Рафаэль Сабатини - Каролинец
Все улики были налицо, и безжалостная правда заставила Лэтимера содрогнуться…
Дневной свет померк. Обеспокоенная Миртль пошла на поиски мужа и обнаружила его все еще сидящим в библиотеке.
– Гарри!
При звуке ее голоса он испуганно вскочил, как человек, которого внезапно разбудили. Упреки и обличения готовы были сорваться с его уст, но остались непроизнесенными. В тот краткий промежуток времени, когда она приближалась к нему, Лэтимер передумал. Он принял новое решение – хитростью раскрыть всю правду до конца.
«Правду!» – зло рассмеялся он про себя. Как будто за последний час он не пресытился до тошноты этой гнусной правдой! Ладно, тогда он сыграет на этой ее отвратительной самоуверенности; посмотрим, какова глубина ее позора и подлости.
– Гарри, что ты здесь делаешь? Уже темнеет. – В ее милом голосе, так ласкающем слух, звенело беспокойство.
Но Лэтимер догадывался о подлинной причине ее тревоги. Он зевнул и потянулся.
– А?.. Я, должно быть, заснул, – выговорил он сонно.
Услыхав затаенный вздох облегчения, он понял, о чем она подумала. Раз Гарри был в состоянии заснуть после разговора с мистером Нилдом, значит, все в порядке, волноваться не о чем.
– Бедный Гарри! – Голос ее был полон нежности и заботы. – Ты так устал. Я рада, что ты чуть-чуть поспал.
– Да, – пробормотал он, – да. Если бы в полдень не заявился этот окаянный квакер, я отдохнул бы как следует. Видит Бог, мне это необходимо.
– Что ты с ним сделал? С мистером Нилдом? – небрежно спросила Миртль, и Лэтимер проклял ее в душе за предательство.
– Задержал, – ответил он коротко.
– Ты его задержал? – Ее тон теперь не был небрежным – скорее испуганным. – Но почему?
– Приказ Ратледжа, только и всего.
– У него есть какие-то основания?
– Никаких, насколько мне известно. Но Ратледжу вздумалось подержать его в каталажке на всякий случай – а вдруг он все-таки шпион? Ратледж хочет полностью исключить риск передачи сведений врагу. – Лэтимер сел и закинул ногу за ногу. Миртль осталась стоять, вцепившись пальцами в край стола. – «Она не выдерживает, – подумал он, – ее выдает дрожь в ногах».
– Но… ты… как ты думаешь – он шпион?
Гарри непринужденно засмеялся.
– Судя по голосу, тебя бы это потрясло. Но нет, нет, документы этого парня в порядке, он похож на того, за кого себя выдает. Но мы задержим его до тех пор, пока это просто не будет больше иметь никакого значения, вот и все. Однако…
– Да? – сказала Миртль. Он не отвечал, словно впал в глубокую задумчивость. – Однако – что? – напомнила она.
Он сделал вид, что стряхнул с себя задумчивость, и взглянул на жену. Ее лицо смутно выделялось в сумеречном свете.
– Я не могу отделаться от ощущения, что этот парень не тот, за кого себя выдает. Ты знаешь, Миртль, в нем есть что-то до странности знакомое. Но это что-то все время ускользает от меня. Кого-то он мне напоминает, но я никак не могу вспомнить, кого. Скажи, у тебя не возникло такого же ощущения?
– У меня? Нет, – ответила она громче, чем хотела. – Нет.
– Но ты же его неоднократно видела.
– Я? – воскликнула она снова; было похоже, что она и на этот раз собирается все отрицать.
– Ну да, – ответил он, – у твоего отца.
– Ах, да, конечно. Я встречала его там пару раз.
– И ты, конечно, говорила с ним.
– Нет… совсем немного.
– Нет? Ну, хорошо, но… ведь ты пробыла с ним здесь перед моим приходом четверть часа или даже больше. Должна же ты была о чем-то с ним беседовать и как-то его разглядеть?
– Да, конечно. – Неестественный голос выдавал ее напряжение; ей стало трудно им управлять.
– И за все время ты не заметила в этом человеке ничего такого, что напомнило бы тебе кого-нибудь?
Она издала нервный смешок.
– Разумеется, нет. У тебя разыгралась фантазия, Гарри.
– А, да ладно! – Он вздохнул и встал. – Может, и так. – И очень небрежно, будто подшучивая над нею, спросил: – Но о чем, ответь мне ради Бога, ты так долго разговаривала с этаким тупицей?
– О чем? – Миртль вроде бы силилась вспомнить, потом хрипловато сказала: – Ох, я и забыла.
– Забыла? – Тон Гарри выражал удивление. – Но постой, Миртль, была же у тебя какая-то причина для разговора с ним, когда Миддлтон сказал, что он здесь. Ее-то ты помнишь?
– Почему… почему ты меня об этом спрашиваешь?
– Но… – он замолчал, словно опешив. – Что удивительного в моих вопросах?
– Нет, нет. Но… Хорошо, если ты так настаиваешь – я хотела узнать новости об отце.
– Ты же только вчера с ним виделась.
– Да, но когда мистер Миддлтон сообщил, что пришел мистер Нилд, я вообразила, что он пришел с каким-нибудь поручением от отца. Я ведь не знала, что это ты за ним послал.
– О, понимаю. И, конечно, вы начали обсуждать причину этого вызова?
– Конечно. Ему это показалось странным. Он недоумевал, что тебе от него понадобилось.
– А потом? Видишь ли, дорогая, я стараюсь разобраться – может быть, что-то промелькнувшее в вашей беседе даст мне какой-нибудь ключ к разгадке. Попытайся вспомнить, о чем вы говорили.
Она потерла лоб, делая вид, что вспоминает, затем нетерпеливо, с нотой раздражения, выпалила:
– О Господи, не могу. Это было так… так скучно! Он разглагольствовал о табаке. Это единственный интересующий его предмет. Он ведь табачный плантатор.
– Ты в этом уверена? Я имею в виду, что он табачный плантатор?
– Ну да, а разве нет?
– Он таковым представляется. Но у меня на этот счет имеются определенные сомнения. А кроме этого ты ничего о нем не знаешь?
– Да что ж я могу знать? – Миртль проявляла все больше раздражения. – Это смешно, Гарри. Я пришла, чтобы позвать тебя к ужину. Генерал Молтри ждет нас.
– Прости меня, дорогая. Я несколько устал и рассеян.
И они вместе направились в столовую – она со страхом, поселившимся в сердце, а он – пылая ненавистью. Он дал ей шанс сознаться, но она отвергла его, отделалась ответами, в которых каждое слово было ложью или замалчиванием правды. И это женщина, которую он любил всем своим существом, его жена, мать его ребенка! Лицемерка! Оставалось только решить, какую тактику выбрать в дальнейшем.
Во время ужина Лэтимер между делом сообщил генералу Молтри, что приходил квакер Нилд, документы его в порядке, но он, согласно приказу Ратледжа, задержан до особого распоряжения.
Молтри добродушно хохотнул. Его позабавил комизм положения квакера; подозрительность Ратледжа казалась генералу еще комичнее.
– Парень попал как кур в ощип. Ну, ничего, зато спокойно выспится под надежной охраной.
Миртль, за которой Гарри искоса наблюдал, была мертвенно бледна и, опустив голову, притворялась, что поглощена едой. Но ему показалось этого мало и он запугал ее еще сильнее. Когда ужин подходил к концу, он неожиданно, самым небрежным тоном, задал вопрос, который поверг ее в панику.
