Николай Дмитриев - Майор из Варшавы
— То що, ты и про мене доповидаешь?.. — Пилюк сразу осел, как будто из него выпустили воздух.
— Як ты миг? — В голосе Петра очень похоже зазвучали укоризненные нотки. — Я про тебе николы ничого такого не доповим!
— Спасибо тоби! — Пилюк потряс руку Петра. — Спасибо…
— Нема за що. — Пожал плечами Петро и внешне безразлично добавил: — Он, у Стецька теж стриляли, так що воно й спивпало.
— Так, так… — Пилюк закивал головой и, глянув на Петра, осторожно поинтересовался: — А ты часто доповидаешь?..
— Ни. Тильки як до штабу выклыкають. А зараз я так, до герра гауптмана у приватній справи иду.
— В приватний… — недоверчиво протянул Пилюк и посмотрел на Меланюка совсем другими глазами. — А в який?
— Саме в приватний… — подтвердил Петро, всем своим видом показывая, что отныне между ними должны установиться по крайней мере равные отношения. — Так герр гауптман приказал!
Меланюк ловко уклонился от прямого ответа. Он хорошо знал, зачем идет к пану Длугому, но посвящать Пилюка в свои дела вовсе не собирался. Наоборот, тайной целью Петра стало подчинить «Кобзу» себе, а то еще не хватало и в самом деле превратиться в исполнителя Пилюковых «наказив».
Впрочем, судя по всему Пилюк уже сделал нужные выводы. Человек, имеющий прямой контакт с немецким начальством, ценен сам по себе, а уж такому мужлану, как Петро, готовому буквально смотреть в рот «пану референту», и вообще цены нет! В общем, «Кобза» стал настолько любезен, что проводил Петра почти до квартиры Длугого.
Герр гауптман отворил двери сам. Входя в переднюю, Меланюк про себя усмехнулся: наверняка «друже Кобза» сейчас подглядывает за ним в какую-нибудь щелочку. Вот пускай и видит, как почтительно встречает Петра немец.
На самом деле, приказа Длугого являться к нему на квартиру Меланюк не имел. Просто так случилось, что в конторе Ланддинста гауптмана не было, и, разузнав, где его найти, Петро решил, что стоит рискнуть.
При виде Меланюка Длугий ухмыльнулся. Захлопнув дверь, он оглядел Петра с головы до ног и спросил:
— Ну чего пришел? Только не докладывай мне, что паны националисты нами недовольны, я это знаю. Пускай сначала на деле докажут, а то пока лишь обещать мастера…
— Ни, я перепрошую, я не в тий справи… — Меланюк замялся.
— Ах, не в той… — Длугий насмешливо задрал бровь. — А может, ты за своего дружка «Кобзу» похлопотать пришел, а? Кстати, как он?
— Непогано. Я чув як пан референт перед полоненими виступав…
— Ну и они «начхали пану референту в пику», так? — Гауптман коротко хохотнул и, не дожидаясь ответа, закончил: — Пусть спасибо скажет, что из того золота к нему ничего не прилипло.
— Какого золота? — Петро недоуменно посмотрел на Длугого.
— Ах да, ты не знаешь, — «герр гауптман» зачем-то почесал себя за ухом. — «Паны провидныки» золото у евреев изъяли, себе прикарманили, а мы их того…
Длугий оборвал себя на полуслове, шутовская ухмылка исчезла, и он холодными немигающими глазами уставился на Петра.
— Ну?..
— Герр гауптман! — Меланюк понял, что Длугий кончил валять дурака, и подобрался. — Я взнав дещо про той самолет, що вы казалы…
— Узнал? — Длугий недоверчиво посмотрел на Петра. — И где он?
— Там, за збаражским лисом, биля озера, здається де колысь торф брали. Там один мужик бачив, як литак нибы за озеро впав. Я його добре попытав. Вин каже, спочатку еден «мотур» став, а потим вже другий. Я його шукати послав, а сам скорише сюди.
— Что? Озеро «С»? Ах ты ж… — и герр гауптман явственно, со знанием дела, выматерился по-русски в три этажа…
* * *Сжав ладонями голову, пан Казимир тупо смотрел перед собой. Расплывающееся пятно аккумуляторной лампочки тускло желтело в углу бункера, а нервно вышагивающий по бункеру поручик Мышлаевский воспринимался майором только как периодическое исчезновение световых бликов на обшивке лодки.
Решение не приходило. Мужик-соглядатай все еще сидел под арестом, и пан Казимир не знал, как ему поступить. Конечно, если бы вопрос состоял только в том, чтобы незаметно исчезнуть, то никаких проблем бы не возникало, но чтобы вот так бросить все… До сих пор, на что-то надеясь, они выжидали, и вот отпущенное время кончилось.
Усилием воли майор вернул предметам четкость и, повернув голову, уперся взглядом в поручика Вукса, молчаливым истуканом сидевшего прямо под лампочкой.
— Владек… — тихо спросил пан Казимир. — А тебе не кажется, что мужик наш не совсем то? Может, он того, врет и сейчас нас уже…
Майор сделал красноречивый жест, как бы хватая кого-то за шиворот. Вукс немного подумал и возразил:
— Не думаю. Я его допросил, и потом, дозоры посланы…
— Да, да… — пан Казимир кивнул, и лампочка перед его глазами, теряя очертания, снова расплылась.
Конечно, Вукс прав, и какое-то время у них еще есть. Все так, если б не эта радиограмма. Даже сейчас пану Казимиру казалось, что сквозь сукно он ощущает холодок, идущий от лежащего у него в кармане листка…
Дверь хлопнула, и, спросив разрешения, в бункер спустился поручик Рыбчинский в сопровождении летчиков. Они явно хотели узнать ответ на радиозапрос, но пан Казимир встретил их вопросом.
— Ну как, тихо?
— Все тихо… — поручик Рыбчинский приложил пальцы к мятой конфедератке. — Я сам только что обошел все дозоры.
— Хорошо…
Пан Казимир погрузился в молчание, и тогда, не выдержав, инженер-капитан сделал шаг вперед:
— Пан майор, позвольте узнать, как Лондон?
— Лондон? — глухо отозвался пан Казимир. — А никак…
— Как так, никак? — нервы инженер-капитана были натянуты до предела, и он мгновенно сорвался: — А что тогда? Москва?.. Скажите мне, где она эта Москва? Русофильство пана майора должно иметь предел! Сюда вот-вот заявятся немцы! Нет, мы все категорически требуем отправить нас в Лондон. Мы хотим воевать!
— Что касается летчиков, я хоть сейчас… — Пан Казимир остался невозмутимым. — Тут только одна трудность…
Пан Казимир полез в карман, достал смятый лист бумаги и протянул его инженеру.
— Это последняя радиограмма. Прошу вас. Читайте вслух.
Инженер пробежал текст глазами и только потом громко повторил:
— Считать риск полета оправданным только в случае включения в группу инженера Брониславского.
Бортинженер свернул листок и посмотрел на пана Казимира.
— Прошу меня извинить…
— Позвольте, пан майор… — вмешался первый пилот. — Мы отдаем себе отчет, что из-за трех летчиков никто самолет посылать не будет, но что мешает выполнить условие?
— Все… — пан Казимир посмотрел на Вукса и Мышлаевского. — Вы это знаете, подтвердите…
