Патрик О'Брайан - Военная фортуна
Джек обрезал нить, вернул починенное пальто и выглянул в окно, где марсели «Шэннона» трепетали в вечернем свете.
— Господь Всемогущий, — сказал он. — Как бы мне хотелось очистить тебя от всей этой грязной, уродливой, закулисной кутерьмы, как же я жажду открытого моря.
С наступлением воскресного утра на улице словно ничего и не изменилось. Туман, образовавшийся ночью, стал только немного легче и прозрачнее, он распространялся неподвижными полосами вдоль причалов, иногда создавая тихие водовороты на углах улиц, где встречался с потоками воздуха. Однако незначительного рассвета было недостаточно, чтобы разбудить доктора Мэтьюрина, и двум сестрам милосердия, с которыми он договорился пойти на раннюю мессу, пришлось колотить в дверь, чтобы он проснулся.
Стивен быстро запрыгнул в одежду, но тем не менее, когда они достигли неприметной часовни в боковой аллее и прокрались в вызывающем воспоминания запахе старого ладана внутрь, священник был уже в алтаре. Затем настало время абсолютного другого бытия, со знакомыми древними словами, окружавшими его, всегда теми же самыми, в какой бы стране ни был (хотя и произнесенными теперь на распространенной манстерской латыни), когда был свободен от времени или географии и гулял мальчишкой по улицам Барселоны, ярко белым на солнце, или по улицам Дублина под моросящим дождем.
Он молился, как молился уже давно о Диане, но даже прежде, чем священник благословил их, перемены, произошедшие во внутреннем его мире, вернули Мэтьюрина обратно в действительность и в Бостон. Будь он сентиментален, то мог бы заплакать. Но и так, ожидая выхода священника из ризницы, он почувствовал сухое жжение в глазах и комок в горле. Стивен сообщил, что он военнопленный, вероятно, его обменяют в последующие несколько дней, и он хочет жениться перед отъездом. Как только сможет, он сообщит отцу Костелло день и час церемонии, которая должна быть выполнена, не привлекая внимания.
Затем Стивен вышел из утопающей в чаду свечей часовни наружу, в холодный туман, и на мгновение задумался. Было бесполезно идти к Диане в это утреннее время, поскольку та редко встает раньше полудня, но нужно сделать много других вещей. Возможно, для начала стоит посетить мистера Эндрюса, британского агента по делам военнопленных: Стивен знал, где он живет, и, ориентируясь на расплывчатую форму башни с часами, отправился в путь.
Мэтьюрин хорошо изучил город и был уверен, что теперь должен пересечь улицу с гостиницей Франшона — дом агента стоял недалеко от нее, в паре сотен ярдов позади. Но широкая улица так и не появилась: вместо этого он оказался в гавани, и более широкое чем обычно море распростерлось у его ног, уходя далеко в серое небо. Прилив и легкая рябь. Влажные причалы были пусты, капли падали с реев и снастей пришвартованных судов, никаких звуков, только цокот копыт нескольких лошадей и отдаленный плеск весел тех немногих бостонцев, которые соблюдали день отдохновения в субботу, или не праздновали его вообще, а теперь гребли ловить рыбу. В будние дни этих маленьких суденышек было множество: «Шэннон» никогда не тревожил их — видели, что он покупает их омаров, сайду, хек и палтус в корзинах.
Наконец на берегу он нашел негра, но тот оказался приезжим, и они вместе блуждали в поисках улицы, которая сбегала вниз и выходила непосредственно на гавань. Никакой дороги: только мерзкие булыжники, лужи, темные склады и окружающий туман. В какой-то момент Стивен подумал, что они должны уже скоро выйти за город. Но через некоторое время появился свет — ряд освещенных окон.
— Давай постучим, — предложил Стивен, — и спросим путь. Мы можем быть уже за пределами города.
Но прежде, чем постучать, он обнаружил, что знает это место, хотя в тумане оно и окрестности выглядели по-другому. Это была таверна, где он встречался с мистером Хирепатом и его друзьями. Таверна была открыта и, когда Стивен толкнул дверь, прямоугольник оранжевого света осветил туман.
— Входи и выпей чашку кофе, друг, — сказал он своему компаньону.
— Но я — негр, сэр, чернокожий человек, — сказал тот.
— Это не самое страшное преступление.
— О, брат, уверен ты здесь чужак, — сказал негр, рассмеявшись и, все еще хохоча, исчез в тумане.
Когда Стивен, утирая губы, вышел, туман истончился настолько, что время от времени показывался красный шар солнца. По крайней мере, география упростилась: он быстро пошел вдоль того, что про себя прозвал Рамбла,[45] вверх к гостинице. Внутри наблюдалось какое-то оживление, но, насколько он мог понять, окна Дианы были темны — никаких огней в глубине балкона, протянувшегося вдоль всего первого этажа. От отеля он сначала свернул в один переулок, где кричал перепутавший время петух, потом в другой, населенный призрачными свиньями, и не только ими. Он прошел мимо нескольких мужчин, бездельничающих в дверном проеме, миновал бесконечную семью, несущую молитвенники. Приблизившись к дому мистера Эндрюса, Мэтьюрин увидел темную смутную тень, которая очень скоро превратилась в карету. Четыре лошади растянулись перед ней, испуская легкий пар из-под попон. Черная карета, карета Понте-Кане. Ни в самих окнах Эндрюса, ни в окне над дверью света нет.
Он начал осторожно переходить дорогу, но голова в окне кареты крикнула:
— Вот он!
Распахнулись двери, из них стали выпрыгивать люди.
Стивен развернулся и помчался назад. Разлегшийся на пути боров едва не привел к падению, и когда Мэтьюрин восстановил равновесие, то услышал свист позади себя и увидел двух мужчин, покинувших свой дверной проем. С пистолетами наготове они бежали, намереваясь перекрыть оба переулка. Между ними и Стивеном была многочисленная семья, но достаточно ли этого для толпы, способной создать эффект столпотворения? Нет. И вот Стивен среди них. Женщина с выражением ярости на лице повернулась к нему, когда он толкнул ее старших мальчиков, но даже теперь человек слева прицелился и выстрелил, попав в ребенка позади Стивена. После краткого оцепенения глава семьи как тигр набросился на стрелявшего с палкой, и Стивен обогнул дерущихся слева.
Купающиеся свиньи и кричащие дети задержали человека справа — из тех, что выскочили из кареты. Стивен взял хороший разбег, но у него ужасно кололо в боку. Мчась вперед, он крутил головой в поисках освещенного дома, церкви, таверны, но смотрел напрасно, поскольку это был нежилой район: запущенные склады с подъемными кранами, высовывающимися из верхних этажей, закрытые офисы и магазины, а топот бегущих ног позади становился все громче и громче. Поросший сорняками навес, внутри него импровизированный свинарник. Протиснувшись через покосившийся забор, он присел там, рядом со свиньей на последнем сроке беременности, очень робкой и со смененной перед опоросом соломой. Согнувшись вдвое, чтобы облегчить боль в боку, он огляделся вокруг в поисках жилья человека, принесшего солому — не видно ни коттеджа, ни вообще какого-либо жилища, только голые стены с трех сторон и никакого выхода. Через несколько мгновений, когда преследователи потеряют его след впереди, это убежище станет безнадежной ловушкой; к тому же туман начал рваться, поскольку легкий бриз колыхал его туда-сюда.
