Михаил Голденков - Огненный всадник
— Ума не приложу, как некоторые знатные люди снисходят до растраты своего интимного пороха с теми, кто с легкостью дарит свою любовь первому встречному!
Молодые князья Шаваньяк и Виньнёв встрепенулись.
— С его моралью де Рие следовало идти в монастырь, — шепнул Шаваньяк своему товарищу, — но с таким характером лучше подаваться в корсары.
Виньнёв кивнул, улыбаясь. Граф де Шатьён, тоже обнимавший симпатичную брюнетку, сдвинул брови и крикнул в сторону де Рие:
— Мсье! Что вы хотите сказать всем этим?
Но Богуслав остановил де Шатьёна протянутой рукой.
— Граф, не горячитесь. Просто милый князь хочет сказать, что он выше наших утех с этими приятными девушками и что, видимо, есть женщина, которую единственную лишь и любит наш князь, как и она его. Не так ли, мой друг?
Де Рие недовольно посмотрел на Богуслава, не понимая, иронизирует ли тот или же просто поясняет де Шатьёну:
— Именно так, мсье Радзивилл. Я горжусь, что есть женщина, для которой я единственный! И это моя жена Мари.
— Полноте! — усмехнулся Богуслав, мягко отстраняя куртизанку и вставая с покрывала, расстеленного на траве и заставленного блюдами с копченостями, сыром и хрустальными бокалами вина. — Женщины — они все куртизанки, мой друг! Абсолютно все пристраиваются и продают свои тела, как эти наши девушки, только вот наши честнее, ибо и не скрывают всего этого!
— Бред! — черные глаза де Рие сверкнули явным раздражением. — Может, у вас в Польше и так!
— Я не поляк, я литвин, — милостиво наклонил голову Богуслав, заметно мрачнея.
— Ну, это одно и то же.
— He совсем. Вы с таким же успехом можете сказать шотландцу, что они и англичане — это одно и то же! И поверьте мне на слово, у нас в Литве порядки не столь раскрепощенные, как здесь. Поэтому, как мне кажется, французских женщин совратить куца как проще, чем литвинок. Да, в пятнадцать или семнадцать лет все девушки влюбляются и желают принадлежать лишь одному возлюбленному. Но проходит время, они выходят замуж, и практически даже монашка мечтает о романтических связях на стороне. И ваша жена, милый князь, не исключение, ибо она нормальная женщина. Поэтому я на вашем месте и не слишком бы ораторствовал. Если бы вы решились заключить пари, то я бы уже через неделю-другую предоставил бы вам неоспоримые доказательства измены вашей обожаемой Мари.
— Доказательства? Ха! — де Рие деланно рассмеялся. — Подкупленного вами свидетеля или же лжелюбовника подсунете? Ну-ну!
— О нет, князь! Куда как весомее. К примеру, — Богу слав на секунду задумался, затем хитро улыбнулся, — вот этот перстень! — и он, продолжая мило улыбаться, показал правую руку с фамильным перстнем, где красивой вязью переплелись латинские буквы В и R.
— Я его иногда по старинке использую как печать на важных письмах и документах, — пояснил Богуслав, — хотите, князь, через неделю лицезреть эту печатку на левой, ну или на правой ягодице вашей жены?
Граф де Шатьён пырснул от смеха. Две куртизанки звонко рассмеялись. Напротив, Шаваньяк и Виньнёв испуганно приподнялись, ожидая бурной реакции де Рие, чье лицо побагровело. Оскорбленный князь хотел было выхватить шпагу, но взял себя в руки, понимая, что сам вызвал весь этот разговор, и также понимая, какой важный гость самого Людовика перед ним находится.
— Пари? — процедил французский князь, хищно сощурившись. — Ну, что же, извольте! И что же вы мне дадите, когда проиграете?
— К примеру, бочку шампанского вина! — улыбнулся Богуслав.
— Уж нет! Легко и дешево хотите отделаться за свою дерзость, мсье Радзивилл! Тридцать тысяч солидо!
Виньнёв присвистнул от удивления.
— Ну, что же, — Богуслав пожал плечами, — нормальная сумма для такого деликатного пари. Я согласен. Правда, не думаю, что эти деньги придется платить мне. Вы наскребете мне такую сумму, мсье де Рие?
— Прекратите, князь, свои шуточки! Значит, пари! Разбейте нас, де Шетьён!..
И вот на балу сияющий и довольный де Рие подошел к Богуславу Радзивиллу.
— Мсье, завтра истекает срок нашего пари. Что-то вы не торопитесь! Деньги уже при вас?
Богуслав едва сумел подавить в себе улыбку. Только что, буквально за час до бала он имел уже второй бурный акт с мадемуазель де Рие. Эту пусть и не красавицу, но вполне милую шатенку Богуслав впервые увидел еще задолго до пари с ее самонадеянным мужем. Богуслав обратил внимание, с каким любопытством и даже вожделением смотрели на него два больших серых глаза мадемуазель де Рие. Молодая женщина в тот раз даже не заметила, что Богуслав краешком глаза тоже наблюдает за ней. Однако Слуцкий князь не горел желанием иметь хотя бы легкий флирт с Мари де Рие. Но вот, князь де Рие его вынудил. В последний момент, когда Мари, сидя на коленях Богуслава, сладострастно дыша, быстро двигала бедрами, князь умудрился обмакнуть перстень в чернила, что раскрытыми стояли на туалетном столике, и приложить к прыгающей левой ягодице женщины. Ничего не подозревавшая дама теперь расхаживала на балу с литерами BR на своем заду под пышным платьем. Богуслав понимал, что поступает абсолютно не благородно по отношению к этой несчастной, но пари с де Рие для него было дороже…
— А вы уже проверили? — шепнул он в ответ французскому князю на ухо. Тот побледнел и скрылся, уводя свою жену за руку. Через пять минут он вернулся уже один и словно сумасшедший набросился на Богуслава:
— Негодяй! Я вызываю вас на дуэль!
— Я как же пари? А как же тридцать тысяч солидо, что вы мне должны? — взметнулись черные брови Слуцкого князя.
Де Рие попытался схватить Богуслава за грудки его светло-желтого нарядного камзола, но от удара в ухо полетел на блестящий пол. Драка чуть было не вспыхнула посреди бального зала, ибо заступиться за французского князя бросились его люди, но сторонники Богуслава грудью встали за благороднейшего Радзивилла. Драться решили позже, после бала, двенадцать на двенадцать человек. Секундантами Богуслава вызвались быть граф де Шатьён, тоже имевший зуб на де Рие, а также молодые князья Шаваньяк, Виньнёв, Каниляк, Парике, Вальяк, Ляперж, Ляцемтар, Арон, Лямот, Итон и Ран-ко. Но как только дуэлянты в сумраке парижского вечера встали друг против друга и обнажили шпаги, словно из-под земли выскочил патруль, как оказалось, посланный королевой, прознавшей о дуэли. Сам кузен короля Орлеанский граф возглавлял отряд патруля и, приближаясь к Богуславу и де Рие, громко приказал:
— Шпаги в ножны, господа! Вы нарушаете строжайший закон короля Франции!
— Что за закон? — недовольно спросил Богуслав, опуская руку, сжимающую эфес.
— Мсье Богуслав, — граф бросил строгий взгляд на Радзивилла, — вам, может, и не ведомо, но дуэли во Франции приравнены к чуме и войнам с тех пор, когда сея забава унесла жизни чуть ли не трети всего французского дворянства. И все из-за глупого чванства и гордыни! Жизнь каждого дворянина Франции под ответственностью короля! Дуэль — это вызов и королю, это и против самого Бога. Если вам так уж хочется пролить кровь, то сделайте, Бога ради, это на войне, за Францию, а не за свою якобы поруганную честь.
