Александр Дюма - Сын Портоса
Отдаленные сигналы охотничьих рогов служили ему ориентиром.
Внезапно черную пелену неба разрезало лезвие серо-стального цвета — молния, предвещающая начало ливня. Хотя Жоэль скакал через лес, старые деревья оказались ненадежной защитой от проливного дождя. Уставшая лошадь окончательно обессилела, но всаднику все было ни по чем. Жоэль ехал по верховой тропе, которая как будто вела к месту, где рога трубили сбор. Но буря сбила его с пути. Аллея привела к поляне, окруженной древними дубами. Когда бретонец и его конь остановились, поляну как раз пересекала группа людей. Двое мужчин тащили ношу, напоминавшую мертвое тело; третий, указывающий им дорогу, походил на господина де Буалорье. При свете молнии шевалье различил, что ноша была женщиной, мертвой или потерявшей сознание. Из груди юноши вырвался вопль, в котором звучали рыдание и гнев, — в этой женщине он узнал свою жену!
Вытянувшись в стременах, Жоэль протянул руки вслед удаляющемуся видению. К несчастью, в эту минуту отчаяния его рука отпустила поводья. В тот же момент новая вспышка молнии осветила листву, ударив в дерево, которое раскололось с таким шумом, что для эха, казалось, не хватило пространства. Испуганный конь резко дернулся, и всадник вылетел из седла, ударившись головой о корни березы, под которой он и остался лежать оглушенным.
Некоторое время Жоэль не приходил в сознание, покуда холод и сырость не привели его в чувство. Буря оказалась столь же короткой, сколь свирепой. Юноша с трудом поднялся на ноги. Не без усилий его затуманенный мозг припомнил происходящее и прежде всего то, что какие-то люди несли куда-то его жену. Первым его желанием было броситься вслед за негодяями, вырвать у них добычу, если только она еще жива, и перебить всех до единого, воздав кровью за кровь.
Да, но куда именно они пошли? В каком направлении он должен начинать преследование? Время шло, и преимущество все более оказывалось на стороне похитителей. Бретонец не ориентировался в этом лесу, лошадь его исчезла. Шатаясь, как пьяный, он двинулся вперед наугад; руки и ноги его онемели, он не чувствовал биения собственного сердца.
Внезапно Жоэль увидел свет и сразу же направился на этот маяк. Огонь горел в каком-то древнем полуразвалившемся строении с соломенной крышей, дверью, висящей на одном крюке, и маленьким окошком, походившим на бойницу. Подойдя к нему, бретонец заглянул внутрь, прежде чем постучать в дверь, повинуясь инстинктивной осторожности. Разглядеть помещение не представляло труда, поскольку в окнах не было не только ставень или занавесок, но даже стекла, и сквозь них свободно гулял ветер. Изнутри доносилось монотонное бормотание, как будто священник читал молитву.
Несмотря на терзавшее его волнение, Жоэль почувствовал любопытство. Стоя на траве, заглушавшей звуки, которые издавали его сапоги со шпорами он, прижавшись к стене и вытянув шею, устремил взгляд в окно.
В комнате с голыми стенами стоял стол, покрытый черным сукном и напоминавший алтарь. В каждом его углу горело по свече. На покрывале лицом вниз лежали священные книги. Сцену этого пародийного жертвоприношения дополнял установленный вверх ногами крест, рядом с которым находились длинный нож и медный таз.
Перед этим так называемым алтарем стояла женщина в одеянии священника, в которой Жоэль узнал старую каргу, вместе с Уолтоном препятствовавшую в Париже продолжению его поисков Терезы Лесаж. Две другие женщины отвечали ей стонущими голосами, еще одна в черной испанской мантилье стояла, словно чего-то ожидая. В женщине под вуалью нетрудно было узнать маркизу де Монтеспан, а двое стоящих на коленях были ее горничными.
Босс подняла над головой медный таз, как священник поднимает чашу, но, перевернув его вверх дном, вытряхнула из него большую жабу.
Маркиза шагнула вперед, откинув вуаль и напоминая своим обликом Медею.[70] Глаза ее сверкали, пряди рыжих волос развевались среди венка из вербены, веток плюща с могил, и фиалок, символизирующих смерть. Когда жаба прыгнула на алтарь, маркиза схватила нож и одним ударом прикончила мерзкую тварь. Ее аристократические руки покрылись липкой кровью.
— Принося эту жертву, — заговорила она звучным серьезным голосом, — я прошу, чтобы король вернул мне свою любовь, сохранив ее навсегда, чтобы я получила от него все, чего хочу для себя и своей семьи, чтобы он заботился о моих друзьях и слугах, чтобы меня уважали вельможи, которых я смогу ввести в королевский совет, дабы они сообщали мне обо всем, что там происходит, короче говоря, чтобы его любовь ко мне стала сильнее, чем была когда-либо. Пусть Людовик прогонит от себя эту мерзкую Аврору, как прогнал когда-то Луизу де Лавальер, и пусть я смогу выйти за него замуж, когда он разведется с королевой, или когда она умрет!
— Сударыня, — сказала Босс, — пришло время вызова.
Дама повернулась спиной к алтарю. Ее волосы развевались, словно в них клубились змеи, делая ее похожей на одну из Эвменид.[71] Дрожащими губами она трижды произнесла:
— Сатана! Сатана! Сатана!
Но последний возглас утонул в ужасном вопле остальных женщин.
Дверь резко отворилась, и на пороге появилась молчаливая высокая фигура, казавшаяся еще выше в колеблющемся свете луны. Дама и горничные распростерлись на полу лицами вниз.
Неужели демон адской тьмы откликнулся на нечестивый призыв?
Фигура двинулась вперед, взмахом руки отпуская трех прислужниц, которые, услыхав суровое «Убирайтесь!», вскочили на ноги и бросились в лес, словно три совы, спешащие к своим гнездам.
Вошедший приблизился к маркизе, остановился перед ней и промолвил, скрестив руки на груди:
— Женщина, что ты сделала с моей женой Авророй?
Дама в оцепенении уставилась на него, откинув голову, чтобы избежать его пронизывающего взгляда.
— Это его дух? — пробормотала она. — Разве мертвые оживают? Или Сатана принял его облик?
Незнакомец грубо стиснул ее запястье.
— Сударыня, — сказал он, — никаких уверток! Как видите, я жив. Отвечайте немедленно — дорога каждая минута! Что вы сделали с моей женой.
По силе руки незнакомца королевская фаворитка почувствовала, что имеет дело не с призраком. К ней вернулась смелость, и она попыталась защищаться.
— Не могу понять, о чем вы говорите.
— Лжете! — крикнул Жоэль. — Только что вы упомянули ее имя во время вашего отвратительного колдовского обряда. Недавно я видел двух мужчин, несомненно, ваших наемников, которые несли мою жену, лишившуюся сознания, через лес. Клянусь всем святым, вы сейчас же сообщите мне все, или…
