Юрий Шестера - Бизерта
— Смотрите, Степан Петрович, линкор буквально облеплен с обоих бортов буксирами и баржами!
— Ничего удивительного, Владимир Аркадьевич! Он принимает массу беженцев — ведь его водоизмещение почти в двадцать раз больше нашего. Двадцать четыре тысячи тонн. Каково! К тому же почти половина его команды сошла на берег…
— На «Алмазе», как сказал мне в приватной беседе его старший офицер, мой давний товарищ еще со времен Морского корпуса, на берег сошло уже более половины команды. И главное, почти целиком машинная команда, — удрученно вздохнул тот. — Как они теперь смогут выйти в море — ума не приложу…
— Как мне кажется, это вполне закономерное явление. Ведь не секрет, что на больших кораблях — линкорах и крейсерах — служба для матросов и унтер-офицеров очень тяжелая. Это же плавучие казармы, одним словом. А тут представилась такая возможность сбежать с них! Грех было ею не воспользоваться… Честно говоря, когда меня, еще на Балтике, назначили командиром эскадренного миноносца, однотипного с «Гневным», сразу же после его спуска на воду, то я тоже с легким сердцем покинул крейсер «Богатырь».
А вот у нас, на миноносцах, сошли на берег только механики с «Жаркого», да и то лишь потому, что он стоял на ремонте в доке, — с гордостью констатировал Степан Петрович. — Я уж не говорю о подводных лодках, ибо там весь экипаж — одна семья. Ведь от каждого из них зависит их общая судьба. Допусти ошибку один — могут погибнуть все. Разумеется, вместе с самой подводной лодкой.
— Согласен с вами, Степан Петрович, но не совсем. Ведь, к примеру, на флагманском крейсере «Генерал Корнилов» из его большой команды сошли на берег лишь единицы…
— Я в курсе этого, Владимир Аркадьевич. Очевидно, это надо отнести к частному случаю, в коем, безусловно, «виноват» его командир, капитан 1-го ранга Потапьев, сумевший своим непререкаемым авторитетом сплотить команду. Честь ему и хвала за это!
* * *Поздним вечером дивизион эскадренных миноносцев под траурный звон колоколов севастопольских соборов и свет пожарищ горевших складов американского Красного Креста, обосновавшегося в большом здании около вокзала, снялся с якорей и вышел в открытое море. За ним последовал крейсер «Алмаз» и потянулись многочисленные транспорты, закончившие погрузку войск и беженцев. Через полчаса, приняв на борт с подошедшей баржи гардемарин, несших патрульную службу в городе, вышел в море и линейный корабль «Генерал Алексеев», за которым последовало и посыльное судно «Якут» с воспитанниками Владивостокского Морского училища, которое дополнительно приняло на борт 150 беженцев и 70 юнкеров Константиновского пехотного училища.
Последним видением родного берега для беженцев стал Херсонесский маяк, чей мерцающий огонь еще долго прощально мигал уходившим в изгнание русским людям, плотно забившим все уголки кораблей и судов Черноморского флота.
И всю эту армаду, растянувшуюся на многие мили*, сопровождали французские военные корабли.
И только 2 ноября главнокомандующий генерал Врангель, объехав на катере с командующим флотом вице-адмиралом Кедровым севастопольские бухты и убедившись, что все корабли и суда с беженцами покинули Севастополь, а на оставшихся транспортах погрузка заканчивается, прибыл с Графской пристани на крейсер «Генерал Корнилов» и буднично, как-то совершенно обыденно скомандовал: «С якоря сниматься!» На борту крейсера находился штаб главкома, штаб командующего флотом, особая часть штаба флота, Государственный банк, семьи офицеров и команды крейсера и пассажиры — всего пятьсот человек. Барон повернулся в сторону севера, перекрестился и низко поклонился, прощаясь с Отечеством. Часы показывали 14 часов 50 минут пополудни. Крейсер покинул рейд — эвакуация из Севастополя завершилась.
* * *Быстро уходили от беженцев, толпившихся на верхней палубе судов, берега Крыма. Вот и они скрылись из глаз. И только верхушка горы Ай-Петри еще долго блистала на солнце своим снежным покровом, как будто ярче хотела врезаться в их память. Но вскоре скрылась и она. И лишь одна надежда на возвращение в родное Отечество была единственной нитью, связывавшей их с покинутой Россией.
Однако «Генерал Корнилов» взял курс не на Константинополь, а направился в Ялту и Феодосию, где Врангель хотел лично проверить успешность погрузки войск на суда и своим присутствием ободрить и поднять их дух. За ним следовал флагманский корабль адмирала Дюмениля, временно исполнявшего обязанности командующего французской Средиземноморской эскадрой. Ведь это именно он перед началом эвакуации Врангеля из Крыма дал телеграмму Фрунзе*, командующему Южным фронтом Красной армии, в которой предупреждал, что в случае возникновения каких бы то ни было попыток его войск создать помехи эвакуации частям белой армии французское командование предпримет соответствующие ответные меры.
И снимаясь с якоря уже в Феодосийском заливе и беря курс на Константинополь, французский крейсер «Вальдек Руссо» произвел салют наций из двадцати одного выстрела — последний прощальный салют Андреевскому флагу в русских водах. Крейсер «Генерал Корнилов» ответил ему равным количеством выстрелов…
Закончился исход русских кораблей из Крыма. Последними, 4 и 5 ноября, были вывезены войска, отошедшие к Керчи.
Уходивший флот не имел больше национальной принадлежности, поскольку его флаг не принадлежал отныне суверенному государству. Поэтому к Константинополю корабли подходили уже под флагом Франции — страны, предоставившей им возможность базироваться в ее территориальных водах. И только развевающиеся Андреевские флаги на их кормовых флагштоках свидетельствовали о том, что корабли этого многострадального флота покинули Россию.
Глава II
Константинополь
На другой день после выхода из Севастополя ветер посвежел и на пока еще небольших волнах появились белые пенистые барашки. А уже на следующий день разразился жестокий шторм. Вздымались высокие волны, вдоль которых тянулись пенные шлейфы срываемых порывами ураганного ветра верхушек волн.
Командир и старший офицер «Гневного» были на мостике, удерживаясь за планширь* его ограждения, чтобы не упасть при резких кренах корабля, когда палуба уходила у них из-под ног.
— Нам-то, Степан Петрович, еще ничего, — громко произнес старший офицер, стараясь перекричать завывания ветра, — а вот экипажи наших малых миноносцев времен еще Русско-японской войны хлебнут лиха по полной программе. Ведь у них водоизмещение-то почти в пять раз меньше нашего.
— Ничего страшного, Владимир Аркадьевич. Эти миноносцы хоть и не так велики, но довольно остойчивые, способные противостоять стихии. Мой старший брат командовал одним из таких в Порт-Артуре и, как рассказывал мне, попадал и не в такие переделки. Да что там — миноносцы времен Русско-японской войны, когда он же, командуя одним из первых миноносцев этого класса кораблей типа «Або», этим карликом по сравнению даже с миноносцами, о которых вы упомянули, смог четверть века тому назад привести его в составе Средиземноморской эскадры под командой адмирала Макарова* в Порт-Артур. Каково?!
