Элль Ньюмарк - Книга нечестивых дел
Глава XXVI
Книга бессмертия
На следующий день я ломал голову, как рассказать старшему повару о своем визите к Н'бали. Моя тревога была понятна. Синьор Ферреро то и дело бросал свое любимое замечание: «Будьте внимательны!» Я же в то утро был настолько рассеян, что ему приходилось хлестать меня этой фразой словно кнутом. Когда наступило время перерыва, я вздохнул с облегчением, взял хлеб и прошутто, вышел во двор и сел перекусить, привалившись спиной к водяному насосу. Но как только кончил слизывать с пальцев крошки и соль, подошел старший повар и встал передо мной.
— Что с тобой? Дело в той девушке?
— Нет, маэстро. — Я вытер рот тыльной стороной ладони и пробормотал: — Случилось кое-что новое. Боюсь, нас ждут неприятности.
— Неприятности уже происходят. — Синьор Ферреро наклонился, опершись руками о колени. — Но опыт мне подсказывает: они открывают новые возможности.
— Венеция набита солдатами, подозревают всех и каждого. Извините, но я не вижу, какие в такой ситуации могут открыться новые возможности.
— Например, мы попробуем составить меню по индийскому методу.
— Меню? — Черт! Я решил, что мой наставник просто бредит своей работой.
Старший повар присел на корточки подле меня.
— Индийский учитель по имени Девиирасад разделил всю еду на три категории: корнеплоды, вызывающие инерцию, мясо и перцы, дающие возбуждение, и свежие фрукты и овощи, обладающие неземными свойствами. Каждое блюдо должно представлять собой баланс целого. Преобладание одного типа может вывести еду из равновесия.
Я всплеснул руками.
— Разве это имеет хоть какое-нибудь отношение к нашей жизни?
— В сомнительные времена человек должен быть таким же уравновешенным, как сбалансированная еда: нельзя проявлять излишнюю апатию, чересчур волноваться и терять внимание. Девиирасад наставлял учеников на терпение и бдительность.
— Но…
— Ты слышишь, что я говорю? Быть терпеливым и бдительным — это значит проявлять внимание.
Терпение и бдительность — это прекрасно, но он не знал о Н'бали.
— Маэстро! — Я решил, что лучше всего говорить напрямик. — Я ходил с моим другом Марко к абиссинке.
Старший повар потер глаза.
— Зачем?
— В ночь с субботы на воскресенье Марко проник на кухню. Я его поймал, но он уже успел кое-что стащить из вашего шкафа. Вас в воскресенье здесь не было, а он решил — со мной или без меня — показать свою добычу Н'бали. Я знаю Марко, и поэтому понадеялся как-то его обуздать. Я хотел защитить вас.
— Что ты такое говоришь?
— Абиссинка ему сказала, что книга у вас. Откуда она об этом узнала?
Синьор Ферреро пожал плечами.
— Эта женщина из посвященных.
— Еще она сказала, что кто-то должен умереть.
— Эка невидаль. Заявить подобное — все равно что предсказать восход солнца.
Старший повар словно не хотел меня услышать и понять, насколько серьезна ситуация.
— Меня тревожит то, что может предпринять Марко.
— Марко? — изумленно прищурился он. — Помимо Марко существуют гораздо более серьезные угрозы.
— Но…
— Послушай, я благодарен, что ты пытался меня защитить, но у тебя нет возможностей контролировать каждую ситуацию. — Наставник положил мне руку на плечо. — Тебе надо учиться оставаться спокойным в опасные моменты. Жди меня сегодня вечером на кухне. Попозже, когда все лягут спать.
Ночью я прокрался на кухню босиком. На лестнице было темно, и на середине пути я остановился — без всякого повода, если не считать пугающее меня тайное и грозное, что могло таиться во мраке. Старший повар сидел за своим столом в круге желтого света, словно в лужице растопленного масла, склонив голову к поваренной книге.
— Я пришел, — сообщил я.
Он поднял голову.
— Вижу. — Поманил меня и сделал знак, чтобы я сел к нему лицом. — Лучано, тебе известно, что я владею тайными рукописями.
— Да, маэстро. Книгой.
— И не одной. А вот передо мной сборник рецептов, который является инструментом учителей. Эти рецепты — ключ к знаниям, попавшим к нам из множества мест и эпох.
— Понимаю, маэстро.
— Есть один рецепт, который может вызвать недоумение, но сокрытый в нем смысл очень важен.
— Понимаю, маэстро.
Синьор Ферреро усмехнулся.
— Это суфле из амаранта. Некоторые полагают, что амарант исчез, но это, как ты мог заметить в подвале, не так. Его только трудно достать и он дорог. Амарант придает суфле приятный пряный вкус, однако его репутация раздута и этот рецепт порождает толки о бессмертии.
— Но нет никакого бессмертия. — Я был явно смущен. — Или есть?
— Только не в том смысле, в каком его обычно представляют.
— Как это понимать?
— Все люди смертны, но каждый человек что-то оставляет после себя. — Старший повар подался вперед, и наши лица оказались совсем рядом. Я заметил у него новые морщинки и мешки под глазами. Но он был доволен собой и продолжил: — Суфле демонстрирует тщетность погони за бессмертием. Жизнь есть смерть. Мгновение возникает и угасает. Нет ничего, кроме настоящего, но ты не способен его удержать, можешь только в нем находиться. Суфле обостряет сознание момента. Учит ценить полновластное, но мимолетное теперь.
Я почесал затылок.
— Суфле?
Синьор Ферреро откинулся на спинку стула.
— Взгляни сюда. — Он положил на стол растрепанную поваренную книгу. Ее переплет был из плохо выделанной кожи — потертый и в пятнах от неаккуратного обращения. Листы выдраны и засунуты куда придется. Пока старший повар переворачивал страницы, я заметил, что их писали разные люди. Буквы были самых разнообразных начертаний, а некоторые напоминали вырезанные на дверях в еврейском квартале. Дойдя примерно до середины, синьор Ферреро повернул книгу ко мне и указал на красиво оформленную страницу: бумага от времени потемнела, края позолочены, контуры шрифта мягкие. Углы страницы украшали изображения маленьких изящных цветов на вьющихся ветвях.
— Вот, это и есть суфле из амаранта.
— На этой странице?
— Да. — Старший повар взглянул на лист, и его взгляд затуманился. — Господи! От мысли о бессмертии мне становится скучно, — тяжело вздохнул он. — В одной из тайных рукописей духовное пробуждение называют эликсиром бессмертия. Может быть, отсюда и пошли разговоры об эликсире.
— Подождите, так это именно та книга?
— Почему ты спрашиваешь? Ты же знал, что она у меня.
— Она такая потрепанная. Стоит на кухне, на книжной полке, у всех на виду.
— Да. Скрыта под невзрачной оболочкой. Так надежнее всего. Вот преимущество моей профессии: поваренные книги не интересуют никого, кроме меня. Все ищут необычный, богато оформленный том, в переплете из дубленой кожи, с иллюстрациями, тщательно оберегаемый и спрятанный где-нибудь в монастыре. Это бросалось бы в глаза. Нет, мы, хранители, зашифровываем добытые знания в рецепты и передаем другим. В этом томе — знания учителей.
