Филип Гриффин - Королева легионов Афины
На пиру Рустик чувствовал себя явно в своей стихии. Его остроумие и находчивость вызывали оглушительный смех у всех собравшихся, особенно когда он выяснил, что все девушки непорочны. Рустик тут же перешел на шутки о женщинах и браке. В какой-то момент он потянулся к софе, на которой возлежала Урсула, и ущипнул ее за руку.
— Ой! — вскрикнула она, скорее от удивления, чем от боли. — Вы что?
— Это для того, чтобы вы поняли, что такое брак. Просто, не правда ли? Всего лишь легкий щипок. Но вдруг вы перестаете быть девственницей и превращаетесь в женщину. — Он нахально посмотрел ей прямо в глаза. — Главное, чтобы к этому времени вы уже были замужем! Ха!
Девушки уже давно закончили трапезу, а аппетит Рустика только начал ослабевать. Когда он устроился поудобнее на кушетке, чтобы продолжать поглощать свое любимое кельнское вино, Урсула почувствовала, что пришло время задавать вопросы.
— Рустик, — сказала она, пересев поближе. — По-моему, вам пора бы уже рассказать нам, зачем вы сюда пожаловали.
— Ну, что ж, Ваше Высочество, — он нахмурился. — К сожалению, жизнь уготовала для нас не только удовольствия, подобное этому. — Он заговорил громче, обращаясь ко всем собравшимся. — Дамы! Боюсь, мне придется исполнить неприятную роль дурного вестника. — Он замолчал, чтобы сделать очередной большой глоток вина. Затем, ощущая на себя заинтересованные взгляды девушек, вытянул бокал и подождал, пока его наполнят снова. — Три недели назад огромное племя бургундов спустилось по течению Майна и прорвало оборону Могонциака с намерением пройти на юг и присоединиться к своим собратьям, которые доставляют Константину столько неприятностей. Кельн направил восемь тысяч человек из своего гарнизона, включая три тысячи кавалеристов, для присоединения к оставшимся в Могонциаке легионерам и успешного разрешения сложившейся ситуации. К сожалению, с самого дня их ухода мы стали получать известия касаемо еще одного племени — на этот раз, кажется, о франках, которые собирают силы вдоль наших приграничных укреплений сразу же за холмами Таунус.[33] Они, похоже, направляются в сам Кельн. И могут оказаться возле города или окружающих его земель уже в любую минуту. Однако защищаться мы можем только тем, что у нас осталось от гарнизона, а это меньше тысячи человек и несколько сот кавалеристов.
Рустик замолчал, чтобы выпить еще вина и снова внимательно осмотреть девушек.
— И я приехал сегодня сюда, Ваше Высочество, просить Первый Легион Афины, единственную полноразмерную боевую силу в нашем районе, в эти страшные часы прийти Кельну на помощь.
От Урсулы, не сводившей внимательного взгляда с лица Рустика, не ускользнуло, как нервно он поглядывал на ее командующих. Она знала, что он заметит их обеспокоенные лица и покачивание головами.
— Боюсь, я не смогу на эту просьбу ответить вам положительно, — твердо произнесла она после паузы. — Нам было приказано оставаться в Новиомаге до тех пор, пока не придет время отправляться на юг.
— Но, при всем моем уважении, Ваше Высочество, этому приказу уже больше месяца. Обстоятельства изменились. Я уверен в том, что если бы Константин был здесь и сам смог увидеть то отчаянное положение, в котором оказался Кельн, то немедленно бы приказал вам выступать.
Пинноса задумчиво крутила в руках свой кубок.
— Да мы и оказались-то тут случайно, Рустик. Что бы делал Кельн, если бы не было Первого Легиона Афины?
Он надолго задержал на ней взгляд, прежде чем ответить.
— Закрыл бы ворота и стал молиться.
— Не могу поверить в то, что великий город Кельн настолько беззащитен, — не сдавалась она. — Не может быть, что вы не способны собрать достаточно мужчин, скажем, уволившихся легионеров, или еще кого-нибудь в этом роде, чтобы пополнить ряды своих защитников. Вам что, не собрать кавалерию из двух тысяч всадников, чтобы найти и отогнать этих франков?
— Прошу вас, не забывайте, что жители Кельна, как и, впрочем, Трира и Могонциака, очень хорошо знакомы с германскими племенами. Да что там, большинство из нас имеют германские корни! Мы хорошо их понимаем и знаем, какая сила понадобится, чтобы их остановить. Для того чтобы «найти и отогнать этих франков», потребуется не менее восьми тысяч воинов, среди которых будет самое меньшее три с полонимой тысячи кавалерии. Даже с учетом ваших недавних потерь, Первый Легион Афины не только покрывает это, количество, но и превосходит его вдвое! — Теперь он устремил все свое внимание на Урсулу. — Поход отнимет у вас только один месяц, — молил он. — И вы сможете вернуться в Арелат еще до Лугнасада.
Повисло долгое молчание. Все глаза смотрели на Урсулу, которая помрачнела, обдумывая свой ответ.
— В том, что ты говоришь, Рустик, есть определенный смысл, — наконец произнесла она. — Первый Легион Афины готов к действиям и явно обладает нужным числом бойцов, чтобы сделать то, о чем ты нас просишь. Однако Пинноса тоже права. Мы оказались здесь по стечению обстоятельств, не самому удачному для нас, надо сказать. И наша миссия не имеет никакого отношения к укреплению обороны земель, прилегающих к Рейну. Мы должны добраться до Арелата, а потом вернуться в Британию, которая тоже отчаянно нуждается в защите от вторжения. — Перед тем как продолжить, она посмотрела на стол, за которым сидели младшие командиры. — И я не стану нарушать приказов своего императора, какими бы ни были обстоятельства.
— Императора? Ха! Да он нарядился в пурпур, только чтобы управлять монетным двором! — Он сердито приложился к своему кубку, явно раздосадованный тем, что потерял предусмотрительность и осторожность. — Вот еще!
Урсула и Пинноса обменялись настороженным взглядом.
— Простите, Ваше Высочество, я не хотел вас обидеть. — Он подался вперед. — Вы должны понимать, что у Британии не будет ни малейшего шанса выжить, если падут пограничные территории. Константин знает это лучше всех остальных. Падет граница — падут Галлия и Германия. Если они падут, то Испания тоже не выстоит. А когда падет Испания, Британия будет со всех сторон окружена враждебными племенами. Если германцы объединятся с ирландцами и пиктами, долго ли продержится наша островная провинция? Год? Два?
Урсула, как и остальные женщины, хранила молчание. Она просто смотрела на своего охмелевшего гостя, протягивавшего руку с кубком, чтобы ему еще налили вина. Она видела, что в лучшие времена любому серьезному разговору он предпочел бы веселье и смех.
Тут Рустику, которого молча рассматривали все присутствовавшие в зале, пришла новая мысль. Улыбка вернулась на его лицо, и в глазах зажегся прежний озорной огонек. Он поднял голову от бокала и выпрямился.
