Александр Майборода - Последняя амазонка
— Мать, ты можешь спросить богиню, какой враг нападет на нас?
— Попробую.
Красимира села на землю, сняла с пояса фляжку, сделала глоток. Положила фляжку рядом. Прикрыла глаза и надолго замерла.
Божана ждала.
Наконец Красимира очнулась.
Сунула руку в мешочек на поясе, что-то взяла там и, снова закрыв глаза, резким движением выбросила на землю.
Это была горсть мелких костей. Когда кости раскатились по земле, Красимира открыла глаза.
Взглянув на кости, нахмурилась. Потрогала их пальцем.
Затем начала пояснять:
— Боги дают знак, что придет к нам враг. Он захочет погубить наше племя, погубит многих наших сестер и наших детей. И потечет кровавая река. Мы будем стоять на краю этой реки, только один шаг будет отделять нас от гибели.
— Мы погибнем?
— Многие из нас погибнут.
— Однако недобрый знак дает нам богиня, — проговорила Божана, пристально глядя на гадальные кости.
Кости притягивали взгляд, как магнит.
Божана задала вопрос:
— Значит, война приведет нас к гибели?
— Возможно, это испытание богов. Мы должны выстоять. Нам будет казаться, что мы все погибнем. Но мы должны стоять и помощь придет, и тогда наше племя спасется, — прошептала Красимира и замолчала.
— Значит, нас ждет поражение?
— Гибель еще не означает поражение.
— Что ж, умереть в бою — счастье для воина.
— Высшее счастье — победа над врагом.
Божане вдруг представилось, что она лежит в грязи с окровавленным лицом, и по ее спине пробежала холодная дрожь.
Божана почувствовала страх перед смертью, и это ей не понравилось — воин не имеет права бояться смерти. Тот, кто боится смерти, обречен на поражение в бою, ибо, охваченный страхом, он начнет бояться своего врага.
«Поляницы никого не боятся!» — подумала Божана, мотнув головой, отметая постыдные мысли.
В степи тонко перекликались перепелки.
Лизнув кончиком языка предательски пересохшие губы, Божана севшим голосом спросила:
— Когда враг придет и откуда?
По ее изменившемуся голосу Красимира догадалась о чувствах дочери и бросила на нее удивленный взгляд.
— Ты боишься смерти? — спросила она тихо, словно ее мог кто-то услышать.
— Нет! — поспешно ответила Божана.
Красимира покачала головой:
— Боятся все. В этом нет ничего постыдного. Только смелый стоит над своим страхом, страх стоит над трусом.
— Я не боюсь, — твердо проговорила Божана.
— Хорошо, — сказала Красимира и пальцем пошевелила гадальные кости.
Божана, посвященная в таинства волхвования, видела, что кости лежат плохо и не сулят ничего хорошего.
— Есть хороший знак — в этом году мы будем жить спокойно, — прошептала Красимира и стала собирать гадальные кости по одной и складывать их в мешочек. — Все, гадание окончено!
— Но что за враг грозит нам? — недоуменно спросила Божана.
— То пока неведомо, — сказала Красимира и повторила: — Больше ничего не спрашивай. Все, дочь, гадание закончено!
Как бы подтверждая ее слова, со стороны реки дунул холодный порыв. Божана отметила, что от него пахнуло могильной сыростью.
Красимира подала знак, и дружинницы поднялись на вершину холма. Красимира объявила им результаты разговора с богиней.
Затем поляницы водили священный хоровод и пели, прося у праматери удачи и благосклонности.
Глава 5
Зимой умер старый князь вятичей Боронислав.
Вятичи — союз, состоящий из множества племен, которые управлялись вече и избираемыми князьями. Над всеми стоял старший князь. Он также избирался.
Следующим старшим князем, как правило, становился его брат или сын.
Этому была веская причина. У старшего князя была сила — дружина старшего князя была сильнейшей в племени — и деньги — племена платили ему дань.
У Боронислава не было брата. Его многочисленные братья погибли в сражениях. Зато был сын Вячеслав. Поэтому, проводив отца в дорогу к вечности, его сын, молодой князь Вячеслав отправился собирать дань.
Территория, населенная вятичами, в арабских источниках называлась страной Вантит.
Юго-западная граница ее проходила по водоразделу Оки и Десны. Затем граница вятичей проходила вдоль долин Угры и Оки вплоть до впадения Москвы в Оку, минуя бассейны Протвы и Нары. Далее граница расселения вятичей шла на северо-запад вдоль правых притоков до верховьев Москвы-реки, а потом поворачивала на восток по направлению к верховьям Клязьмы. При впадении Учи в Клязьму граница сворачивала на юго-восток и шла сначала по левому берегу Москвы, а затем Оки. Далее граница распространения вятичей шла к верховьям Оки, включая бассейн Прони. Верхнее течение Дона целиком было занято вятичами.
Вятичи занимали стратегически выгодные земли — от врагов с севера вятичей отделяли дружественные кривичи и словене.
Словенскому князю Буревою вятичи платили дань.
На западе, на Волге, поселились волжские булгары, а между ними и вятичами лежали земли муромы и мещеры — племен довольно воинственных, но не многочисленных, а потому в военном отношении слабых.
На западе — северяне и далее славянские земли. Это также были хорошие соседи. Хотя и между ними случались конфликты. Так, поляне и древляне постоянно конфликтовали между собой, в основном из-за женщин. Диковатые древляне повадились похищать полянских красавиц. Но это были свои ссоры, хотя и жестокие.
За зиму князь Вячеслав обошел почти все племена, оставив напоследок самое сложное — юг.
На юге земля вятичей соприкасалась с опасным врагом — с сильным Хазарским каганатом. Так что южная граница оснований для спокойствия не давала.
Кроме хазар на юге было царство амазонок и их крепость — Белая Вежа. А еще южнее, на берегах моря, — Тмутараканское княжество.
Тмутараканское княжество платило дань хазарам.
А амазонки никому дани не платили. Платой амазонок была охрана южных границ земель вятичей.
Амазонки и тмутараканцы в городах вятичей обычно не появлялись. Поэтому молодой князь даже из любопытства не мог не посетить загадочных земель.
Как только реки очистились ото льда, князь Вячеслав с малой дружиной на стругах отправился на юг с вполне определенным умыслом — лично разобраться с ситуацией на границах с хазарами.
По пути он намеревался посетить Белую Вежу на Дону, где хозяйничали загадочные амазонки и затем дойти до Тмутаракани.
Течение в реках, еще не успокоившихся от весеннего половодья, гнали струги так быстро, что гребцам почти не было работы. Зато кормчие трудились в поте лица, не давая бурному течению затянуть ладьи под прибрежные кручи.
