Густав Эмар - Искатель следов
Вновь прибывшими были дон Пабло, сын дона Мигеля, и отец Серафим.
Подбежав к своим друзьям, они в полном изнеможении опустились на траву
Спустя некоторое время миссионер первым оправился от почти бесчувственного состояния.
Дон Пабло точно обезумел: слезы ручьем лились из его глаз, грудь надрывалась от рыданий, он не мог произнести ни слова.
Валентин страшно взволновался при виде такого горя своего друга.
— Господи, Боже мой! — в испуге повторял он. — Да скажите же мне, что такое случилось? Может быть, дон Мигель…
Миссионер отрицательно покачал головой.
— Нет, — отвечал он наконец, — с доном Мигелем, насколько мне известно, не случилось ничего дурного.
— Слава Богу! Так что же это значит? Какое несчастье случилось еще, батюшка?
— Да, сын мой, случилось большое несчастье, — отвечал миссионер, закрывая лицо руками.
— Говорите же, что такое? Ваше молчание убивает меня!
— Донна Клара…
— Ну! — перебил его охотник.
— Сегодня ночью Красный Кедр похитил ее из того убежища, где я укрыл ее.
— О! — вскричал с глухой яростью Валентин, гневно топнув ногой. — Опять этот демон! Проклятый Красный Кедр! Попадись только он мне!..
— Увы!.. — проговорил в отчаяньи священник.
— Соберитесь с мужеством, батюшка, — сказал Валентин, — спасем сначала дона Мигеля, а затем, клянусь вам, я верну ему и его дочь!
— Отец молитвы, — сказал Единорог кротким и твердым голосом, обращаясь к отцу Серафиму, — у вас доброе сердце, команчи любят вас, и Единорог поможет вам. Молитесь вашему Богу, и Он поможет вам… вы ведь сами говорите, что Он может все сделать.
Затем вождь повернулся к дону Пабло и, тяжело опустив ему руку на плечо, сказал:
— Плачут только женщины, а мужчины мстят. Разве у моего брата нет винтовки?
— Да, вы правы, вождь, — отвечал дон Пабло, преодолевая волнение, — пусть плачут женщины, которые не имеют другого оружия для защиты… Я — мужчина, я буду мстить.
— Хорошо. Мой брат говорит хорошо, он — воин… Единорог уважает его… он прославится на тропе войны.
На минуту упавший духом, дон Пабло снова вернул себе всю свою энергию, и теперь это был уже другой человек.
— Куда вы отправляетесь? — спросил он.
— В Санта-Фе, освободить вашего отца.
— Я пойду с вами.
— Пойдемте, — согласился Единорог.
— Нет, — решительно вмешался Валентин, — ваше место не там, дон Пабло… Пусть команчи одни делают то, что им нужно… Вы гораздо лучше сделаете, если останетесь здесь.
— Приказывайте, друг мой, — покорно отвечал молодой человек, — я вполне доверяю вашему опыту.
— Прекрасно, вы благоразумны, мой друг… Брат, — прибавил он, повернувшись к вождю, — вы можете ехать. Солнце уже поднялось над горизонтом, и да поможет вам милосердный Господь!
Единорог подал знак к выступлению. Команчи, размахивая оружием, испустили военный клич и, окружив привезенных ночью испанских пленников, тронулись в поход.
Курумилла встал и старательно завернулся в бизонью шкуру.
— Мой брат покидает нас? — спросил его Валентин.
— Да, — лаконично отвечал араукан.
— Надолго?
— На несколько часов. Отыскивать лагерь гамбусинос Красного Кедра, — отвечал с тонкой улыбкой Курумилла.
— Хорошо. Мой брат — мудрый вождь, он ничего не забывает.
— Курумилла любит своего брата, он думает за него, — сказал вождь.
С этими словами он грациозно поклонился присутствующим и удалился по направлению к Пасо-дель-Норте.
Валентин следил за ним глазами до тех пор, пока тот не скрылся, затем он задумчиво опустил голову на грудь, пробормотав глухим голосом:
— Славная и великодушная натура! Какое преданное сердце! Одна только эта правдивая душа и осталась мне как последнее воспоминание моих первых похождений!.. Единственный человек из всех моих старых и верных друзей!.. Луи, бедный Луи!.. Где-то вы теперь?
Глубокий вздох вырвался у охотника, и он крепко задумался.
Наконец Валентин поднял голову, провел рукой по лбу, как бы желая отогнать нахлынувшие на него печальные воспоминания и, обращаясь к своим друзьям, сказал:
— Простите меня, иногда я ухожу в себя. Увы, я также очень сильно страдал!.. Но оставим это, — добавил он весело, — что было, то прошло, займемся теперь нашими делами.
Он жестом пригласил их сесть рядом с собой, порылся в переметных сумках и, достав оттуда запас провизии, разложил перед ними.
— Подкрепитесь, — обратился он к ним, — мы не знаем, что случится с нами через несколько часов и должны собраться с силами. Потом, когда вы позавтракаете, вы подробно расскажете мне о том, как произошло похищение донны Клары: мне необходимо все знать.
Но друзья охотника, несмотря на все свои усилия, не могли проглотить ни одного кусочка и принуждены были отказаться от еды.
Увидев, что дон Пабло и отец Серафим ничего не могут есть, охотник положил обратно в сумку оставшиеся съестные припасы, закурил индейскую трубку и приготовился слушать рассказ о похищении донны Клары.
Оставим их беседовать между собой и присоединимся к команчам Единорога.
Как и накануне, все жители при появлении команчей бросились бежать куда глаза глядят с криком: «Закрывайте двери!.. Закрывайте двери!..»
Крик этот из конца в конец облетел весь город.
Через несколько минут на улицах уже не было ни души.
Прибыв на пласа-Майор, индейцы остановились перед ратушей.
По приказанию Единорога полуобнаженные пленники были помещены на некотором расстоянии впереди первого ряда. Возле каждого из них стоял вооруженный с ног до головы индеец, готовый по знаку Единорога размозжить голову пленнику. Паук, исполнявший уже один раз обязанности парламентера, подъехал к ратуше и объявил, что желает говорить с губернатором.
Офицер, которым был не кто иной как дон Лопес, вежливо попросил индейского воина подождать несколько минут, а сам отправился к генералу Вентуре.
Наконец через полчаса капитан дон Лопес вернулся и сказал Пауку, что губернатор вместе со своим штабом ожидает в зале совета вождя племени и троих самых заслуженных воинов.
Паук передал этот ответ Единорогу.
Последний сделал знак согласия, спрыгнул с лошади и направился к ратуше вместе с Пауком и тремя другими вождями.
ГЛАВА XXIII. Переговоры
Когда Единорог вместе с тремя индейскими вождями вошел в залу совета, губернатор едва заметным кивком головы ответил на церемонный поклон команчей и выпрямился в кресле, как будто хотел обратиться к ним с речью. Но если он и намеревался сделать это, Единорог не дал ему времени открыть рот.
Сашем решительными шагами направился к генералу Вентуре, который тревожно следил за ним.
