Юрий Шестера - Бизерта
Баржу «Тили», столь ожидаемую всеми, подал к пристани поздно ночью большой буксир, и с раннего утра началась лихорадочная погрузка корпусного добра. Складывали его в порядке по разным местам огромного судна, предварительно очистив его от угольной пыли. Поздно вечером баржа приняла весь груз, включая литографские станки, погруженные тоже, к всеобщему удивлению. А ведь впоследствии как же они пригодились в учебном процессе для печатания учебников и учебных пособий!
На другой день раздались звуки горна и бой барабанов — к пристани с развернутым Андреевским флагом с эмблемой Морского корпуса на нем подходила кадетская рота Севастопольского Морского корпуса во главе с ее командиром капитаном 2-го ранга Бергом. В ее строю, держа равнение и печатая шаг, шел и юный Павел Чуркин, потомственный моряк русского флота. При виде стройных рядов кадет, идущих церемониальным маршем, у людей светлели лица — русский флот жив!
— Смирно! Равнение направо, господа офицеры!
«Господа офицеры» — в первый и последний раз в жизни! Покидая родину навсегда, они были на одно мгновение офицерами для их любимого командира.
Баржа «Тили», приняв воспитанников корпуса, грузно отвалила от пристани за портовым буксиром. И только одинокая старушка на пирсе тихо плакала, утирая концом платка набегавшие слезы, твердо уверенная, что больше уже никогда не увидит своего ненаглядного внука.
Все невольно повернулись к зданию Морского корпуса. Величественный белый дворец, раскинув свои корпуса, как белые крылья, бесстрастно смотрел на них с высоты горы, постепенно уменьшаясь в размерах…
Директор корпуса одобрил предложение деятельных гардемарин увезти с собой всех коров, свиней и овец, остававшихся в подсобном хозяйстве, и всячески содействовал его реализации. Операция была выполнена воспитанниками блестяще. Животных (стадо коров, несколько десятков свиней и восемьдесят баранов) погрузили на поданную к пристани большую баржу, которую к вечеру прибуксировали к борту линкора «Генерал Алексеев». Теперь воспитанники Морского корпуса на многие дни были обеспечены свежими мясными продуктами.
* * *В своем последнем приказе по армии и флоту главнокомандующий генерал Врангель объявил, что он никого с собой насильно увозить не будет. Пусть каждый выбирает: кто хочет оставаться — может остаться, кто же хочет вместе с ним покинуть Родину — тем он обещает позаботиться о них.
Согласно этому приказу, с линейного корабля «Генерал Алексеев» были отпущены все те, кто по разным личным причинам предпочел остаться на Родине. Они были заменены волонтерами из пассажиров, военных и штатских, с обещанием усиленного пайка. Караульная служба для охраны как имущества, особенно съестных припасов, так и важнейших органов корабля, а именно пороховых погребов, кочегарного и машинного отделений во избежание возможного саботажа со стороны уходивших на берег матросов, была организована из гардемарин и кадет.
То же самое происходило и на крейсере «Алмаз», куда по просьбе его командира капитана 1-го ранга Григоркова были посланы с «Генерала Алексеева» на выручку два взвода гардемарин. Только благодаря этому крейсер и смог самостоятельно выйти в море.
Гардемарины же и на «Генерале Алексееве», и на «Алмазе» исполняли должности сигнальщиков, дабы предотвратить возможность преступного искажения передачи сообщений, в том числе секретных.
* * *Подбежавший вахтенный рассыльный доложил:
— Ваше высокоблагородие, поступил приказ командующего флотом вывести дивизион эскадренных миноносцев на внешний рейд!
— Добро! — ответил Степан Петрович и, извинившись перед семьей: — Служба! — поспешил на мостик.
— Передайте на миноносцы дивизиона: «Приготовить корабли к переходу на внешний рейд!» — приказал он дежурному офицеру.
И когда замигал фонарь Ратьера, передавая его приказ на эсминцы дивизиона, объявил по громкоговорящей связи:
— Боевая тревога! Корабль к бою и походу изготовить!
И тут же во всех многочисленных помещениях миноносца раздались прерывистые громкие звуки колоколов громкого боя*.
Ольга Павловна, прижав к себе встревоженную Ксению, отошла от борта к надстройкам корабля. Она уже знала, что последует за этими требовательными звонками. Ведь еще в том далеком 1905 году во Владивостоке, когда Александра Васильевна, мать братьев, и Мария с Ольгой посетили крейсер «Богатырь», по настойчивым просьбам дам старший брат Степана Андрей Петрович, командовавший этим кораблем, приказал объявить учебную боевую тревогу.
И женщина не ошиблась. Многие десятки матросов, унтер-офицеров и офицеров выскакивали из внутренних помещений корабля на его верхнюю палубу, разбегаясь по своим боевым постам. Задвигались стволы орудий — комендоры проверяли, а по-флотски — проворачивали — их механизмы. «И ведь всеми этими людьми, готовыми выполнить свой воинский долг, командует мой Степа!» — с гордостью, смешанной с чувством тревоги, подумала Ольга Павловна. А всегда говорливая Ксения притихла, захваченная единым порывом этих многочисленных мужчин, спешивших по своим местам по боевому расписанию. «И все это по приказу моего папы!» — торжествующе подумала она.
Когда же старший механик доложил о том, что котлы находятся под парами, старший офицер доложил:
— Господин капитан первого ранга, корабль к бою и походу готов!
— Добро! Отваливайте от стенки, Владимир Аркадьевич!
Дежурный офицер по его знаку тут же приказал:
— Убрать трап! Отдать кормовые швартовы!*
И когда эти команды были выполнены, последовала следующая:
— Пошел брашпиль!*
Выбирая якорную цепь, корабль сдвинулся с места, подтягиваясь к лежащему на дне бухты якорю. И после доклада главного боцмана: «Якорь чист!», на гафеле* грот-мачты* взметнулся Андреевский флаг, а на флагштоках были спущены кормовой флаг и гюйс*. Корабль был готов к самостоятельному движению, а дежурный офицер стал теперь уже вахтенным офицером.
За «Гневным», идущим под брейд-вымпелом* командира дивизиона, стали сниматься с якорей и остальные эскадренные миноносцы.
Когда проходили мимо линейного корабля «Генерал Алексеев», стоявшего на рейде Стрелецкой бухты, старший офицер удивленно воскликнул:
— Смотрите, Степан Петрович, линкор буквально облеплен с обоих бортов буксирами и баржами!
— Ничего удивительного, Владимир Аркадьевич! Он принимает массу беженцев — ведь его водоизмещение почти в двадцать раз больше нашего. Двадцать четыре тысячи тонн. Каково! К тому же почти половина его команды сошла на берег…
