Мишель Зевако - Капитан
– Да что вы говорите! И что же ему грозит, уважаемый Капитан? – спросил Монморен, делая обманный выпад. – Вы убьете его?
– Да. Но перед этим я поставлю его на место! – заявил шевалье, отражая удар Монморена и нанося ответный удар.
– А почему бы вам не посадить его в Бастилию? – продолжал насмехаться Монморен.
– Неплохая мысль! Пожалуй, мне это нравится! – ухмыльнулся Капестан.
– Хвастовство! Все это – лишь слова, которые ничего не стоят! – вскричал Монморен и сделал неожиданный выпад; Капестан ловко увернулся.
– Однако вы до сих пор не назвали мне своего имени! – напомнил шевалье.
Противники опустили шпаги. Теперь они уже знали силу друг друга и поэтому смотрели друг на друга с явным уважением. Спутник Гиза ответил:
– Сударь, меня зовут барон де Монморен.
– А меня – шевалье де Капестан, – поклонился молодой человек. – Монморен? А, теперь я вас вспомнил. Я видел, как вы сражались возле Королевской площади. Это вы изобрели знаменитый укол в пупок?
– Да, – гордо ответил Монморен.
– Поздравляю! – произнес шевалье. – Я видел, как вы это проделываете. Прекрасный удар!
– Вы находите? – спросил окончательно оттаявший Монморен.
Неожиданно шевалье рассмеялся и воскликнул:
– А знаете, было бы забавно, если бы я убил вас вашим же собственным ударом в пупок!
– Вам это не удастся. Тайной этого приема владею лишь я один, – заявил Монморен.
– Да что вы! – искренне изумился Капестан. – Это по силам любому мальчишке!
– Черт подери! – взревел Монморен. – Держитесь, сударь: теперь вы покинете этот дом только вперед ногами!
Противники схватились снова. Тем временем по этампской дороге к постоялому двору подъехал какой-то человек. Он спешился и с интересом стал наблюдать за поединком.
– Барон де Монморен, – произнес Капестан, – я видел ваш прием, и сейчас я его повторю. Наношу два прямых удара. Занимаю третью позицию, – перешел на скороговорку шевалье, – затем – четвертую, еще один удар, ухожу вниз и колю в пупок. Противник падает навзничь.
Капестан выпрямился, а барон действительно повалился на спину: он был поражен точно в пупок.
– Браво! – воскликнул только что прибывший незнакомец.
– О, какой позор! – простонал побледневший Монморен.
– Все в порядке. Вы храбро сражались! – улыбнулся ему шевалье.
– Я сейчас умру. Этот удар смертелен, – прошептал барон.
Капестан внимательно осмотрел рану, не обращая внимания на вопли хозяина и хозяйки постоялого двора; прибежав на шум, перепуганные трактирщики теперь громко взывали к Небу.
– Вы будете жить! – сообщил шевалье, обращаясь к барону. – Вы бы убили меня этим ударом, даже если бы того и не желали. Но я сумел достаточно быстро отдернуть руку, поэтому вы не умрете. Хотя, конечно, вам придется с месяц пролежать в постели. Эй, вы, отнесите этого господина в комнату и уложите его на самую лучшую кровать. Прощайте, барон де Монморен. Я попробую настичь герцога.
– О Боже! Вы убьете его ударом, который изобрел я! – простонал раненый.
– Нет! Я последую вашему совету и посажу его в Бастилию, – светло улыбнулся молодой человек.
Монморен застонал громче и потерял сознание.
Бросив на него последний взгляд, Капестан отправился на конюшню, оседлал Фан-Лэра и выехал во двор. Незнакомец, присутствовавший при дуэли, нагнал шевалье, вежливо поприветствовал его и сказал:
– Сударь, меня зовут граф де Монморанси-Бутвиль. Я обожаю фехтование. Я часто слышал о приеме «укол в пупок» и мечтаю его освоить. Научите меня – и я заплачу вам за это двести пистолей.
– Хорошо, сударь, сейчас я вам покажу, как это делается, – ответил Капестан.
– Правда? – просиял Монморанси.
– Не сходя с этого места! – заверил его молодой человек. – Но обещайте мне, что вы не будете использовать этот прием в дурных целях.
Оба молодых человека спешились и надели на кончики своих шпаг стальные шарики. За пять минут граф вполне усвоил урок. Он горячо поблагодарил шевалье и стал отсчитывать двести пистолей. Капестан дотронулся до его плеча:
– Сударь, – произнес молодой человек, – я не учитель фехтования. Я – Тремазан, шевалье де Капестан. Или вы немедленно спрячете свои деньги, или вам придется обнажить вашу шпагу, только на этот раз уже без шарика на острие.
– Он просто дьявол! – пробормотал граф. – Если бы я только что не видел Капестана в деле, то счел бы его слова пустой похвальбой. Шевалье, – сказал он громко, – я убираю деньги. Вот моя шпага. Она изготовлена в Милане. Не окажете ли вы мне честь поменяться со мной, отдав мне ваше оружие, чтобы я всегда мог помнить о храбром дворянине, который его носил?
– Мне очень нравится ваше предложение, граф, – воскликнул Капестан. – Почту за честь носить вашу шпагу! Вот вам моя!
Согласно обычаю, молодые люди обнялись. Затем Капестан вскочил на Фан-Лэра и помчался в Париж. Вскоре шевалье уже был у ворот Сен-Оноре.
Очутившись в Париже Капестан принялся искать гостиницу. Однако, проезжая мимо Лувра, шевалье подумал:
«А чем я буду платить?..»
Капестан порылся в своем кошельке и обнаружил, что у него остались один ливр, три су и восемь денье.
«Нам – Фан-Лэру и мне – даже не на что пообедать! Кто бы поверил, что в этом дворце сидит король, который трижды или четырежды обязан мне жизнью и дважды или трижды – троном! Может быть, попросить, чтобы Его Величество Людовик Тринадцатый угостил меня обедом? Нет уж! Его Величество назовет меня Капитаном! Принц Конде… О, я обязательно должен вытащить из Бастилии этого бедного принца Конде! Черт возьми! Я возьму Бастилию штурмом, я разрушу ее!»
В эту минуту желудок Капестана свело от голода. Шевалье грустно засунул все свое состояние – один ливр, три су и восемь денье – обратно в карман. Для этого молодому человеку пришлось слегка наклониться влево. Шевалье уныло подумал: «О, почему у меня сейчас нет под рукой бриллиантов моей матери…» – и вдруг остолбенел от изумления. Не веря собственным глазам, Капестан, как завороженный, смотрел на эфес своей шпаги. Той самой шпаги, которую вручил ему граф де Монморанси-Бутвиль. Ее эфес был украшен великолепными бриллиантами!
Поколебавшись немного, Капестан решился. Он вытащил свой кинжал, и вскоре драгоценные камни лежали на его ладони. Затем после недолгих поисков шевалье нашел в Ситэ одного еврея и показал ему свои бриллианты.
Еврей выложил за них триста пистолей. Обрадованный Капестан набил золотом все свои карманы – но тут вдруг представил лицо Бутвиля. Шевалье словно услышал укоризненный голос графа:
– Не стоило привередничать и отказываться от двухсот пистолей, которые я вам предлагал!