Георг Борн - Анна Австрийская, или три мушкетера королевы. Том 2
— Когда вы возвратились? — спросил кардинал нетерпеливо.
— С полчаса назад я проехал сквозь заставу.
— Один?
— С Рансоном, ваша эминенция.
— А где же Ротфор?
— Он убит, ваша эминенция.
— Убит?! Как же это случилось? Говорите!
— Семь дней тому назад я с Рансоном и Ротфором выехал отсюда из Парижа и ровно двадцать четвертого этого месяца мы благополучно прибыли в Лондон, где я тотчас же отправился на квартиру госпожи де Марвилье.
— А она была уже в Лондоне?
— Не знаю, ваша эминенция, но меня довольно деликатно выгнали и велели прийти на другой день утром. Я так и сделал и застал госпожу де Марвилье. Она сказала мне, что в полдень отвезет ларчик герцогу Бекингему.
— Рансон и Ротфор были с вами?
— Так точно, ваша эминенция! Попробовали было пробраться во дворец герцога, но на большом подъезде было слишком людно, и мы добрались до черного хода.
— Вы не видели, что делалось возле подъезда и кто приезжал к герцогу?
— Нет, ваша эминенция. Сначала нам было невдомек, что оно бы и не лишне, ну а потом мы уже не могли, потому что были заняты черным ходом. Нам было очень некогда. Госпожа де Марвилье собиралась отдать ларчик герцогу в двенадцать часов. Вот мы и решили пробраться во дворец сейчас же после того, как у герцога побывает наш посланный, значит, между часом и двумя обработать свое дельце и лететь сюда.
— Не заметили вы в Лондоне около дворца или не встретили ли у госпожи де Марвилье нескольких мушкетеров?
— Нет, ваша эминенция, в Лондоне мы их не видели, а нагнали только в Лувре.
— Значит, там же, где видел их Мулен! Сколько их было?
— Трое, ваша эминенция.
— Мулен говорил правду! Фамилии их знаете?
— Как не знать! — Маркиз, виконт и Милон!
— Виконт д'Альби? — переспросил кардинал, недоверчиво взглядывая на своего курьера. — Да вы, вероятно, ошиблись!
— Никак нет, ваша эминенция, — отвечал тот улыбаясь, — как же мне было не рассмотреть его, когда мы с ним маленько поцарапались шпагами.
— Клянусь, я понимаю в этом деле все меньше и меньше! Виконт был под домашним арестом. Я сам велел присматривать за ним и вдруг оказывается, что двое достойных доверия людей видели его в одно и то же время в двух разных местах!
— Я, кажется, могу понять это совсем просто, ваша эминенция, уж если вы оказали мне честь заговорить со мной об этом.
— Ну, как же вы это объясните? Говорите.
— А так, что настоящий виконт ездил в Лондон, а фальшивый сидел дома под арестом.
— То есть, это означает, что существовал фальшивый виконт?
— А просто набили чучело, одели в мушкетерскую форму, да и посадили в комнате спиной к двери, так что каждый, кто заглянет, думает, что это сидит настоящий виконт.
— Да, но ведь это такого рода штука, за которую можно насидеться в Бастилии!
— А это уже придется решать вашей эминенции.
— Докладывайте дальше. Вы остановились на том, что хотели пробраться во дворец…
— Точно так, для того, чтобы завладеть ящичком, который я видел у госпожи де Марвилье. Мы разговорились там с одним из лакеев и рассказали ему, что бежали со здешней службы, чтобы поступить на английскую. Он был родом француз и очень к нам расположен. Я стал просить у него совета, да и говорю, что, по-моему, было бы лучше всего, если бы он помог нам переговорить с его господином. Сначала он не соглашался. Но Ротфор стал предлагать ему деньги. Тогда он сказал, что проведет наверх только одного из нас, а другие пусть ждут внизу.
— Итак, вы все же пробрались наверх?
— В двенадцать часов госпожа де Марвилье приезжала к герцогу, а в два я был уже в его покоях. Я выждал минуту, когда герцог вышел зачем-то из кабинета, и пробрался туда. На столе стоял тот ящик, который я видел у госпожи де Марвилье, но от портрета с бриллиантами и след простыл. Чтобы не попасть впросак, и чтобы потом не сказали, что я сам сочинил всю эту историю, я захватил со стола несколько безделушек не дешевле… Вот, например, эта печатка…
— Ну, я думаю, что вы не очень раздумывали над ценой, и если бы могли, захватили бы с собой все, что там было, — заметил Ришелье, — однако, продолжайте.
— Я поискал еще портрет, но убедившись в том, что его нет, сразу же ушел. Но не успел я спуститься к товарищам, как во всем дворце поднялся страшный переполох.
— Вероятно, обнаружили ваше присутствие?
— Уж и не знаю, ваша эминенция. Мы поскорее сбежали из дворца и затерялись в боковых улицах, а потом со всех ног пустились в обратный путь. Что произошло потом у герцога, я, конечно, не знаю. А только мы были в таком горе, в таком отчаянии, что не достали портрет! Нас только и утешало сознание, что мы сделали все возможное, все, что в пределах человеческих сил.
— А хотите вы знать, где портрет?
— Да, верно, герцог не поставил его на стол, как вы предполагали, ваша эминенция, а припрятал хорошенько.
— Ничуть не бывало. Его привезли мушкетеры и вот уже пять часов он в руках короля.
— О! Черт возьми! — прорычат Гри. — Так вот отчего они так спешили из Дувра. Ну, да зато мы так угостили одного из них, что он, наверное, любуется теперь корешками травы.
— Да мне то от этого мало пользы! Теперь я все понимаю! Мушкетеры приехали в Лондон в одно время с вами. Там они, не заходя к Марвилье, отправились прямо к Бекингему, получили от него портрет и уехали обратно, так что вы не могли ни увидеть их, ни помешать им.
— Нет, извините, ваша эминенция, мы помешали им и даже очень! Позвольте вам рассказать все по порядку.
— Ну, ну, продолжайте и поскорее заканчивайте.
— Мы выехали из Лондона и к ночи очутились в Дувре. Только я сомневаюсь, чтобы мушкетеры добыли у герцога портрет по его доброй воле, а то с чего бы ему приказать запереть гавань в Дувре.
— Да, но только вы забываете при этом самих себя, — заметил кардинал, — а мне кажется, что этот приказ был отдан именно из-за вас.
— Гавань заперли именно в то время, как мы выехали в Дувр. Дело выходило дрянное! Становилось уже темно и мы метались по гавани, как угорелые. Вдруг видим — идут три мушкетера с каким-то капитаном и толкуют с ним, как бы перебраться в Булонь. Нам подумалось, что если можно выехать из гавани им, то, значит, можно и нам. Мы тоже начали было перебираться на корабль, — но тут-то и произошла схватка.
— Да разве капитан, собиравшийся перевозить мушкетеров, не знал, что гавань заперта?
— Нет, видно знал, да только я видел у виконта пропуск от герцога Бекингема.
— Так вот вам и доказательство, что порт был закрыт только для вас.
— Мы бросились на мушкетеров! Рансон схватился с маркизом, Ротфор с Милоном, а я принялся за виконта! Через несколько минут слышу, Милон кричит ему, чтобы он бросал все и один садился на корабль. Он и послушался. Я тоже хотел идти за ним, но капитан оттолкнул меня и тут уж нам никак нельзя было помешать виконту уехать. Я от злости так налетел на Милона, что мы с Рансоном изрубили его чуть ли не в куски, он так и остался на месте, а в то же время маркиз изловчился всадить свою шпагу Ротфору в грудь так, что тот упал. Не подойди в это время ночной патруль, не подарили бы ему смерть товарища! Ну, а тут, как услышали, что идет полиция, ясно, нам пришлось дать тягу!
