Александр Дюма - Сын Портоса
— Ни звука, или вы умрете!
Офицер понял, что самое разумное — повиноваться, и замер, прижавшись к стене, словно чучело совы, прибитое к воротам амбара.
— Остался часовой на лестнице. Я им займусь. Поверните ружья прикладами вверх. — И Жоэль начал спускаться с башни по лестнице. Несколько минут спустя друзья увидели, что он вновь появился, неся под мышкой солдата, у которого не хватило времени даже взвести курок.
Тем временем шесть вращающихся пушек были повернуты в сторону города, угрожая ему ливнем огня и железа.
Жоэль гордо и радостно огляделся вокруг.
— Поднять наш флаг! — скомандовал он.
Они отвели воду из бака, стоящего на крыше на случай пожара, к вместилищу большой мины, окончательно затопив его лишь незадолго до рассвета.
Можно было представить себе радость, вспыхнувшую во французском лагере, и противоположное чувство, охватившее жителей города, когда они увидели белое знамя с золотыми лилиями, развевавшееся в солнечных лучах на главной башне крепости!
В качестве сигнала друзьям французы выпалили из одной из пушек по городу, причем ядро отбило голову статуе, стоящей у собора. Фрейбург оказался на милости отряда, захватившего крышу башни.
— Французы! Французы наступают! — послышались крики тех, кто увидел армию маршала Креки, продвигающуюся вперед тремя колоннами. Но прежде чем они попали под огонь защитников города, огромное ядро с ужасным ревом вылетело из французской батареи капитана Фрике, и, описав траекторию, угодило на ратушную площадь, прикончив немало народу в собравшейся там толпе. Еще три снаряда, выпущенные из адского изобретения маленького парижанина, продолжали сеять смерть и разрушение.
Воспользовавшись паникой, враг продолжал наступать. Пропала надежда завлечь французов под заминированную стену, так как выяснилось, что порох промок насквозь. Вскоре очередное ядро взорвало пороховой склад, и каждый думал только об одном — как спастись от обрушившегося с небес огня.
В разгар суматохи Креки отдал приказ прекратить бомбардировку, которую Фрике наблюдал с башни. В десять часов французская армия заняла город.
Маршал раскрыл объятья сыну Портоса, явившемуся к нему с ключами.
— Вам, мой мальчик, мы обязаны этой победой королевского оружия!
Подозвав Фрике, Креки поздравил его и Бонларрона.
Они принесли ему захваченные у врага знамена имперского полка и городской гвардии.
— Шевалье де Локмариа, — сказал маршал. — Я поручаю вам доставить эти трофеи в Сен-Жермен и положить их к стопам короля. Я сообщу его величеству о важном вкладе, внесенном вами в победу. Капитан Фрике и сержант Бонларрон будут сопровождать вас. Возьмите ключи и знамена, господа. Нет нужды говорить, что я горжусь, командуя такими храбрецами как вы, и что вы всегда можете рассчитывать на мою дружбу.
В тот же вечер три приятеля в самом веселом настроении двинулись в обратный путь. Их опережали новости, характеризующие троих храбрецов, как героев Фрейбурга. Так их приветствовали в Сен-Дизье, где они остановились в трактире «Лотарингский крест», когда к Жоэлю бросился какой-то человек.
— Шевалье!
— Онорен! — воскликнул Жоэль, увидав старого слугу вдовы Скаррон.
— Я приехал передать вам сообщение от моей хозяйки.
Наш герой взял письмо и прочитал три строки:
«Возвращайтесь, не теряя ни минуты! Жизнь и честь Авроры в опасности.
Ваш друг».— Коня! — закричал Жоэль. — Присоединитесь ко мне позже — я должен попасть в Париж, даже если мне придется ползти туда на коленях! Найдите меня там, если я буду жив.
— А знамена? — осведомился Бонларрон.
— И король? — добавил Фрике.
— Тысяча чертей! — воскликнул сын Портоса, с презрением щелкнув пальцами. — Какое могут иметь значение короли и флаги! Речь идет о моей жене, понимаете?
Он вскочил в седло и крикнул, готовый пришпорить коня:
— Прощайте! Если вы любите меня, то думайте иногда обо мне, ибо я не знаю, с каким дьяволом мне придется скрестить оружие!
Глава XXIX
ЦЕНА МОЛЧАНИЯ
На площади и улицах перед дворцом Сен-Жермен, где собирались отправляющиеся на королевскую охоту, шумели толпы народу, жадно глазеющие на множество карет, лошадей, плюмажей и золотых украшений.
Блестящее собрание прошествовало по городу, выехав из него по дороге, ведущей к лесу. Несмотря на явные признаки бури, король не стал отменять распоряжения, которые согласовывались с тайными приготовлениями герцога д'Аламеды. Напротив, был дан приказ действовать быстро, поэтому кавалькада неслась галопом.
Как только она исчезла в облаке пыли, толпа рассеялась, и город погрузился в обычное состояние, в котором он пребывал в отсутствие блистательных кавалеров и дам, став снова скучным, тихим и пустынным местечком.
Перед наступлением сумерек, когда тучи заняли большую часть неба, окрасившись в мрачный пурпурный оттенок лучами заходящего солнца, во дворе замка послышался быстрый топот конских копыт, высекавших искры из брусчатки. Это был сын Портоса в пыльной одежде, с разгоряченным лицом, влажными от пота волосами и окровавленными шпорами, остановленный у ворот часовым, который опустил свой протазан, преграждая ему дорогу.
— Курьер от маршала де Креки, — заявил бретонец с высоты седла и своего огромного роста, властно махнув рукой швейцарскому гвардейцу.
Подбежал дежурный офицер.
— Вы прибыли из Фрейбурга, сударь? — с нетерпением спросил он.
— Да, сударь, и как видите, в чрезвычайной спешке.
— Но его величество отбыл на охоту в Марли и, возможно, заночует там как обычно.
Жоэль разочарованно нахмурился.
— Как поживает госпожа де Локмариа? — спросил он. — Это моя жена — одна из придворных дам королевы. Надеюсь, с ней не произошло никаких неприятностей?
— Не имею чести лично знать госпожу де Локмариа, но я не слыхал, чтобы с кем-нибудь из придворных дам произошел несчастный случай. Королева отправилась на охоту, взяв с собой весь свой штат.
— Покажите мне дорогу в Марли! — быстро потребовал Жоэль, и, получив справку, поскакал в указанном направлении. Наш герой думал только об Авроре, возможно, в этот момент нуждавшейся в его руке и шпаге. Он мчался вперед, седло горело под ним, жеребец, чьи бока постоянно царапали колесики шпор, ржал от боли, его удила покрылись пеной. Два лье бретонец проскакал за пятнадцать минут.
Отдаленные сигналы охотничьих рогов служили ему ориентиром.
Внезапно черную пелену неба разрезало лезвие серо-стального цвета — молния, предвещающая начало ливня. Хотя Жоэль скакал через лес, старые деревья оказались ненадежной защитой от проливного дождя. Уставшая лошадь окончательно обессилела, но всаднику все было ни по чем. Жоэль ехал по верховой тропе, которая как будто вела к месту, где рога трубили сбор. Но буря сбила его с пути. Аллея привела к поляне, окруженной древними дубами. Когда бретонец и его конь остановились, поляну как раз пересекала группа людей. Двое мужчин тащили ношу, напоминавшую мертвое тело; третий, указывающий им дорогу, походил на господина де Буалорье. При свете молнии шевалье различил, что ноша была женщиной, мертвой или потерявшей сознание. Из груди юноши вырвался вопль, в котором звучали рыдание и гнев, — в этой женщине он узнал свою жену!
