Синтия Хэррод-Иглз - Черный жемчуг
– Благодарю вас, мадам, но признаюсь, что меня тревожит ее болезнь. Она уже немолода и сильно утомлена, у нее часто бывают затяжные простуды.
– Зимой у всех бывают простуды, – подтвердил король, стараясь выглядеть жизнерадостным. – В самом деле, странная погода! Но она поправится, Руперт, не бойся. Я уже отправил Фразера за моим излюбленным лекарством, и он обещал вылечить тетю.
Подобие улыбки скользнуло по губам Руперта.
– Вы ведь знаете, моя мать не признает других средств медицины, кроме кровопусканий.
– Ну, вряд ли Фразер станет отворять ей кровь, Руперт. И правильно сделает... – король остановился, вспомнив об Аннунсиате, и галантно поклонился ей. – Я совсем забыл о правилах приличия. Прошу простить меня, леди Баллинкри, – должно быть, вам было слишком утомительно слушать наш разговор.
– Я знаю, как вы интересуетесь медициной, ваше величество, – серьезно заметила Аннунсиата. – Мне пришло в голову попросить у вас совета относительно моих родных из Йоркшира – в последнем письме они сообщали, что их мучают простуды и кашель...
– Она поддела вас, Карл, – улыбаясь, произнес принц Руперт.
Карл нежно взглянул на Аннунсиату.
– Она может дразнить меня, как только пожелает. А теперь нам пора идти – боюсь, сегодня у нас будет немало хлопот. Посол из Португалии уже три дня преследует меня как тень, и я не могу больше откладывать встречу с ним.
– Как продвигаются переговоры, ваше Величество? – поинтересовался Хьюго.
Карл состроил гримасу.
– Еле-еле. Я надеялся, что невеста будет здесь еще до Пасхи, но теперь, вероятно, ее прибытие передвинется на май или даже июнь. Ну что же, зато я успею подготовить апартаменты для будущей королевы. Прежняя их владелица сделала там несколько любопытных изменений.
Все засмеялись, ибо при республиканцах жена Кромвеля была печально известна своей скупостью и чудаковатыми выдумками.
– Вероятно, они найдут применение, сир, – заметил Хьюго, – если настоящий владелец в самом деле так беден, как заявляет.
– Однако он не сможет получить кредит, если не будет жить на широкую ногу, – любезно возразил Карл. – Но довольно об этом – Руперт уже беспокоится. Нам придется поблагодарить вас и покинуть этот гостеприимный дом. Миледи, не соблаговолите ли поохотиться со мной завтра утром? Мы собираемся загнать оленя в Эппинге.
– С величайшим удовольствием, ваше величество, – Аннунсиата опустилась в реверансе.
– Руперт, тебе тоже не мешает присоединиться к нам – ты слишком много работаешь. Мы выедем очень рано – можно, я отправлю за вами карету, миледи? Отлично. Тогда до завтра.
К тому времени как ушел последний гость, Аннунсиата страшно устала. Она не так давно оправилась после родов и быстро утомлялась. Когда они с мужем остались одни, Аннунсиата зевнула и выпрямила ноющую спину, повернувшись к Хьюго, который изучал маленькое, почти незаметное пятнышко на одной из мраморных статуэток.
– Все прошло отлично, не правда ли, Хьюго? О Господи, как я устала! Не принять ли мне ванну? Раз мы остались одни, я заказала ужин попроще. Думаю, мы можем поужинать в спальне, только надо затопить там камин. После заката в комнатах по ту сторону коридора становится сыро, даже если день был жарким. И, думаю...
Хьюго повернулся к ней с непонятным выражением на лице.
– Странно, я думал, вы знаете, – заметил он, – я приглашен на ужин к Кларендонам.
– Нет, об этом я не знала, – ответила Аннунсиата, чувствуя, как внутри нее поднимается раздражение. – Почему же они не упомянули об этом, когда были здесь? Мне не понадобится много времени, чтобы вымыться и переодеться. Куда же мы поедем ужинать? Домой к Кларендонам?
– Нет, дорогая, не мы – я приглашен один, – Аннунсиата удивленно подняла глаза на мужа и он пожал плечами. – Это деловой визит. У меня так много дел с...
– Я вам не верю, – перебила Аннунсиата, и Хьюго замолчал. Он терпеливо выжидал, как будто совсем не был обижен или удивлен, и его терпение еще сильнее разозлило Аннунсиату. – Значит, если теперь вы не можете пользоваться моим положением для оправдания, вы стали называть это «делами». Я знаю, какие у вас дела, причем совсем не в доме у Кларендонов, а в Уайтхолле.
– Откуда вам знать обо всех моих делах? – спокойно заметил Хьюго, все еще стараясь сдержаться.
Аннунсиата сжала кулаки, вспоминая все вечера, которые она провела одна, будучи на последних неделях беременности.
– Я знаю больше, чем вы думаете. К примеру, я знаю, какие у вас дела с Бесс Гамильтон.
Хьюго приподнял бровь и криво улыбнулся.
– А, так вы знаете про Бесс?
Аннунсиата была потрясена и пришла в ярость.
– И это все, что вы хотите сказать? Вы даже не пытаетесь оправдаться?
– Оправдываться? К чему? – Аннунсиата издала невнятное восклицание ярости и подступила к мужу, занеся руку для удара, но тот быстро поймал ее, удерживая на расстоянии от себя. – Почему же я должен оправдываться, если вам уже все известно? Ведите себя прилично, миледи, вы уже не дочь сквайра, а жена лорда...
– Вам незачем напоминать мне об этом, – воскликнула Аннунсиата. – Лучше напомните себе!
– Вы – моя жена, этого я никогда не забываю.
– Нет, вы давно забылись с Бесс Гамильтон, и могу поклясться, что не только с ней.
– Конечно, – подтвердил Хьюго. Ошеломленная, Аннунсиата вскрикнула и отпрянула, дрожа всем телом и побледнев.
– Как вы смеете вести себя подобным образом! – сдавленным голосом произнесла она.
Хьюго покачал головой.
– Господи, как странно вы говорите, миледи! Разве имеет какое-нибудь значение, если я время от времени бываю близок с женщинами? Чего же вы ожидали от меня? Ни один мужчина еще не бывал верен своей жене, особенно если он состоит при дворе. Вы должны принять эти правила, если хотите участвовать в игре и извлекать из нее пользу.
– В эти игры я не играю, – резко ответила Аннунсиата.
Хьюго шагнул к ней.
– Аннунсиата, все это совершенно неважно. В нашем браке ничего не изменилось.
Она поспешно отступила в сторону.
– Не прикасайтесь ко мне, – холодно приказала она. Хьюго пожал плечами и пошел прочь. Когда он был уже у двери, Аннунсиата крикнула:
– Куда вы идете?
– К Бесс, – не оборачиваясь, ответил Хьюго. – Она-то не запрещает мне прикасаться к ней. Надеюсь, к моему возвращению вы образумитесь.
И он ушел. Аннунсиата смотрела на захлопнутую дверь неверящим взглядом, сжимая кулаки у груди, ибо чувствовала, как ее сердце медленно ломается на куски. Ей хотелось плакать, но слез не было – горе захватило ее целиком. Шарлемань обнюхивал ее туфли и слабо повизгивал; Аннунсиата села и взяла щенка на колени. Спустя минуту щенок завертелся и спрыгнул на пол, а Аннунсиата все продолжала сидеть, праздно сложив руки на коленях.
