Бернард Корнуэлл - Последнее королевство. Бледный всадник (сборник)
Я знал, что прав.
– Хренов богомолец, – сказал Этельвольд.
Откинул назад длинные темные волосы и задумчиво поглядел на Энфлэд, рыжую девицу, которая сдавала комнату в кабаке и недурно за это получала.
– Какая она все-таки хорошенькая, – заметил он. – А его однажды застукали с монашкой.
– Альфреда? С монашкой?
– Так мне рассказывали. Он вечно увивался за бабами. Не мог держать штаны застегнутыми! Теперь его пасут священники. Что я должен сделать, так это перерезать поганцу глотку! – продолжал он угрюмо.
– Скажешь это кому-нибудь, кроме меня, – заметил я, – и тебя повесят.
– Я могу сбежать и уйти к датчанам.
– Можешь, – ответил я, – они тебе будут рады.
– Я смогу быть им полезен? – уточнил он, доказав, что не полный дурак.
Я кивнул.
– Ты станешь тем, кем стали Эгберт, или Бургред, или этот, новый, из Мерсии…
– Кеолвульф.
– Королем на привязи, – договорил я.
Кеолвульф, мерсийский олдермен, был объявлен королем, поскольку Бургред протирал колени в Риме. И Кеолвульф был королем не больше, чем его предшественник Бургред. Он, конечно, чеканил монеты, вершил суд, но все знали, что главные в его совете – датчане и он не смеет их злить.
– Ты этого хочешь? – спросил я. – Сбежать к датчанам и быть им полезным?
Он покачал головой.
– Нет. – Этельвольд чертил на столе узор разлитым элем. – Лучше ничего не делать, – решил он.
– Ничего?
– Если ничего не делать, – убежденно заговорил он, – тогда негодяй может умереть сам. Он же вечно болеет! Он не протянет долго, верно? А его сын еще младенец. Если он умрет, я стану королем! О благой Иисус!
Эта божба относилась к двум священникам, появившимся в кабаке. Оба входили в свиту Этельвольда, хотя скорее были тюремщиками, чем придворными, и теперь пришли за ним, чтобы отвести в постель.
Беокка не одобрял моей дружбы с принцем.
– Он бестолковое создание, – предостерегал он меня.
– Такое же, как и я. Во всяком случае, ты сам мне так говорил.
– Вот и нечего поощрять собственную бестолковость, верно? А теперь прочитай нам, как святой Свитун построил Восточные Ворота.
К Богоявлению я уже читал, как какой-нибудь бойкий двенадцатилетний мальчишка, и Беокка сказал, что для Альфреда это будет в самый раз, он же не заставит меня читать теологические тексты, а просто хочет, чтобы я понимал его приказы. Если, конечно, решит доверить мне командование – в том-то и было дело. Мы с Леофриком хотели командовать войсками, именно поэтому я мирился с уроками Беокки и проникался чудесами святого Свитуна со всеми его форелями, чайками и разбитыми яйцами. Но вот получу ли я войско – это зависело от короля, а существовало не так много войск без командиров.
Армия англосаксов делилась на две части. Первая, поменьше, состояла из людей самого короля, его вассалов, охранявших Альфреда и его семью. Больше они ничего не делали, потому что были настоящими воинами. Но их было немного, и мы с Леофриком не хотели иметь с ними ничего общего, потому что присоединиться к королевской гвардии означало оказаться в непосредственной близости от Альфреда и, следовательно, ходить в церковь.
Вторая часть армии, гораздо бо́льшая, представляла собой фирд и в свою очередь делилась по графствам. Каждое графство, в котором имелся собственный олдермен и шериф, было обязано участвовать в вербовке фирда, то есть собирать со всей округи мужчин, способных держать оружие. Таким способом можно было собрать много народу. Например, Хамптонскир запросто мог дать три тысячи вооруженных человек, а в Уэссексе было девять графств, способных выставить столько же. Но за исключением тех, кто служил непосредственно олдермену, фирд состоял в основном из фермеров. У некоторых имелись щиты; копья и топоры – в изобилии, зато мечей и доспехов почти не было. Хуже того, фирд крайне неохотно покидал границы своего графства и еще неохотнее шел куда-то в сезон полевых работ. У холма Эска, в единственной битве, выигранной англосаксами у датчан, победу одержала королевская гвардия – Альфред с братом разделили ее пополам и нанесли стремительный удар. А фирд у Эска, как обычно, выглядел грозно, но вступил в бой лишь тогда, когда настоящие воины уже сделали всю работу. Короче говоря, фирд был так же полезен, как дыра в днище судна, но Леофрик надеялся найти людей именно там.
Кроме того, были еще команды кораблей, которые теперь напивались в кабаках Гемптона, – этих людей Леофрик тоже хотел заполучить, для чего требовалось убедить Альфреда освободить Хакку от должности командира. К счастью, сам Хакка прибыл в Сиппанхамм и умолял отозвать его из флота. Он каждый день молился и говорил Альфреду, что ни за что не хочет снова увидеть море.
– У меня морская болезнь, господин.
Альфред всегда сочувствовал людям, страдающим от хворей, потому что сам часто болел. Должно быть, он знал, что Хакка не в состоянии командовать кораблями, но проблема состояла в том, что Хакку некем было заменить. В конце концов король призвал четырех епископов, двух аббатов и одного священника, чтобы посоветоваться с ними, и я узнал от Беокки, что они молятся о новом назначении.
– Сделай же что-нибудь! – рычал на меня Леофрик.
– Что, черт побери, я могу сделать?
– У тебя же есть приятели-священники! Поговори с ними. Поговори с Альфредом, Задница.
Теперь он редко называл меня так, только когда сердился.
– Альфред меня не любит, – ответил я. – Если я попрошу отдать флот нам, король отдаст его кому угодно, только не нам. Может, вообще какому-нибудь епископу!
– Проклятье!
В итоге нас спасла Энфлэд. У рыжей девицы была добрая душа, а к Леофрику она питала особенно нежные чувства. Услышав наш спор, она присела рядом, стукнула ладонью по столу, призывая замолчать, и спросила, почему мы ругаемся. Потом чихнула, потому что была простужена.
– Мне нужно, чтобы эту бесполезную Задницу, – Леофрик указал на меня большим пальцем, – назначили командовать флотом. Только он слишком молод, слишком уродлив, слишком страшен и к тому же язычник, а Альфред слушается своры священников, которые вот-вот назначат главным какого-нибудь престарелого пердуна, который не отличит корабельного носа от собственного хрена.
– Каких священников? – поинтересовалась Энфлэд.
– Епископов Скиребурнана, Винтанкестера, Винбурнана и Эксанкестера, – сказал я.
Она улыбнулась, снова чихнула, а через два дня меня позвали к Альфреду. Оказалось, что епископ Эксанкестерский охоч до рыжих.
Альфред принимал меня в большом зале – красивой постройке с резными балками и стропилами, с каменным очагом посередине. Его гвардейцы остались у двери, за которой толпились в ожидании аудиенции просители, кучка священников молилась на другом конце зала, а мы с королем стояли в стороне от прочих, у очага. Во время беседы Альфред быстро вышагивал взад-вперед. Он сказал, что подумывает назначить меня командующим флотом. Только подумывает, подчеркнул он. Господь направляет его выбор, но королю нужно поговорить со мной и узнать, согласуется ли его собственная интуиция с советом Бога. Альфред очень полагался на интуицию. Как-то раз он долго рассказывал мне о «внутреннем глазе» человека, способном привести нас к высшей мудрости. С этим я бы согласился, хотя назначение командира флота не требует высшей мудрости – нужно просто найти хорошего рубаку, желающего убивать датчан.
