Юрий Иванов-Милюхин - Разбойничий тракт
Начались густые леса со множеством дикой живности, через дорогу то и дело перебегали зайцы, а то и кабаны, трещали крыльями крупные фазаны, вдоль обочины припускали голенастые дрофы, каких путники видели в донских владениях. В чаще ломали сушняк олени, огрызались на кого-то чакалки.
Софи с неослабным интересом следила за лесным разнообразием, словно попала на незнакомую землю, и пропустила тот момент, когда перед головным всадником как из-под земли вырос широкоплечий казак с винтовкой в руке. Оба воина начали негромкий разговор, а потом караульный исчез в зарослях молодого карагача так же бесшумно, как и возник. Она повернулась к Даргану.
– Кто это? – стараясь не нарушать тишины, негромко спросила она.
– Дозорный с кордона, – тихо ответил спутник. – За деревьями, на берегу реки, караульная изба, рядом вышка из жердин с площадкой наверху, на ней несут дозор сменные казаки. А этот казак был в секрете, он вокруг да около бродил.
– Как он увидел нас? Мы же не на реке, а на дороге?
– Услышал звяканье подков, вишь сколько камней под копытами.
Вскоре за ветками кустарника показались крытые чаканом курени станицы Наурской, они были построены на высоких столбах с крутыми лесенками, ведущими к входным дверям.
– Это от зверей? – удивленно воскликнула Софи.
– От полой воды. Разливы тут бывают такие, что и макушки деревьев скрываются, – пояснил Дарган. – В станицах по Тереку все хаты так строятся. Когда большая вода, тогда сообщение только на каюках.
– На чем? – не поняла она.
– Лодка, каюк называется, с нее хорошо рыбу ловить, – казак указал на реку вдали. – Видишь, рыбаки лещей со щуками тягают? Какая на уху пойдет, а какую на зиму привялят.
– А у нас не так, леса мало, – с сожалением сказала Софи. – Там охота лишь королевская.
– А у нас каждый сам себе король. Налаживай удочки, заряжай ружье и бери сколько надобно, только не безобразничай.
На окраину станицы высыпали казачата, за ними появилось взрослое население. От толпы отделились верховые, не спеша направились к подходившему отряду.
– Здорово дневали, станичники, – громко поприветствовал путников сотник и, услышав ответ, обратился к головному всаднику: – Будь здоров, Чеботарь, из каких краев путь держите?
– Из Моздока, Захар. Был наш черед нести там службу, – отвечал старший отряда.
– Неужто уже месяц пролетел? – изумился сотник. – Вот как время-то скачет.
– Лето на исходе, – согласился Чеботарь. – Как тут, все ли в порядке?
– Утром из секрета доложили, что на этом берегу Терека видали много следов, кажись, абреки на промысел подались.
– Не унимаются, окаянные! Банду Ахмет-Даргана сничтожили, так на их место новые норовят встать.
– Про Ахметку с его зятем слыхали. Срубил их казак из ваших.
– Да вот он, Даргашка, с войны возвращается. За Пятигорской и схлестнулись.
– Так он абреку родственник?
– А это еще доказать надо.
– И то правда, – сотник оглядел и подъехавших, и своих. – Заворачивай до моей хаты, Чеботарь, будем вас угощать.
– Спаси Бог на добром слове, Захар. Если только чихиря пригубим, – вежливо отказался старший отряда. – Нам до своей станицы дотемна надо добраться.
Сотник покрутил усы, выдержал нужную паузу и только после этого произнес:
– Заботу твою понимаем, брат казак. Тогда отведайте чихиря. До Червленной могу выделить наряд из малолеток, призванных в строевые.
– Ну что ж, пускай обвыкаются.
В обед отряд был в станице Червленной. Передав убитого воина родственникам, казаки помянули его по христианскому обычаю и, попрощавшись с обоими сопровождавшими, оставили завоеванных ими лошадей и тронулись дальше. Позади затихали ребячьи голоса, собачий лай и негромкий бабий вой, впереди стеной стоял карагачевый и чинаровый лес, сквозь который всадникам предстояло проехать.
Перекинув уздечки в левую руку, в правую они взяли заряженные ружья и, внимательно глядя во все стороны, вступили под сень деревьев. Толстые корни бугрились над дорогой, мешая набрать нужную скорость, из темных зарослей раздавались шорохи и трески.
Софи поневоле вбирала голову в плечи. Даже в непроходимом лесу в далекой уже России она не чувствовала себя такой незащищенной, как после недавней встречи с абреками, ранее неизвестными ей. Женщина поняла, что игры в казаки-разбойники закончились, теперь, если произойдет стычка, она будет беспощадной, не признающей никаких правил.
Дорога все ближе подходила к берегу реки, стал слышным шум воды, сквозь стволы проглядывались пенные струи.
И гром грянул. Не успел отряд оставить очередную станицу и втянуться в заросли кустарника вперемешку с камышовым сухостоем, как звучный выстрел сбил с лошади одного из молодых казаков, приданных для подмоги.
Всадники рассыпались по сторонам, высматривая стрелявшего, но чуть погодя раздался уже ружейный залп. По нему можно было судить, что нападавшие таились за складками местности, бугрившимися вдоль реки.
Дарган понял, что они попали в засаду, устроенную с таким расчетом, чтобы в любой момент можно было переправиться на правый берег Терека, куда инородцу проход был заказан. Поднимать казаков в атаку в таком месте не имело смысла, можно было положить весь отряд, не встретив противника лицом к лицу.
Крикнув чтобы она спряталась за лошадью, Дарган завалил кабардинца на землю и вскинул ружье, станичники последовали его примеру. Наступила тишина, нарушаемая лишь клокотанием пенной стремнины да треском сушняка – сквозь чащу неслось напролом стадо диких свиней, напуганных стрельбой. Где-то стрекотали лягушки, в небе делал однообразные круги ястреб, чуть поодаль его сторожила хищная птица с размахом крыльев в несколько раз большим, это вышел на охоту горный орел, строящий гнезда на заоблачных кручах.
Дарган поморгал, снова до рези в глазах всмотрелся в камышовые метелки, стараясь не пропустить ни малейшего движения, но те лишь дрожали свечками на легком ветру. От места, где хоронился Чеботарь, прилетел сигнальный посвист болотной птицы, казак продвинулся туда. Станичник рукой показывал, что он обойдет заросли слева, а Даргану предлагал повернуть вправо, к нападению прямо готовился его друг Горобец. Вместе с каждым из них ждали сигнала к атаке по нескольку терцев.
Хорунжий подоткнул за пояс полы черкески, подхватил шашку, чтобы не стукнула ножнами о камень, и кошкой сунулся в чащу. Над местом, где он скользил, махалки качались одинаково с порывами ветра, под ногами не хрустнул ни один сучок.
Когда до берега осталось несколько сажен, оттуда, куда ушел Горобец, донесся смачный хряск, похожий на тот, с которым отрубают голову человеку, и противник немедленно принялся палить из всех ружей. Местоположение стрелков высветилось как на ладони, они устроились за низким бугром между рекой и дорогой.
![Юрий Иванов-Милюхин - Драгоценности Парижа [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)