Вальтер Скотт - Айвенго (с иллюстрациями)
- Так пошли в Йорк отозвать наших людей обратно,- сказал де Браси.- Если эти бродяги не разбегутся,завидя моё знамя и моих стрелков, я скажу, что они храбрейшие из разбойников, когда-либо пускавших стрелы в зелёных лесах.
- А кто отвезёт такое письмо?- сказал Фрон де Беф.- Они устроят засады на каждой тропинке,поймают гонца и вытащат у него из-за пазухи письмо…Вот что я надумал,- прибавил он,помолчав немного.- Сэр храмовник, ты умеешь не только читать, но и писать… Лишь бы нам отыскать письменные принадлежности моего капеллана, умершего в прошлом году, в разгар святочного веселья.
- Осмелюсь доложить,- вмешался оруженосец,всё ещё стоявший перед хозяином, - старая Урфрида, кажется, хранит их у себя, на память о своём духовнике. Я слышал, как она говорила, будто он был последним человеком, от которого она слыхала такие речи,какие прилично слушать женщинам…
- Так ступай и принеси что нужно,Энгельред, сказал Фрон де Беф,- а ты,сэр храмовник, напиши ответ на их дерзкий вызов.
- Я бы предпочёл отвечать им мечом, а не пером, - сказал Буагильбер, - но как хотите, будь по-вашему.
Он сел к столу и на французском языке сочинил письмо такого содержания:
«Сэр Реджинальд Фрон де Беф и благородные рыцари, его единомышленники и союзники,не принимают вызова со стороны рабов,крепостных и беглых людей.Если лицо, именующее себя Чёрным Рыцарем, действительно имеет честь принадлежать к рыцарскому сословию, ему должно быть известно, что он унизил себя подобным союзом и не имеет права требовать уважения со стороны знатных особ благородного происхождения.Что касается пленных,то мы, соблюдая христианское милосердие, просим вас прислать какое-либо духовное лицо, чтобы исповедать их и примирить с богом, ибо мы порешили казнить их сегодня до полудня и выставить их головы на стенах замка, чтобы показать всем, как мы мало считаемся с теми,кто взялся их освобождать.А потому, как уже сказано, просим прислать священника, дабы приготовить их к смерти. Исполнением нашей просьбы вы окажете последнюю услугу в земной их жизни».
Сложив это письмо, Фрон де Беф отдал его слуге для вручения гонцу, дожидавшемуся у ворот ответа на принесённое им послание.
Йомен, исполнивший это поручение,возвратился в главную квартиру союзников, расположенную под старым, развесистым дубом, на расстоянии трех выстрелов из лука от замка. Здесь Вамба, Гурт, Чёрный Рыцарь и Локсли, а также весёлый отшельник с нетерпением ожидали ответа на свой вызов.Немного дальше виднелось немало отважных йоменов, зелёная одежда и загорелые лица которых показывали, какого рода ремеслом они промышляли.Их собралось уже более двухсот человек, к ним непрестанно присоединялись всё новые и новые отряды. Их вожди только тем и отличались от своих подчинённых, что на шапке у них было по одному перу; во всём остальном они были одеты и вооружены совершенно одинаково с прочими.
Помимо этих ватаг на подмогу сходились саксы из ближайших местечек,а также крепостные люди и слуги из обширных поместий Седрика, явившиеся выручать своего хозяина. Они были вооружены по преимуществу вилами, косами, цепами и другими хозяйственными орудиями. Норманны, придерживаясь обычной политики завоевателей, не позволяли побеждённым саксам владеть мечами и копьями. По этой причине саксы были далеко не так страшны для осаждённых,как могли бы оказаться,если принять в расчёт их крепкое телосложение,их многочисленность, а также воодушевление, с которым они взялись постоять за правое дело. Предводителям этого пёстрого войска и было вручено письмо храмовника.
Прежде всего отдали его отшельнику, прося прочесть, что там написано.
- Клянусь посохом святого Дунстана,- сказал этот почтенный монах,- а этим посохом он собрал такую паству, как ни один святой в раю… Клянусь, что не только не могу прочитать вам то,о чём тут сказано,но не скажу даже, по-французски оно написано или по-арабски.
С этими словами он передал письмо Гурту, который угрюмо мотнул головой и отдал его Вамбе. Ухмыляясь с таким хитрым видом, какой мог бы быть у обезьяны при подобных обстоятельствах, шут осмотрел все четыре угла бумаги, потом подпрыгнул и отдал письмо Роберту Локсли.
- Кабы длинные буквы были луки,а короткие- стрелы, я бы что-нибудь разобрал,-сказал честный йомен.- А теперь я так же не могу понять смысл этих знаков, как подстрелить оленя, который гуляет за двенадцать миль отсюда.
- Придётся уж мне послужить вам чтецом,- сказал Чёрный Рыцарь и,взяв письмо из рук Локсли, прочёл его сначала про себя, а потом по-саксонски изложил его содержание своим союзникам.
- Казнить благородного Седрика!- воскликнул Вамба.- Клянусь крестом, ты, должно быть, ошибся, сэр рыцарь.
- Нет, мой почтенный друг,- отвечал рыцарь,- я вам в точности передал то, что тут написано.
- В таком случае, - сказал Гурт, - клянусь святым Фомой, надо взять замок, хотя бы пришлось голыми руками разобрать его по камешку.
- Нам с тобой больше и нечем орудовать,- сказал Вамба,- только мои руки вряд ли годятся на это.
- Это они так говорят, чтобы выиграть время,- сказал Локсли.- Они не решатся на дело, за которое им придётся отвечать своей головой.
- Было бы хорошо,- сказал Чёрный Рыцарь,- если бы кто-нибудь из нас ухитрился проникнуть в замок,чтобы разузнать,как там обстоят дела.Они просят прислать священника для принятия исповеди; по-моему, наш святой отшельник мог бы исполнить эту благочестивую обязанность; заодно он доставил бы нам нужные сведения.
- А, чёрт бы тебя побрал с твоими советами!- воскликнул святой пустынник. - Я же тебе говорил, сэр Лентяй, что когда я сбрасываю рясу, вместе с ней снимаю и мой духовный сан, так что вся моя святость и даже латынь пропадают. В зелёном кафтане я скорее способен подстрелить двадцать оленей, чем исповедать одного христианина.
- Боюсь, - сказал Чёрный Рыцарь, - что здесь никого не найдётся, кто бы годился на роль отца-исповедника.
Все переглядывались между собой и молчали.
- Ну, я вижу,- сказал Вамба после короткой паузы, - что дураку на роду написано оставаться в дураках и совать шею в такое ярмо, от которого умные люди шарахаются. Да будет вам известно, дорогие братья и земляки, что до шутовского колпака я носил рясу и до тех пор готовился в монахи, пока не началось у меня воспаление мозгов и осталось у меня ума не больше чем на дурака. Вот я и думаю, что с помощью той святости, благочестия и латинской учёности, которые зашиты в капюшоне доброго отшельника, я сумею доставить как мирское, так и духовное утешение нашему хозяину, благородному Седрику, а также и его товарищам по несчастью.
