Александр Холин - Дневники сына человеческого, или Хроника Кумранских манускриптов
Увидев Шимона в таком состоянии, Ярослав понял, что разговаривать о чём-либо с бывшим другом, превратившимся в монстра, бесполезно, что надо искать какое-то другое радикальное решение, чтобы помешать монстру.
Помешать?! Конечно же! Именно сейчас Ярослав понял, что готов отдать за Илону жизнь, лишь бы только спасти её, вынуть из поганых лап этого ублюдка…
Дальше мысли Ярослава внезапно прервались, потому что монах-Шимон вынул из-за пазухи настоящий бумеранг и метнул в своего бывшего приятеля. Удар пришёлся прямо в лоб и Ярослав мешком свалился на пол пещеры.
Монах-Шимон удовлетворённо заурчал, снова обернулся к распятой на алтаре девушке, но сделать больше ничего не смог. Рядом с ним будто мухомор из-под земли возник Распай в красной праздничной рубашке. В руках цыгана блеснул короткий ятаган и в следующую секунду Шимон, получив несколько молниеносных ударов, свалился у алтаря.
Распай сумел расстегнуть оковы Илоны, и они оба спустились к Ярославу, который всё ещё лежал без сознания. Цыган приложил пальцы к сонной артерии поверженного бойца и через минуту кивнул головой:
– Слава Богу, он жив. Попробуй привести его в сознание.
Илона кивнула и не нашла лучшего способа, чем покрыть лицо возлюбленного миллионом поцелуев. Как ни странно, но это подействовало. Ярослав открыл глаза и ничего не понимая сел и замотал головой.
– Подожди-ка, – Распай достал из кармана стеклянную баночку с какой-то травой, высыпал щепоть на ладонь и поднёс к носу Кузнецова. – Понюхай, это тебе поможет.
Действительно, запах травы подействовал на Ярослава как аммиак или нашатырный спирт. Через несколько мгновений он уже осмысленно огляделся вокруг, поднялся на ноги, опираясь на руку Илоны, и сделал шаг к Распаю.
– Спасибо тебе, цыган, – Ярослав прижал правую руку к груди и поклонился спасителю. – Всё было так, как ты описал. Правда, я не думал, что с Шимоном приключится такое…
– Всё в прошлом, – перебил его Распай. – Пора вам, ребята, срочно отправляться в дорогу. Помнишь, как пройти в нашу деревню? Вот и хорошо. Найдите Баро, он отведёт вас в Россию заветными тропами. А теперь идите. С минуты на минуту сюда пожалует Верховный жрец.
Ярослав держа Илону за руку, подошёл к стене. На одной из плит было выложено мозаикой из янтаря восходящее солнце. Кузнецов попытался нажать на изображение, но ничего не произошло.
– Погоди-ка, – услышал он голос Распая. – Иногда Солнце открывает путь к спасению по особому.
Цыган подошёл к панели, нажал в определённом порядке некоторые из лучей, и панель послушно отъехала в сторону, обнажив тёмный коридор. Распай вынул из колец на стене пару факелов, вручил их беглецам и ударил себя ладонью по лбу: – Хорошо, что вы не успели уйти. Я же спустился сюда с рюкзаком Илоны, в котором хранится пенал с рукописями. Вон он лежит у жертвенника. Хорошо, что успел вовремя. Не забудь, в деревне вы найдёте моего брата. Скажите, что я просил проводить вас в Россию до самого Аркаима. Там пенал с документами вам пригодится и хорошо, что монахи не смогли снять ожерелье с девушки.
При упоминании о родовой драгоценности, Илона машинально потрогала изумруды рукой и облегчённо вздохнула.
– Ну, всё! Ступайте с Богом! – подогнал их Распай.
Влюблённые скрылись в пещерном коридоре и панель за ними закрылась. Но вдруг с другого конца подземного храма послышался топот ног, голоса и к жертвеннику вышли несколько монахов. Впереди всех выступал Великий жрец в атласном оранжевом одеянии. Голова жреца была наголо обрита, а лоб перехватывала белая лента с нанесёнными на неё чёрными иероглифами. В руках Великий жрец держал посох с перекладиной наверху, который можно было назвать либо царским, либо патриаршим.
Верховный жрец направился к Распаю и сразу спросил его, указывая на пустой жертвенник:
– Где женщина?
Распай стоял перед Верховным не опуская голову и не пряча глаз.
– Отвечай, где жертва?! – пронзительно закричал один из монахов, сопровождавших Верховного.
– Унашава,[110] – улыбнулся Распай и пожал плечами.
Верховный жрец побагровел, потом лицо его вовсе почернело от гнева. Он поднял правой рукой посох и с силой ударил им цыгана в грудь. Острый конец посоха насквозь пронзил грудь Распая. Тот упал на пол, но улыбка так и не исчезла с лица умирающего цыгана.
– Варги! Варги! – заорал вне себя Верховный жрец.
– Варги! Варги! – эхом откликнулись монахи.
Тут верховный обернулся к ним и что есть силы, запустил в монахов своим посохом.
Глава 18
Дорога, дорога, дорога… Это понятие издревле известно каждому путешественнику, каждому ищущему счастья в мёртвом мире каннибалов-архантропов, войн и убийств. Путник, выбравший дорогу в сопутники, принимающий её как друга, с которым можно делить и радость, и горе, всегда надеется, что за чертой невидимого горизонта будет какой-то поворот, произойдёт что-то необыкновенно хорошее, после чего не захочется уже больше никуда идти. Но дорога тоже это знает. И если есть что-то хорошее, которое навсегда разлучит её с другом-путником, то необходимо это хорошее оттолкнуть подальше за горизонт, за край невидимого. Но никогда не отнимать у путника надежду на встречу с этим долгожданным там, за горизонтом.
Об этом часто поют цыгане, об этом пел сейчас проводник Иисуса и Закхея.
Далеко позади остался таинственный Тибет, Гималаи, Припамирье, а потом казахские степи, где огромные шары перекати-поля катили незнамо куда под порывами унылого ветра.
Но вскоре степь кончилась и по берегам рек всё чаще гнездились ёлки, сосны и кедры. В этих местах когда-то было великое Сибирское царство Десяти Городов.
Проводник объяснил, что люди остались, а самого царства уже давно нет, хотя его дед, такой же цыган-проводник, водил сюда караваны купцов и говорил, что царство было сильным, могучим, как вековая сибирская тайга. В Аркаиме, столице Сибирского царства, когда-то родился Заратустра, который стал пророком в Передней Азии, Индии и Месопотамии.
Потом пророк вернулся умирать на родину, в Аркаим. Может быть, и само царство приняло смерть вместе со своим сыном? Но об этом не сообщают предания, об этом ничего не сказано в летописях страны, как будто смерть навсегда вычеркнула устои этого царства из жизни людей и уничтожила его культуру.
Но нет, всё-таки память не умирает. И многие из проводников пересказывают притчи и былины царства Десяти Городов во время привалов или возле ночных костров.
Проводник Иисуса и Закхея поведал то, что услышал от деда, а тот, может быть, от своего деда…
– Из Гипербореи ко двору Артоса как-то прибыл сам Аполлон, который давно прославился игрой на лютне и сумел обрадовать нашего царя своим искусством. Аполлон оставался недолго в Аркаиме, потому что отсюда хотел отправиться в Месопотамию, на Крит и в дикие, ещё не совсем обжитые края Аттики, где когда-то поселились выходцы из Аркаима.
