Валерий Елманов - Последний Рюрикович
– А что ж Никитка-то, приехал? – вновь перебил ее старик.
– Да нетути его покамест. Видать, тяжко захворал родитель евоный. А боярин вишь какой простецкий. Сам за сыночком съездил – дай бог ему здоровья. А попадья-то вся испереживалась, а я ей и реку…
– Не трещи, угомонись, – остановил ее в задумчивости Синеус. – Погодь-ка тут, на пороге. – Он нырнул внутрь и буквально через минуту снова появился в дверях.
Впрочем, женщина и не порывалась зайти в избушку, опасаясь увидеть там нечистую силу, с которой, по слухам, знался колдун и даже советовался с ней в сложных случаях, когда не знал, какое лучше лекарство применить.
И хотя, судя по всему, нечистая сила, помогающая Синеусу в лечении, была почему-то весьма снисходительна к жителям деревни и к их домашнему скоту, неуклонно способствуя их выздоровлению, встречаться с ней Агафье не очень-то хотелось. А уж когда она услышала приглушенные детские голоса, то и вовсе отошла от избушки на несколько саженей и, решив, что такое расстояние будет безопасным – все же день на дворе, и солнышко светит вовсю, неподходящее время для сатаны, дабы гнаться за честной доброй христианкой, – дожидалась там.
Синеус, слегка удивившись ее внезапному отступлению и упорному нежеланию подойти, спустился к ней сам и, вручив травы, детально обсказал, как их настаивать да когда и по сколько давать больному. Агафья слушала невнимательно, все время поглядывала через стариковское плечо на дверь избы, явно опасаясь, что оттуда кто-нибудь выскочит.
Наконец она умчалась, предвкушая, как напугает соседок, таких же сплетниц, как она сама. В воображении ей уже мерещились не только голоса, но и облик юных бесенят с маленькими рожками и копытцами. А судя по ее рассказу, каковым она и вправду сильно напугала односельчан, даже травы для лечения Митрофанушки, сына попадьи, давал не сам Синеус, а один из чертенят, озорно улыбаясь при этом и показывая клыки.
Да только она, Агафья, не испугалась и, трижды плюнув под хвост ведьминому отродью, прочла «Отче наш» и осенила его крестным знамением, отчего тот, жалобно визжа, убежал, оставив в ее руке травы. А они, может, и помогут, ежели их вначале окропить святой водой, что попадья, поминутно охая и крестясь, немедленно сделала.
Мысль о том, что у Синеуса могут гостить какие-то дети, Агафье не пришла в голову. Да и как ей было об этом подумать, ежели в деревне всем детям строго-настрого воспрещалось появляться в тех местах, отчего вблизи избушки колдуна каждое лето водилось видимо-невидимо как грибов, так и ягод, никто их не собирал.
Напуганные ее рассказом односельчане решили, что ежели уж им самим и придет какая нужда до Синеуса, то идти к нему надо, непременно выпустив из-под рубахи нательный крест и имея с собой пузырек со святой водицей.
Старик же, ничего не ведая о переполохе и озабоченный совсем другим, после ухода Агафьи допытался у Ивашки, что Митрича в хоромах царского лекаря последние четыре дня не было, и вообще никого там не было.
Посуровев лицом, ибо все обрывки сведений, известные ему, теперь накрепко сплелись в единую крепкую веревку, коя, скорее всего, захлестнула и Митрича, и Никитку, Синеус извлек из-под лавки и положил поближе рогатину, дабы сподручнее было ухватиться за нее в случае чего, а также прислонил к печке кистень, обнял Ивашку за плечи и повел к выходу.
Много, ох как много надо было поведать ему, да только как обсказать все помягче, чтобы не сильно ранить чувствительное детское сердце? Поначалу за ними увязался и Дмитрий, капризно сморщившись, что не берут с собой, но старик властным жестом остановил царевича и сказал ему:
– Я по травы пойду. Буду нужные искать для лечбы твоей, а вечера покамест холодные – нельзя тебе, Митюша, за нами, – Синеус уже запросто называл царевича уменьшительным именем, вполне резонно рассудив, что негоже отрока, хоть и царственного, именовать столь торжественно – Дмитрий. Чай, не во дворце находится.
Затем, видя, что мальчик обиженно надул губы, он добавил:
– Ты вот что: дом сторожи, покамест нас не будет. Не забоишься, справишься?
– Знамо дело, справлюсь, – ответил Дмитрий, возгордившись серьезностью поставленной ему задачи.
– Ежели что, то вот тебе оружье боевое. – Синеус протянул Дмитрию рогатину.
– Взаправдашнее?! – обрадовался тот.
– Ну а как же иначе-то. Чай, и разбойник, коли придет, тож всамделишный будет. Так ты его не забоишься? – еще раз спросил Синеус, на что царевич только отрицательно покачал головой.
– Ну вот и ладненько, – кивнул Синеус. – А мы с приятелем твоим мигом, токмо травки нарвем да назад, – и шагнул за порог, увлекая за собой Ивашку.
Глава XXIV
ТАЙНА ЗОЛОТОГО ПЕРСТНЯ
– А почто Мите с нами нельзя было? – поинтересовался Ивашка, едва они удалились от избушки и углубились в лесную чащу.
Уже смеркалось, и в притихшем лесу это было заметно еще сильнее, чем на полянке, где стояла Синеусова избушка. Сильные испарения, исходившие от болота, расположенного неподалеку от его жилья, заглушали все остальные запахи: сырой перегнившей листвы, свежих, налитых почек деревьев и молодой травы. Почва под их ногами начала уже хлюпать – они подошли к самому краю болота, ежегодно собиравшего свою страшную дань с жителей близлежащих деревень.
Если именно к этому краю даже в летнюю пору из сельчан мало кто приближался – опасались близости избушки колдуна, то с трех других сторон продолжали приходить, в поисках грибов да ягод, которых, как назло, росло там видимо-невидимо. В иной год месяца не проходило, чтобы не сгинуло чье-то дите, ступив на заманчиво зеленую полянку, которыми в изобилии наделила свои смертельные ловушки ненасытная трясина.
– Примечай, как идем, – не ответив на Ивашкин вопрос, сказал Синеус и огорошил мальчика: – Назад один ворочаться будешь – не забоишься?
– А вы-то как же? Нешто здесь заночуете? – посмотрел на старика широко открытыми от удивления глазами Ивашка.
– Я следом пойду, – пояснил Синеус. – Погляжу, как ты обратный путь запомнил. Не заплутаешь?
Ивашке было, конечно, страшновато идти первым навстречу неведомым опасностям, но еще хуже для него было сознаться в своем страхе, и он только молча кивнул.
«В конце концов, чего особливо-то пужаться? Разве что зверя какого – волка али медведя. Так они в эту пору не шибко разгуливают. К тому ж и пойдет он не вовсе один – дедушка Синеус сзади. Нешто не поможет, ежели что?» – рассуждал он мысленно, успокаивая сам себя перед грядущим испытанием.
– А теперь гляди в оба и шагай за мной след в след. Оступишься али в сторону шагнешь – почитай, что и не было тебя вовсе. Трясина кругом. – И посерьезневший до предела старик протянул оробевшему Ивашке поднятую им по дороге сухую жердину.
