Николай Черкашин - Нелегал из Кенигсберга
— Вот видите, до чего вы довели?! В страшном сне не придумать — Москву бомбят!
Генерал Коробов обратился к Ульриху с просьбой:
— Если так надо, чтобы меня больше не было в этой жизни, дайте мне возможность погибнуть от вражеской пули. Обещаю погибнуть в первом же бою.
— Погибнуть в бою за Родину — это честь, а не наказание, — отрезал Ульрих, вытирая с лысины холодный пот. — Скажите спасибо, что вас не повесили!
— Спасибо и на этом, — горько усмехнулся генерал.
Воистину в Красной Армии всегда боялись собственного начальства больше, чем вероятного противника. Выходит, что не зря боялись. Расстрельную пулю примет генерал не от врага, а от собственного начальства. Да и пулю бы можно было принять, если бы оно, это клятое начальство, не опозорило его так перед смертью, назвав трусом, растяпой, едва ли не предателем. Только через пятнадцать лет все эти наветы будут сняты, но уже другим судом… А Ульрих тоже получит то, что присудил Коробову и Павлову — свою расстрельную пулю. Рикошетом вернулась она к нему.
* * *По одной из версий расстрелы происходили сразу после суда в подвалах соседних зданий, где располагался политотдел особых войск НКВД (дом № 8 по Никольской улице). Руководил расстрелами комендант НКВД В.М. Блохин.
…Коробов шел по длинному сводчатому коридору. За ним шагал исполнитель — пожилой младший лейтенант НКВД, от которого разило вчерашней выпивкой. Правую руку он держал на расстегнутой кобуре. Коробов в который раз пожалел, что его не убило бомбой там, в штабе, в Кобрине — ровно месяц назад. Себя он уже не жалел. Страшно было подумать, что теперь станет с Лидой, Таней и Заной.
Коробов не хотел, чтобы ему стреляли в затылок. Он резко обернулся в тот самый момент, когда исполнитель уже поднял наган. Младший лейтенант никак не ожидал резкого поворота своего подопечного и от неожиданности нажал на спуск. Пуля вошла в лоб. Это была последняя удача в недолгой жизни молодого генерала…
* * *Спустя две недели после расстрела генералов Западного фронта в большом котле под Уманью сгинули войска сразу трех армий: 6-й, 12-й и 26-й. И это при том что в отличие от армий Западного фронта полки и дивизии Юго-Западного встретили первые залпы войны не в койках, а на своих боевых позициях. Тем не менее расстрельный зуд в Кремле приутих и командующего Юго-Западного фронта генерала М. Кирпоноса отзывать не стали и под суд не отдали. Не стали судить и расстреливать и командующих Южным и Северо-Западным фронтами, хотя на их участках произошли точно такие же поражения, что и на просторах Белоруссии. Просто они были первыми — генералы Павлов, Коробов и иже с ними. Просто по ним пришелся самый первый и главный удар вермахта и по ним же прошелся потом и первый гнев Вождя, обескураженного убийственным началом войны…
Глава семнадцатая
«Кобра» переползает в Минск
Лунь понимал: рано или поздно, а скорее всего — рано, немцы вычислят участки дорог, где пропадают их машины, и начнут прочесывать окрестные леса. Предвестником возможной облавы стала «рама», летавшая время от времени над лесом и шоссейными дорогами. Вряд ли самолет-разведчик смог засечь их машину и их становище. Все было хорошо прикрыто густым ельником и широкой маскировочной сетью. Жалко было покидать обжитое место, да еще близ родничка в овраге. Но уходить все же придется. На войне побеждают те, кому ничего не жаль, кто не испытывает жалости не только к врагу, но и к себе самому. К тому же Луню порядком надоело «мышковать» на дорогах — все это комариные укусы. Хотелось нанести удар почувствительнее! Но для этого надо было перебираться поближе к большому транспортному узлу, а значит, к Минску. Там будут другие возможности. Конечно, опасно отправляться в самое логово германского зверя, но, как говорят китайцы, безопаснее всего в пасти тигра.
Едва Лунь заговорил о Минске с Сергеем, как тот радостно его поддержал:
— Конечно, надо перемещаться в Минск!
Он не стал развивать свою мысль насчет того, что в Минске он, может быть, разыщет Ирину. Но очень верил, что найдет ее именно там. Разумеется, она могла эвакуироваться вместе с редакцией на Восток, однако могло быть всякое, тем более что Ирина не была военнослужащей, а числилась вольнонаемной.
Лейтенант и Петрович к идее перебраться в Минск отнеслись с большим сомнением и даже тревогой.
— Так это ж все равно что в плен сдаться! — мрачно заявил лейтенант.
— Но, но! Разговорчики! — прикрикнул на него Лунь. — Рассуждать насчет плена я бы поостерегся! Мы разведывательно-диверсионная группа и обязаны действовать в любых условиях, в том числе и в подполье.
— Оно, конечно, вам из погреба виднее, — осторожно высказался Петрович. — А с машиной что делать? Сжечь?
— Я тебе сожгу! — шутливо погрозил ему пальцем Лунь. — А на чем мы в Минск поедем?!
И, не дожидаясь дальнейших сомнений и возражений, стал излагать свой давным-давно до деталей продуманный план.
— У тебя, я видел, черная краска есть? Нанесем на кабину и кузов кресты, и чем тебе не трофейная машина? Видел, как немцы наши танки перегоняли? У них всякое лыко в строку… Короче, едем колонной: впереди «опель», за ним — ваша радиомашина. Все в немецкой форме. Следуем к новому месту дислокации.
— А если что спросят по-немецки? — вопросил Петрович.
— Спрашивать будут меня — старшего колонны. Я отвечу. Остальные молчат и выполняют мои простейшие команды: хальт, цурюк, форвертс, комм цу мир! Полагаю, переводчик вам тут не нужен. А вообще, по легенде, вы все мобилизованные эстонские остзейцы и ни хрена по-немецки пока не понимаете.
— Так мы и эстонского не знаем!
— Его тут никто не знает. Если уж прижмут, несите всякую чушь вроде: «Куррат ялги муста мяэ»! Или что сами придумаете.
— А где мы будем жить в Минске? — не унимался Петрович.
— В отеле «Метрополь»! Встанем на постой в какой-нибудь усадьбе на окраине.
— Да хоть у моей хозяйки! — поддержал Луня Сергей. — У нее там и сад, и огород.
— К твоей хозяйке нельзя, — резонно заметил Лунь. — Она ж тебя узнает. Мы найдем другую хозяйку, мало ли их в Минске?.. Запасов еды нам месяца на полтора точно хватит, а там еще добудем… Так, вопросы еще есть? Вопросов нет. Разбирайте и примеряйте обмундирование!
Сергей облачился в мундир штаб-фельдфебеля, а лейтенант и Петрович натянули на себя униформу рядовых пехотинцев. Лунь со знанием дела проверил их внешний вид. Любая мелочь могла оказаться роковой. Но на первый взгляд все было в порядке.
Петрович смотал маскировочную сеть, разбросал кострище, а потом взялся выводить черные кресты на дверцах кабины и бортах кузова. Лунь с Сергеем намечали по карте маршрут. Лишь один лейтенант не мог найти себе дела и, нахохлившись, расхаживал по полянке…
