Андрей Посняков - Грамота самозванца
– Ничего не поделаешь, таков уж порядок.
Примерно через час все – и ордонансный отряд рейтар, и задержанные – оказались вблизи чудесного замка, точнее сказать – большого загородного дома, жемчужно-серого, трехэтажного, с белоснежными балюстрадами и маленькими острыми шпилями на фронтоне.
– Мартенваси! – с гордостью показал рукой мэтр.
Невдалеке от особняка, за яблонями, виднелись аккуратные домики, беленые и крытые коричневой черепицей. При каждом доме имелся небольшой сад, как везде в Нормандии, – яблоневый, – а за деревней, у тополиной рощи, на изумрудном лугу паслись коровы и овцы.
Подъехав к крыльцу, рейтары спешились и, наставив пистолеты на задержанных, ввели их в обширный холл, уставленный небольшими статуями.
– Прошу вас немного подождать, господа. – Чиновник сделал приглашающий жест. – Вас проводят…
Комната, куда поместили задержанных, оказалась небольшой, но чистой и даже уютной – две застеленные кровати, высокие, деревянные, резные; небольшой шкафчик для белья, длинный стол, скамеечка, несколько стульев. Правда, узкое окно было забрано толстой железной решеткой, да и дверь оказалась чрезвычайно надежной, дубовой и, естественно, запертой.
– Ну, влипли! – хмуро буркнул Прохор. – Говорил я, бежать было надо!
– Далеко бы не убежали…
На стене у двери висел рукомойник, и парни с удовольствием ополоснули запыленные лица. Почти сразу же снаружи лязгнул засов и – удивительное дело – в дверь вежливо постучали.
– Да-да, – усмехнувшись, откликнулся Митрий. – Войдите, не заперто.
– Осмелюсь вас побеспокоить, господа, – в сопровождении дюжих стражников в комнату вошел маленький плюгавенький человечек, кривоногий, в смешном черном камзоле, слишком уж для него длинном, и вытянутым хитрым лицом записного пройдохи. За левым ухом у вошедшего виднелось перо, в левой руке – чернильница, в правой – бумага.
– Секретарь господина помощника королевского интенданта Огюст Гарани, – поклонившись, представился плюгавец. – Если вы не против, я кое о чем вас спрошу, господа.
– Пожалуйста, спрашивайте!
Усевшись за стол, секретарь разложил перед собою бумаги и, обмакнув в чернильницу перо, взглянул на Ивана:
– Сначала – вы, месье. Итак, вы – дворянин?
– Несомненно!
– Из какого вы рода?
– Мы поляки! – решительно соврал молодой человек. – Род Валишевских очень известен в Речи Посполитой.
– Ого, – записывая, покивал плюгавец. – Поляки! То-то я и смотрю – вы как-то не так говорите. Как звали вашего батюшку?
Иван назвал первое пришедшее в голову имя.
– А дедушку? А прадедушку? Они тоже были дворяне?
Точно такие же вопросы секретарь задал и остальным. Прохор с Митькой, естественно, тоже прикинулись польскими дворянами, назвавшись, впрочем, собственными именами – вряд ли здесь имели достаточные сведения о Польше!
А вот месье Вальен, похоже, сказал все честно, да ведь он и не мог соврать, даже если б и очень хотел – в данной местности его наверняка многие хорошо знали.
– Отлично, господа, отлично. – Закончив, месье Гарани поклонился и, проворно собрав пожитки, удалился в сопровождении стражей.
– Ну, ни черта не понимаю, прости Господи! – по-русски выругался Прохор. – Ну и допрос! Зачем ему понадобились наши дедушки и прадедушки? Вот дурень!
– Нет, он как раз очень умен, – задумчиво перебил Митрий. – Для них сейчас главное – установить наше дворянское происхождение, в этом вся загвоздка. Если установят – точно извинятся, отпустят, а если нет… А, Иван?
– Надо вспомнить, кто может его подтвердить… Эх. – Иван с досадой махнул рукою. – Как же я не подумал об этом! Ведь точно – будут проверять, а это может затянуться надолго…
– Да зачем же?! – взорвался Прохор. – Какая им разница – дворяне мы или нет?
– Э, нет, братец! – тут же возразил Иван. – Очень многое от того зависит, это ведь не Русь-матушка. Здесь любой дворянин – даже самый нищий экюйе – человек благородный. Его нельзя подвергать телесным наказаниям, а нужно обращаться вежливо, и следствие вести честно.
– Следствие? Да что ж мы такого сделали-то?
– Если нас примут за бродяг – это уже преступление. – Иван хмуро почесал заросший щетиною подбородок. – Ну, не казнят, как, к примеру, в Англии, однако на галеры отправить могут.
– Да почему?!
– Отвечу, Проша, как студент-юрист: по Муленскому ордонансу одна тысяча пятьсот шестьдесят шестого года от Рождества Христова.
– Что еще за ордонанс такой?
– Против подозрительных бродяг, Прохор.
Друзья задумались. Правда, и на этот раз долго скучать им не дали. Лязгнул засов:
– Дэмьен Вальен, выходи!
– Я, да?
– Ты-ты! Да побыстрее давай!
Вздохнув, Дэмьен грустно кивнул и вышел вслед за стражей. Не прошло и пяти минут, как его счастливая физиономия заглянула в решетчатое окно:
– А меня ведь отпустили, парни! Честное слово, отпустили. И вас отпустят. Встретимся за деревней – этакое дело надобно хорошенько спрыснуть у Алена! Я буду вас ждать, лады?
– Лады. – Друзья несколько воспрянули духом. – Только не забывай, нам в Шербур надо!
– Не забуду! – Отцепившись от прутьев решетки, счастливый пропойца спрыгнул на траву вниз и скрылся за деревьями сада.
– Во! – покачал головой Митрий. – Может, и нам так вот свезет?
Прохор перекрестился:
– Помоги, Богородица Тихвинская!
Мэтр Окюлер задумчиво проводил взглядом убегающего бродягу. Этот был бы восемнадцатым. А в прошлом году было шестнадцать. Негоже прибавлять, даже на двух человек – где сразу два, там потом и требовать будут больше.
– Что такое? – Чиновник обернулся на слабый стук. – А, это ты, Гарани? Ну, чего-нибудь выслушал?
– Они говорили на каком-то странном языке, господин помощник. Может, и вправду – поляки?
– Поляки? – Экюлье усмехнулся. – А мне вот почему-то кажется, что это – еретики с юга! Говор у них – ну, точно как в Лангедоке, уж ты мне поверь, довелось слышать.
Секретарь почтительно кивнул.
Чиновник задумчиво прошелся по кабинету:
– Даже если они и дворяне, то – южные. Ах, Гарани, от них прямо-таки разит гугенотами!
– У вас великолепный нюх на еретиков, сударь!
– Сколько еретиков у нас было в прошлом году?
– Э… Шестеро, господин помощник.
– А в отчете?
– И в отчете – шестеро, вы же сами тогда сказали…
– Шестеро, – помощник вздохнул. – А в этом году – уже семь. Плюс еще три – десять!
– Очень хорошо, месье!
Мэтр Окюлер насмешливо посмотрел на секретаря:
– Чего ж хорошего? В этом году мы укажем десять еретиков, а в следующем сколько укажут ловить – пятнадцать? Двадцать? Оно нам надо?
