Жаклин Монсиньи - Княгиня Ренессанса
Опьяненной Зефирине удается на мгновение замереть, но она вся горит… Она не может больше ждать. Саламандра притягивает к себе Леопарда… они сливаются в одно. Он знает, что настал момент идти до конца.
Зефирина будто распадается на части, раздавленная этой благословенной тяжестью мужчины, которому она принадлежит навеки.
Полный внутреннего внимания, Фульвио замедляет движение. Он ищет губы Зефирины. Она стонет… и чувствует, как на них накатывает волна взаимного наслаждения.
Своими бедрами, вибрирующими в такт, Зефирина поощряет мужа… любовника.
Он больше не в силах сдерживаться. Задыхаясь, оба наконец наслаждаются высшим мигом блаженства.
И кажется, что где-то в глубинах земли вулкан тоже рокочет от удовлетворения…
Глава XXIX
ПРАВИЛА ПРОСТЕЙШЕЙ МАТЕМАТИКИ
Долго еще Фульвио и Зефирина лежали без движения на медвежьей шкуре. Совершенство пережитых ощущений погрузило их в состояние блаженного бесчувствия. Пламя в камине отбрасывало золотые блики на их все еще сплетенные тела.
Неожиданно Фульвио высвободился из ее объятий:
– Я хочу вернуть одну вещь, которая по праву принадлежит тебе, любовь моя.
Он дотянулся до камзола, небрежно брошенного на пол. Зажав что-то в кулаке, он протянул руку Зефирине.
– Смотри!
Он разжал кулак.
– Фульвио, ты нашел ее! – воскликнула Зефирина.
На его ладони блестела металлическая пластинка с фиолетовым отливом. Та самая, которую Зефирина обнаружила в день своей свадьбы под центральным изумрудом третьего колье с головой леопарда.
Склонив головы, молодые люди прочли строчки, выгравированные на драгоценном металле:
«Леопард утомленный в небо свой взор устремляет,
Рядом с солнцем видит орла, тешащегося со змеей»
– Эти слова вполне применимы ко мне, – сказал Фульвио.
Он прикрыл пальцами свой невидящий глаз. Произнося эти слова, он даже улыбнулся. Теперь, наедине с Зефириной, он не надевал черную повязку. Она поцеловала его в закрытое веко и спросила:
– Как ты ее нашел?
– Я послал в Ломбардию Анджело. Он поискал в том месте, которое ты указала, и нашел пластинку между двумя дощечками паркета. Перехитрив испанцев, Анджело сумел вернуться сюда, выдав себя за торговца кружевами.
Не зная почему, Зефирина улыбалась, представив себе толстяка Анджело на полных опасности дорогах.
– А мы сами не могли бы вернуться в Ломбардию? Ведь это так далеко от Рима, – спросила Зефирина.
Она внезапно ощутила ностальгию по замку, расположенному поблизости от Милана и Павии. Там она открыла для себя Италию и владения князя Фарнелло.
– Не думаю, что сейчас подходящее время для этого. Мы вернемся туда позже, моя дорогая, когда станет поспокойнее.
Желая сменить тему разговора, он стал внимательно всматриваться в пластинку, перевернул ее и посмотрел на геометрический рисунок на обратной стороне загадочного текста. Три треугольника, находящихся один на другом, были перечеркнуты стрелой.
– Ты заметила это? – спросил Фульвио.
Он указал ногтем на небольшую трещинку у конца стрелы.
– Нет, – призналась Зефирина. – Ты знаешь, когда я нашла эту пластинку, я очень спешила…
– Сбежать от меня, – докончил Фульвио.
Он улыбался.
– Да нет же, я уже любила тебя! Я всегда любила тебя с того дня в «Золотом лагере», но просто не знала, кто ты был! – возмутилась Зефирина.
– Ну вот, а я имел слабость верить в это!
Зефирина хотела опять возразить, но Фульвио поцелуем заставил ее замолчать и продолжил:
– Я думаю, что все три пластинки, находившиеся в трех колье, тоже должны находить одна на другую, как черепицы.
Зефирина перекрестилась.
– Может, это какое-то колдовство?
Фульвио улыбнулся.
– Тебя, по-моему, слишком хорошо учили в монастыре, сокровище мое. Сталкиваясь с неведомым, человек нашего времени предпочитает в качестве объяснения пользоваться понятием «колдовство», но ведь все может быть растолковано наукой. В этой пластинке в конце предложенной загадки имеется решение, или, вернее, уравнение. По-видимому, речь идет о каком-то геометрическом принципе. В своем главном труде «Об ученом незнании» Николай Кузанский уже говорил, что только математические знания позволяют человеку обрести уверенность и они же составляют основу физики…
– Это верно, мессир мой муж, – отозвалась Зефирина, обиженная тем, что с ней разговаривают как с необразованной. – Вашему Кузанцу безусловно принадлежит заслуга введения понятия абсолютного значения принципа непрерывности, из которого он вывел тождественность круга с многоугольником, имеющим любое число сторон. Я только не вижу, куда это может нас привести…
– Только к тому, что ты вызываешь у меня безумное желание снова заняться с тобой любовью, моя прекрасная и ученая женушка, – пробасил он.
Он с волнением гладил ладонью ее влекущие бедра. Зефирина, смеясь, шлепнула его по руке.
– Доведите-ка сначала до конца ваши рассуждения, чтобы я могла разобраться, такой ли вы знаток в геометрии, как в любовных ласках…
– Если бы у меня была вторая пластинка, я бы смог тебе доказать то, что утверждаю. Одним из самых красивых математических открытий Леонардо да Винчи остается открытие центра тяжести пирамиды. В записных книжках Леонардо, которые мне удалось увидеть в 1519 году, во время путешествия во Францию, есть записи по поводу луночек, эстетический вид которых на редкость привлекателен. Он доказал, что сумма площадей луночек, построенных на сторонах треугольника, строго равняется площади этого треугольника. Взгляни на то, как эти три треугольника расположены. Они образуют, если угодно, некий прямоугольник, и если на второй пластинке изображены луночки, то, значит, я прав…
Говоря все это, ненасытный Фульвио пытался уложить Зефирину на медвежью шкуру. Она отпрянула в сторону.
– Не спешите, мессир, а что, если на третьей пластинке вы увидите розы или маргаритки?
Фульвио расхохотался.
– Нет, ну настоящая болтушка… Вы получите, могу поклясться, решение в виде уравнения третьей степени, которое включит в себя положительные, отрицательные и мнимые решения. Потому что, милая дама, вы забыли, что в алгебре квадратный корень из отрицательного числа называется мнимым.
– Все, сдаюсь, ты меня одолел! – признала Зефирина.
– Ну, далеко не во всем, – сказал Фульвио, покрывая поцелуями ее отсвечивающее перламутром тело.
Со стоицизмом великомученицы св. Бландины, отгоняющей львов, которым ее бросили на съедение, Зефирина нашла в себе силы и прошептала:
– Ты действительно веришь в сокровища Саладина?
Прервав на мгновение свое нежное занятие, Фульвио поднял голову. Руки продолжали гладить грудь жены.
