Уилбур Смит - Ассегай
Все трое спешились. Лошадей стреножили, а чтобы не ржали, на морды им повесили торбы. Сделали по последнему глотку из фляжек. Перед тем как тронуться, Перси дал Истмонту последние инструкции.
— Когда буйвол появится — когда, а не если! — морду он будет держать кверху. Возможно, вы увидите его со стороны. Возможно, вам покажется, что вы ему и не нужны, что его интересует кто-то другой. Не обманывайте себя. Он очень быстр, и нужны ему именно вы. Потом вы увидите его таким огромным, что растеряетесь и не будете знать, куда стрелять. У вас может появиться желание выстрелить куда-нибудь в середину туши. Это будет неправильно. Вы должны стрелять в голову. Нужно поразить его в мозг. Помните, что он задирает нос кверху. Постарайтесь попасть именно в нос. Он влажный и блестящий — отличная мишень. Стреляйте, пока буйвол не свалится. Если не свалится, если уже близко, прыгайте влево. Я буду справа от вас, и тогда вы мне не помешаете. Запомните, влево! Поняли? Прыгать влево.
— Я не ребенок, Филипс, — напряженным голосом ответил Истмонт. — И не разговаривайте со мной как с ребенком.
Нет, — подумал со злостью, Леон, — ты не ребенок. Ты отважный джентльмен, бросивший свой взвод под бурские ружья. И у меня такое чувство, что мы с тобой и сегодня еще повеселимся.
— Прошу извинить, — сказал Перси. — Вы готовы?
Теперь они шли так: впереди — Истмонт, справа от него, почти рядом, Перси и в арьергарде Леон. Ружья заряжены и поставлены на предохранитель. В левой руке Леон держал два запасных патрона. Следопыты в указаниях не нуждались. Их работа приближалась к концу — как только буйвол выскочит из чащи, они должны моментально исчезнуть, чтобы не мешать охотнику и не отвлекать добычу. Масаи шли медленно и молча, общаясь между собой на языке знаков.
Солнце поднималось к зениту. Раскаленный воздух напоминал дыхание ада. Рубашка на спине Истмонта промокла от пота. Леон видел, как капельки одна за другой скатываются по его шее, слышал неглубокое, с присвистом, как у астматика, дыхание. За последний час они сделали не больше двухсот шагов, и напряжение пронизывало воздух статическим электричеством.
Внезапно из чащи долетел отчетливый звук, будто треснула сухая веточка. Следопыты замерли. Лойкот застыл в неловкой позе на одной ноге — другая повисла над землей.
— Что это? — спросил Истмонт, и его голос прозвучал в повисшей тишине подобно корабельной сирене.
Перси схватил его за плечо и с силой сжал пальцы. Потом наклонился к самому уху Истмонта и прошептал:
— Это буйвол. Поднялся и идет к нам. Зацепился рогом за ветку. Он уже близко. Ни звука.
Все молчали, никто не шевелился — словно фигуры в музее восковых фигур. Лойкот по-прежнему стоял на одной ноге. Никто не знал, сколько прошло времени, но секунды растягивались в года. Потом Лойкот осторожно опустил ногу, а Маниоро обернулся и поднял правую руку. Непонятный постороннему плавный, грациозный жест сообщил Леону, что бык двинулся дальше и они могут продолжить преследование.
И снова вперед, шаг за шагом, в полной тишине. Напряжение достигло предела, как натянутая стальная струна. Палец на предохранителе, приклад под мышкой — на то, чтобы вскинуть ружье, прицелиться и выстрелить, Леону хватило бы мгновения. Еще несколько шагов… еще… и вот… Сначала что-то тихое, как дождь по траве, как дыхание ребенка. Он повернул голову влево, и в тот же миг буйвол вырвался из чащи.
Скорее всего зверь сделал петлю, вернулся на собственный след и какое-то время ждал в засаде, за непроницаемой стеной серого кустарника. Он пропустил следопытов и выскочил у них за спиной, черный, как уголь, огромный, словно гранитная скала. Громадные, загнутые кверху рога блестели под солнцем, а расстояние между их острыми, как спица, концами было таково, что даже взрослый мужчина не смог бы дотянуться пальцами сразу до обоих. Костяной нарост в том месте, где они сходились, напоминал скорлупу гигантского грецкого ореха.
— Перси! Слева! — крикнул Леон и вскинул ружье, однако прицелиться не успел — буйвол скрылся за кустами. — Он твой, Перси!
Старый охотник повернулся, занимая позицию для стрельбы, но его движения сковывала покалеченная нога. В какой-то момент она подкосилась, и Перси пришлось, чтобы не упасть, опереться на ружье. Тем не менее он собрался. Леон знал, что с такого расстояния Перси не промахнется. Не может промахнуться. Не должен.
Наверное, он бы и не промахнулся, если бы не Истмонт, о котором все как-то забыли. В тот самый момент, когда Перси потянул за спусковой крючок, нервы у лорда не выдержали напряжения. Он бросил оружие, развернулся и побежал. С выпученными от страха глазами и пепельно-серым лицом лорд помчался по тропинке и даже не заметил стоявшего у него на пути Перси, в которого и врезался всей своей немалой массой. Охотник упал, ударившись о землю сначала плечами, потом затылком. Ружье отлетело в сторону. Истмонт не только не остановился, но, похоже, еще и прибавил и несся теперь прямо на Леона. Ширина тропинки не позволяла разминуться, и Леон попытался удержать его, выставив приклад.
Бесполезно. Остановить объятого ужасом лорда не могло уже ничто. Удар пришелся в середину грудной клетки, и ореховое ложе треснуло у самого цевья. Истмонт, словно и не заметив препятствия, лавиной налетел на Леона, опрокинул его и помчался дальше. Леон шлепнулся на правое плечо. Что-то хрустнуло. Торопливо поднявшись, он обнаружил, что приклад отломился, и отыскал глазами Перси.
Старый охотник пытался встать. Он не только потерял ружье, но и, похоже, не оправился от удара головой о землю. А между тем из чащи вылетел на тропу буйвол. Маленькие, налитые кровью глаза остановились на Перси. Буйвол повернулся и, опустив массивную голову, помчался на человека. Перебитая задняя нога волочилась по земле, однако не мешала быку нестись с быстротой торнадо.
Леон поднял ружье. Приклада не было, и он понимал, что отдача может запросто сломать запястье.
— Перси, ложись! — крикнул он. — Падай!
Перси то ли не услышал, то ли не понял. Он стоял, растерянно тряся головой, пошатываясь, как пьяный, и неуверенно оглядываясь. Леон попытался окликнуть друга еще раз, но не смог издать и звука — горло перехватил страх. Приблизившись к Перси, буйвол помотал головой. На толстой, как ствол дерева, шее бугрились мышцы. Казалось, вся накопившаяся в этом плотном теле сила сосредоточилась в раскидистых, напоминающих полумесяц рогах.
Удар пришелся в спину Перси на уровне почек. В следующий момент бык вскинул голову, насаживая охотника на рога, как на вилку. На глазах у застывшего в изумлении Леона острие длинного костяного «зубца» вышло из живота его друга. Буйвол тряхнул головой, стараясь избавиться от обмякшего тела, и Перси мотнуло влево-вправо. Руки и ноги безвольно вскинулись и упали, как у тряпичной куклы. Леон услышал звук, похожий на тот, что бывает, когда рвется шелк, и понял — это рвутся плоть и кожа. Бык снова дернул головой — Перси, застряв на рогах, превратился для него в досадную помеху. Леон бросился к буйволу, на ходу снимая сломанный «холланд» с предохранителя. Бык стряхнул-таки охотника с рогов и попытался вдавить в землю, упершись ему в грудь твердым как камень наростом. Ребра у Перси защелкали, как сухие прутики под ногой.
