним. Адмирал, конечно же, захочет убрать его как основного бунтовщика и противника высадки герцогини на остров.
Пока эскадра шла до порта назначения, никаких злых намерений по отношению к Дювалю адмирал не проявлял. Но как только они наконец достигли берегов Новой Франции, и Дюваль, вместе со многими другими матросами, сошел на берег, боцман Рош с благословения адмирала сразу же пустил по его следу наемного убийцу по имени Ренес из состава своей «эшафотной команды». И обещанные ему деньги тот отработал, вспоров Дювалю живот прямо среди бела дня у какого-то кабачка.
Но когда матрос-убийца явился к боцману за платой, тот многозначительно поднял указательный палец вверх и сказал:
– Тебе повезло, Ренес, отчаянно повезло: плата почти удваивается. Просил зайти сам адмирал.
– Роберваль?! – не поверил тот.
– Он ждет. Потому что ты, приятель, оказал ему важную услугу. Сам знаешь какую. Пошли, проведу.
Убийца поверил и пошел.
В каюте капитана было еще несколько офицеров. Оставив Ренеса за дверью, Рош вошел в каюту и, как и было условлено с адмиралом, изобразив на лице ужас, доложил, что старший штурман эскадры мсье Дюваль убит. В драке. У кабака. И, что самое ужасное, убил его матрос с «Короля Франциска» по имени Ренес. Он только что признался в этом и сейчас покорно ждет решения адмирала.
– Ренес… – мрачновато ухмыльнулся адмирал, покачав головой. – Отпетый негодяй. Никто и не сомневался, что кончит он в конце концов виселицей. На рею его! Я сказал: «На рею!»
22Океан штормило почти неделю, и всю эту неделю островитяне жили надеждой, что вскоре им все же удастся добраться до восточной оконечности острова и вернуть себе шлюпку. Она была для них слишком большой ценностью, к тому же это была память о «Короле Франциске», об эскадре, о Франции. При этом Бастианна настаивала, чтобы, вернувшись к шлюпке, они не продолжали обход острова, а шли к лагерю тем же путем, которым отправились в плаванье.
– Мы теперь знаем, что остров значительно больше, чем мы предполагали. Знаем, что до северной оконечности и до Канадского мыса – далеко, трофеи с «Бригитты» у вас… так что вам еще нужно? – убеждала она, главным образом, Маргрет, пытаясь превратить ее в союзницу. – Мне никогда не было так страшно, как в дни, когда вы ушли в море. Все время преследовала мысль: «Погибли! Погибли! Значит, мне остается только одно – броситься со скалы!»
– Хорошо, мы вернемся тем же путем, – согласилась Маргрет, тайком посматривая на мужа. – На Северном мысе делать нам нечего, да и непонятно, как далеко он тянется; а до Канадского доберемся отсюда, вдоль западного побережья, – На самом же деле она опасалась, как бы Рой не решился идти один, отказавшись брать ее в спутницы.
Рана д’Альби разболелась, края начали загнивать, и Маргрет теперь приходилось самой отправляться на гусиную охоту. Постепенно она становилась добытчицей и спасительницей, а Рой большей частью лежал, находясь под попечительством Бастианны, которая поила его настоями из трав и залечивала рану гусиным жиром. Лишь время от времени он поднимался, чтобы укрепить крышу и стенки хижины да сделать более плотными перегородки, а все вместе они завесили парусиной спальную комнату и комнату Бастианны – называть ее «детской» островитяне пока что не решались. Тем более что теперь, когда Маргрет точно знала, что рыбацкие суда вблизи острова все же появляются, надежда на спасение возродилась у нее с новой силой.
Наконец настал день, когда и Рой почувствовал себя значительно лучше, и океан к вечеру успокоился, и небо прояснилось, вновь представая перед островитянами во всей своей вечерне-звездной красоте.
Спать они улеглись пораньше, и рассвет встречали уже на Гусином озере. Обойдя его с юга, они взяли курс на северо-восток и старались все время идти так, чтобы солнце оставалось у них справа и чуть-чуть позади.
Сразу же за озером они обнаружили целую колонию тетеревов, а с деревьев на них время от времени пугливо посматривали глазки крупных пушистых зверьков, названия которых они попросту не знали. Зверьки были непугаными и любопытными: люди вызывали у них не страх, а естественную потребность понять: что это за обитатели появились на давно освоенных ими территориях.
