Серж Брюссоло - Лабиринт фараона
— Вот видишь, — сказал наконец Анахотеп, — ты хотел меня отравить, но я восстал из мертвых, чтобы покарать тебя. Ты полагал, что ограбил мою гробницу, но я пришел, чтобы забрать свое добро. Теперь мне ничто не грозит, я — тот, который выживает. Меня сотню раз считали при смерти, а я всегда хоронил своих врагов.
— Что делать с этими мерзавцами, господин? — спросил Мозе.
— Привяжите их к мачте, — повелел номарх. — Да покрепче. Я не хочу, чтобы они сбежали. Я решил, что мы останемся вместе… Надолго… Навечно…
Солдаты кинулись к Нетубу, Бутаке и Ути и накрепко привязали их к мачте, не заботясь о том, что веревки порвали им кожу и из-под них засочилась кровь. Подгоняемое ветром судно продолжало двигаться вперед.
— Должны ли мы пристать к берегу? — спросил Мозе.
— Нет, — ответил номарх. — Не меняй курса. Мы плывем в открытое море. Я хочу выйти из дельты и достичь океана.
— Океана? — удивился Мозе. — Ты хочешь покинуть страну, господин?
— Я хочу расстаться с жизнью, — глухо ответил Анахотеп, вглядываясь в линию горизонта. — Пора на покой, пора лететь к Западу. Я устал. Коль пирамида не смогла меня защитить, то, может быть, это сделают морские глубины? Все необходимое для моего путешествия находится на этом судне. Сокровища — в трюме. Мои солдаты окружают меня и бдительно стерегут. Эти три человека, три разбойника, будут работать за меня на полях Иалу; они будут моими слугами, будут пахать землю, таскать воду, соль с одного берега великой реки вечности на другой… Это будет их наказанием. Эта женщина, Ануна, будет моей служанкой. А вы все будете моими ушебти, вы замените собой деревянные раскрашенные фигурки, которые кладут в ногах саркофага, чтобы они облегчили покойному работы, назначенные ему в другом мире.
Он прошел на нос фелуки и пристально посмотрел на солнечный диск; на лице его появилась странная улыбка, какой Ануна никогда у него не видела.
— Когда мы окажемся в открытом море, там, где начинается пучина, ты пробьешь дно судна, Мозе, чтобы оно быстрее затонуло. Волны поглотят нас, мы опустимся в океанскую бездну, и ни один вор не сможет украсть мои сокровища. Да, такова моя воля, так я желаю умереть.
Мозе преклонил колена и опустил голову. Солдаты сделали то же самое.
— Ты оказываешь нам великую честь, фараон, — произнес он немного дрожащим голосом. — Мы будем твоими хранителями, на берег реки мертвых мы вступим с высоко поднятой головой и с мечом в руке, полные решимости защищать тебя и заставить уважать твой дом. Бог-сокол начертал твое имя на небесах, он возвел тебя в сан Могучего Быка. И это твое имя — Гор Всемогущий Бык; таким ты взошел в Сетеп-Абу; он освятил тебя во имя Гора и доверил тебе его короны. Могущество и Отвага. Под этим твоим именем, Анахотеп, ты царствуешь на Белой Земле, ты правишь Красной Землей и попираешь своих врагов. Непоколебимо становление Ра.
Солдаты почтительно повторили перечень имен фараона. Весть о близкой смерти не вызвала в них трепета.
— Он сумасшедший! — завопил Нетуб. — Подумать только! Он всех нас убьет ради того, чтобы мы сопровождали его в потусторонний мир. И вы позволите ему это? Собаки! Банда покорных псов! Выбросите его за борт, и поделим золото, которое находится в трюме!
— Мозе, заткни ему рот, — спокойно приказал номарх.
Солдаты набросились на Нетуба и засунули ему в рот кляп из тряпки, пропитанной смолой, обычно служившей для законопачивания. Такая же участь постигла Бутаку и Ути.
Затем Анахотеп повернулся к Ануне и сказал:
— Ты благовонщица и бальзамировщица, ты подготовишь меня к последнему путешествию. Обойдешься тем, что найдешь на судне. Здесь есть пряности, я чувствую их запах. Есть натрон, есть ладан. Мозе изготовит мне саркофаг из досок палубы, а паруса вы разорвете на ленты, если льна не хватит…
Нетуб корчился под веревками, силясь освободиться от них и испуская нечленораздельные крики. Смола капала из его рта, словно черная кровь. Ути от страха обмочился. Да и самой Ануне с трудом удавалось притворяться бесстрастной. Анахотеп был сумасшедшим — она это давно знала, — и его старческое слабоумие их всех убьет. Теперь же, когда он изъявил свою последнюю волю, Мозе, его сторожевой пес, будет тщательно следить за тем, чтобы она была исполнена. Им всем конец.
— Мозе, привяжи что-нибудь потяжелее к ноге этой женщины, — добавил номарх. — Это отобьет у нее желание прыгнуть за борт. Я хочу, чтобы она сопровождала меня в другой мир; там она будет стоять за моим троном и обмахивать меня пальмовой ветвью. Я назначу ее хозяйкой смол и мазей. Она будет моей парфюмершей.
Солдаты схватили Ануну за локти и, опрокинув ее на палубу, быстро привязали к ее правой лодыжке тяжелый камень, служащий для погружения сетей. Узел был таким замысловатым, что Ануна не смогла бы развязать его без помощи ножа; если уж ей вздумается прыгнуть в воду, этот камень с отверстием сразу утащит ее на дно. Тоска, ужас и тревога сковали ее. К ним примешивался и гнев: не для того она избежала стольких опасностей, чтобы стать ушебти слабоумного старикашки, который желал умереть в окружении своего погребального приданого. Она ему не раскрашенная деревянная фигурка и совсем не собирается стать служанкой Анахотепа в потустороннем мире.
Солдаты легко управляли судном, и вскоре на горизонте показалась поблескивающая развилка дельты. Анахотеп, сидя на бухте троса, перечислял предметы, подлежащие изготовлению, в случае если их не было на борту. Он вел себя как путешественник, заботившийся о своем добре на случай возможных неприятных неожиданностей. Солдаты обследовали трюм. Сокровища оказались на месте; они позволяли фараону занять почетное положение в другом мире. Не хватало только лошадей и колесниц. Придется обойтись без них. Тем хуже, они будут сражаться пешими на полях Иалу… Если в этом возникнет необходимость. Зато разных инструментов, орудий труда нашли много, так как судно было торговым. Обнаружилось и большое количество льняного полотна, ладана, пряностей, благовоний, как и предполагал номарх. Превратившись в плотников, солдаты сколотили саркофаг из палубных досок. Когда грубо сделанный короб был готов, они попросили Ануну нанести на него погребальные символы краской, которой подмазывалась фелука. Ануна не очень хорошо рисовала, но принялась за работу, не испытывая робости. Одним словом, ящик получился скверным, такие саркофаги Хоремебу и не снились. Познав роскошь полубогов, Анахотеп улетит на Запад в обличье наибеднейшего из бедняков.
— Очень хорошо, — одобрил номарх, осмотрев фоб. — А теперь займись моим телом. Надуши меня, чтобы плохой запах не вошел вместе со мной в другой мир. Окури заодно и судно, а солдатам прикажи вымыться. Фелука станет моей погребальной баркой.
