Вальтер Скотт - Уэверли, или шестьдесят лет назад
Тем не менее, вежливо поздоровавшись с Гилфилланом, он осведомился, получил ли тот его письмо, которое должно было застать его в пути, и согласится ли проконвоировать до Стерлинга упомянутого в письме государственного преступника.
— Да, — лаконично отозвался вождь камеронцев голосом, который, казалось, исходил из самых penetralia note 309 его персоны.
— Но ваш отряд, мистер Гилфиллан, не столь многочислен, как я этого ожидал, — оказал майор Мелвил.
— Иные из воинов моих взалкали и возжаждали в пути и отстали, чтобы подкрепить измученные души свои словом.
— Жалею, сэр, — ответил майор, — что вы не положились на нас, чтобы накормить ваших людей в Кернврекане. Все, что есть у меня в доме, в полном распоряжении лиц, служащих правительству.
— Не о пище телесной говорю я, — ответил ковенантец note 310, взглянув на майора с презрительной усмешкой, — но все же благодарю; мои люди остались послушать золотые речи мистера Джабеша Рентауэла, который преподаст им вечернее увещание.
— Неужели, сэр, — воскликнул майор, — вы действительно отпустили значительную часть ваших людей слушать проповедь под открытым небом в тот момент, когда мятежники каждую минуту могут наводнить страну?
Гилфиллан опять презрительно усмехнулся и ограничился косвенным ответом:
— Так-то люди от мира сего мудрее в поколении своем, чем дети света!
— Однако, сэр, — сказал майор, — поскольку вы доставите этого джентльмена в Стерлинг и передадите его вместе с этими бумагами в руки коменданта Блекни, я убедительно прошу вас соблюдать во время перехода некоторые строевые правила. Например, я посоветовал бы вам вести своих людей более сомкнутым строем, так, чтобы каждый задний прикрывал переднего, и не давать им разбегаться, как гусям на выгоне, а для предотвращения внезапного нападения я рекомендовал бы вам выделить небольшой дозор из самых надежных солдат и выслать его вперед под командой одного караульного, чтобы при приближении к деревне или к лесу… — Здесь майор оборвал свою речь. — Но так как я вижу, что вы меня не слушаете, мистер Гилфиллан, я полагаю, что мне не стоит утруждать себя дальнейшими указаниями. Вы, без сомнения, лучше моего знаете, какие меры принимать в этих случаях; но об одном я хотел бы вас предупредить: с этим джентльменом вы должны обращаться мягко и вежливо и не подвергать его каким-либо стеснениям помимо тех, которые необходимы для его охраны.
— Я смотрел в свои инструкции, — сказал мистер Гилфиллан, — подписанные достойным и набожным дворянином Уильямом, графом Гленкернским, и не нашел в них ни слова о том, что я должен слушаться каких-либо приказов или указаний по поводу моих действий со стороны майора Уильяма Мелвила из Кернврекана.
Майор Мелвил покраснел до самых своих изрядно напудренных ушей, выглядывавших из-под аккуратно, по-военному зачесанных буклей, тем более что заметил улыбку, мелькнувшую на лице мистера Мортона.
— Мистер Гилфиллан, — ответил он довольно резким тоном, — приношу тысячи извинений за то, что осмелился давать наставления такой важной особе. Я полагал, однако, не лишним, поскольку, если не ошибаюсь, в прошлом вы были скотоводом, напомнить вам о разнице, существующей между горцами и горными породами скота; и если вам доведется встретить джентльмена, побывавшего на военной службе и склонного поделиться с вами своим опытом, советую вам выслушать его, ибо продолжаю думать, что никакого вреда вам от этого не будет. Но довольно. Еще раз выражаю надежду, что, конвоируя этого джентльмена, вы будете обращаться с ним учтиво. Мистер Уэверли, я в отчаянии, что нам приходится расставаться таким образом, но когда вы снова появитесь в наших краях, уповаю принять вас в Кернврекане радушнее, нежели это было возможно при настоящих обстоятельствах.
С этими словами он пожал руку нашему герою; Мортон так же дружески попрощался с ним; и Уэверли, вскочив на свою лошадь, которую взял под уздцы один из мушкетеров, и сопровождаемый справа и слева цепью конвоиров, долженствовавших воспрепятствовать его побегу, двинулся вперед вместе с Гилфилланом и его отрядом. Ребятишки провожали их вдоль всей деревни криками: «Смотрите, смотрите, ведут вешать джентльмена с юга, того, кто стрелял в длинного кузнеца Джона Маклрота!»
Глава 36. Приключение
Обедали в Шотландии шестьдесят лет назад в два часа. Поэтому мистер Гилфиллан начал свой поход славным осенним деньком в четыре часа пополудни, надеясь, хотя Стерлинг лежал в восемнадцати милях от Кернврекана, добраться до него еще вечером, прихватив не больше двух часов темноты. Он собрался с силами и бодро зашагал во главе своего отряда, поглядывая время от времени на нашего героя с таким выражением, как если бы ему не терпелось завязать с ним спор. Наконец, не будучи в силах больше бороться с искушением, он начал отставать, поравнялся с лошадью своего пленника и, пройдя молча несколько шагов, внезапно заговорил:
— Не можете ли сказать, кто был этот человек в черном платье, с головой в муке, что стоял рядом с кернвреканским лэрдом?
— Пресвитерианский пастор, — отвечал Уэверли.
— Пресвитерианин! — воскликнул с презрением Гилфиллан. — Вернее, несчастный эрастианин или скрытый прелатист, поборник черной Индульгенции, один из тех онемевших псов, что и лаять-то толком не могут! Намешают в свои проповеди малость острастки да малость утешенья — и ни смысла в них, ни вкуса, ни жизни! Вы тоже, верно, в этом стаде воспитывались?
— Нет, я принадлежу к англиканской церкви, — сказал Уэверли.
— Тем же миром мазаны, — ответил ковенантец, — неудивительно, что они так ладят. Кто бы подумал, что славное здание шотландской церкви, воздвигнутое нашими отцами в тысяча шестьсот сорок втором году, будет осквернено плотскими стремлениями и греховными соблазнами нашего времени! Эх, кто бы подумал, что искусная резьба святилища будет так скоро повержена в прах!
На эти жалобы, на которые два-три воина отозвались глубоким вздохом, Уэверли не счел нужным отвечать. Тогда мистер Гилфиллан, решив, что если пленник не хочет вступать в спор, так пусть по крайней мере слушает, продолжал свою иеремиаду note 311:
— Чего же после этого удивляться, если по недостатку в усердии к службе церковной и к исполнению повседневных своих обязанностей священнослужители соглашаются зависеть от чужой милости, принимают подачки, произносят клятвы, приносят присяги и совращаются с пути истинного, — чего же после этого удивляться, что вы, сэр, и другие такие же несчастные трудитесь воздвигать вавилонскую башню беззакония, как в кровавые дни гонений и избиения праведников? Вот если бы вы не были ослеплены всякими милостями и благоволениями, услугами и наслаждениями, службами да наследствами и прочими соблазнами этого грешного мира, я мог бы доказать вам по священному писанию, что предмет ваших упований — не более как грязная тряпка и что ваши стихари, и ризы, и облачения — лишь обноски великой блудницы, восседающей на семи холмах и пьющей из чаши омерзения note 312. Но полагаю, что ухо ваше, обращенное ко мне, так же глухо, как ухо гадюки; да, без сомнения, вы обмануты чарами вавилонской блудницы, и торгуете ее товаром, и опьянены чашей ее прелюбодеяний!
