Майкл Айснер - Крестоносец
«Нет, сир», — отвечал я.
«Ты таинственный человек, незнакомец. Скажи, пожалуйста, что ты делаешь в этих краях?»
«Я пришел, чтобы исправить прошлое».
«Знаешь, — сказал он, — прошлое лучше оставить Богу».
Он рассмеялся легко, беззаботно и положил руку мне на плечо.
«Тебе нужен священник, друг мой. Я позову его, когда попросишь».
Он улыбнулся мне. Своеобразная у него была улыбка — при других обстоятельствах мы могли бы стать союзниками.
«Ты мне кого-то удивительно напоминаешь, — сказал он. — Я знаю тебя, незнакомец?»
«Я — Фернандо Санчес, твой брат», — ответил я.
Улыбка его исчезла. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал.
Я вонзил нож ему в грудь. Я колол снова и снова, пока не превратил его тело в кровавое месиво.
Дон Фернандо помахал кулаком, словно переживая вновь тот момент.
— Восхитительная история, дон Фернандо, — сказал Андре. — Не хочу показаться невежливым, но нам с Франциско пора.
Дон Фернандо внимательно посмотрел на нас.
— Франциско, вы с Андре вскоре отправитесь в путь, но не туда, куда думаете. Мне известна ваша преданность дядюшке Рамону. Если я оставлю вас в живых — хотя бы одного, — вы отомстите за Рамона так же, как я отомстил за своего брата. Я был бы разочарован, если бы узнал, что вы не замышляете моего убийства. Но вашим замыслам не суждено сбыться. Я не паду от ваших рук. Я не Люсинда и не совершу ее ошибки. Бейбарс хотел доставить в Алеппо доказательства, что Крак-де-Шевалье действительно пал. Я взял на себя смелость выдвинуть ваши кандидатуры. Ведь после трагической гибели Рамона вы находитесь под моим командованием, не так ли?
— Да, хозяин, — вмешался Пабло, — весь гарнизон находится под вашим командованием.
— Заткнись, Пабло, — велел дон Фернандо. — Вы должны меня понять, — продолжал он, — попытайтесь представить себя на моем месте. Я ждал пять лет, чтобы убить Люсинду. Если я отпущу вас, я всегда буду ждать вашего возвращения.
Пока мы беседовали с доном Фернандо, мусульманские воины уже заполнили часовню. Дон Фернандо указал на Андре и меня, и нас окружили мусульмане.
— Прощайте, господа, — сказал дон Фернандо. — Я бы пожелал вам удачи, но там, куда вы отправляетесь, удачи будет недостаточно. Я сообщу о вашей храбрости вашим семьям. Это немного утешит их.
— Однажды, — сказал Андре, — я сведу с вами счеты, дон Фернандо.
— А пока, — отвечал дон, — наслаждайтесь гостеприимством султана.
Выходя из часовни, дон Фернандо и его люди прошли мимо нас. В дверях дон Фернандо обернулся.
— Хотя мои офицеры отчаянно преданы мне, — сказал он, — они тупицы. Я хотел бы иметь заместителя с твоей сообразительностью и с твоим везением, Франциско. И с твоим мужеством, Андре. Мне очень жаль.
Глава 12
ЦИТАДЕЛЬ
Зазвонили к молитве. Мы находились в келье уже четыре часа.
Франциско стоял у окна, полуденные тени падали на его изможденное лицо. Взгляд его был отсутствующим, казалось, он ушел в себя и забыл о нас с Изабель. Изабель сидела рядом со мной, не шевелясь, чуть приоткрыв рот, будто собиралась что-то спросить.
— Очень жаль, — сказал Франциско, повторяя последние слова дона Фернандо.
Голос его звучал ровно, словно он рассказал о неприятном случае, никого при этом не виня.
— Андре погиб в Крак-де-Шевалье, — произнесла Изабель.
Франциско, казалось, не слышал ее.
— Франциско, — обратилась к нему Изабель.
Он отвернулся к окну. Изабель поднялась, подошла к нему, встала напротив и схватила за руку пониже локтя.
— Мой брат умер в Крак-де-Шевалье.
Франциско крепко прижал ладони к глазам, будто пытаясь стереть нахлынувшие воспоминания.
— Дон Фернандо отправил письмо моему отцу, где сообщалось о доблестном поведении Андре во время осады. Он погиб, защищая замок.
В конце концов, ее голос стал еле слышен, и было неясно, задает она вопрос или делает утверждение.
— Нет, Изабель, — ответил Франциско.
Возможно, уважаемый читатель подумает, что ответ Франциско породил у Изабель надежду, что ее брат все еще жив. Нет, этого не случилось. Когда прозвучали два последних слова, наступила зловещая тишина. Предвестник чего-то ужасного.
— Изабель, нам лучше уйти. Скоро ужин.
Не сводя серых глаз с Франциско, Изабель ничем не показала, что слышит мои слова. Я подал ей руку, чтобы вывести из кельи, но она не взяла ее. Я ничего не мог поделать — то был ее выбор. Она предпочитала услышать правду, какой бы страшной та ни была. Она хотела знать, как погиб ее брат.
Честно говоря, я думаю, что Франциско так грубо обращался с Изабель как раз для того, чтобы заставить ее покинуть Санта-Крус. Возможно, он хотел избавить ее от болезненных подробностей, а себя — от необходимости их рассказывать.
* * *— Мы ехали за войском Бейбарса, направлявшегося на север, в Алеппо. Повозку, в которую поместили нас с Андре, приковав друг к другу цепью, охраняли несколько вооруженных мусульман. Ночью, после дневного перехода, они нас кормили, и Андре делил пополам скудный паек — ломоть хлеба, чашку турецкого гороха и кружку воды. То и дело он оставлял немного своей воды, чтобы промыть мою рану, после чего перевязывал ее свежим лоскутом материи, оторванным от одной из наших рубашек.
На третий день в ранних лучах солнца появился языческий город. Мы увидели мусульманскую церковь из синего мрамора с изящной башенкой, торчащей, как камыш на болоте. Бородатый старик медленно поднимался по ее витой лестнице и, дойдя до вершины, затянул жалобную мелодию. Воины остановили караван и упали на колени, положив обе руки на землю ладонями вверх.
— Похоже, они понятия не имеют о существовании колоколов, — сказал Андре.
С других башен голоса присоединились к горестному хору, возвещая о наступлении нового дня.
Андре выпрямился в повозке во весь рост, задумчиво глядя перед собой.
— Они все равно ничего не услышат, — произнес он.
Лишь однажды один из язычников с нами заговорил. Я проснулся посреди ночи. Плечо нестерпимо ныло, холодный ветер пробивался сквозь шерстяную накидку, служившую нам с Андре одеялом. Над кровавым пятном, образовавшимся на повязке, тоненько зудели мухи. И тут сзади раздался шепот. Я повернулся и посмотрел туда: один из охранников что-то тихо и настойчиво говорил, опасливо оглядываясь по сторонам. Потом он сунул руку в складки своей одежды, достал оттуда яблоко и протянул его мне. Я видел, как между его пальцев поблескивают красные бока плода, но не решался взять яблоко, охваченный сомнениями. Что, если он его отравил, окунув в какой-нибудь арабский яд?
