Ольга Крючкова - Король Австразии
– О нет! – бросилась вслед за ним вмиг «ожившая» Тиудигота. – Только не это! Умоляю вас, господин, пощадите моих дочерей! – Доселе неприступная красавица пала ниц и обвила гибкими руками ноги своего нового повелителя, обильно орошая их слезами. Прекрасные длинные волосы разметались по мозаичному полу пышным каштановым ковром. – Со мной вы вольны делать все что угодно, но дочерей, умоляю, оставьте на милость ваших букелариев! Меня же лучше казните вместе с мужем! Зачем я вам? Я уже немолода и вряд ли смогу быть послушной наложницей… Умоляю вас, господин, даруйте мне смерть как избавление!..
Хлодвига, успевшего познать в жизни не одну женщину, столь необычная просьба бывшей королевы вестготов несколько ошеломила. «Обычно женщины любой ценой стремятся сохранить свою жизнь, особенно если от этого напрямую зависит судьба ее детей. И вдруг – просить смерти как милости?!»
Король франков невольно растерялся…
* * *На следующий день Хлодвиг, возжаждав развлечений, отдал приказ о проведении в амфитеатре, сохранившемся еще со времен владычества римлян, поединка с участием плененных вестготов. Тем из них, кому удастся победить соперника, он обещал даровать свободу и даже, если они того пожелают, службу в его дружине.
Амалаберга находилась далеко, в Суассоне, поэтому Хлодвиг, не опасаясь ее ревности, приказал своему верному сенешалю Гортрану надлежащим образом подготовить к предстоящему представлению Тиудиготу. Гортран препоручил это задание двум служанкам из свиты короля, поскольку все прислужницы бывшей королевы вестготов давно были присвоены франкскими воинами в качестве трофеев.
Богатый и разнообразный гардероб Тиудиготы размещался в нескольких массивных сундуках римской работы. Служанки наугад выбрали шерстяное темно-зеленое платье, пошитое в виде туники и отделанное спереди понизу и по каймам рукавов золотой вышивкой. Явившись в бывшие королевские покои, служанки учтиво поклонились, после чего одна из них приблизилась к покоренной королеве с платьем на вытянутых руках. Тиудигота, увидев свое любимое зеленое платье, разрыдалась. Служанка, не понимая причины столь горьких слез, осмелилась спросить:
– Госпожа желает надеть другое платье?
– Нет, нет, оставь… Но… зачем ты принесла мне его?
– Король Хлодвиг приказал облачить и причесать вас для торжественного выхода.
Тиудигота послушно оделась. Вторая служанка опоясала ее талию расшитым бисером и жемчугом поясом с подвешенным к нему золототканым кошелем и, поклонившись, подумала: «Как знать: вдруг эта красивая женщина станет нашей будущей госпожой?».
* * *Амфитеатр был заполнен до отказа. Окруженный со всех сторон букелариями, Хлодвиг восседал на почетном месте, всем своим видом выражая готовность решать судьбы гладиаторов-вестготов. Окинув быстрым взглядом трибуны, он почти сразу увидел Тиудиготу – в нарядном зеленом платье, расшитом золотом. Красавица сидела в южной части амфитеатра в окружении двух служанок и явно не понимала, для чего ее сюда привели.
Но вот наконец слуги подняли решетку подземного хода арены, и взорам публики предстал специально заморенный голодом медведь-трехлетка, любимец Алария. Громко рыча, он обежал арену по кругу, надеясь, видимо, что с трибун ему бросят какое-нибудь лакомство. Однако зрители, преимущественно франки-победители, ничуть не собирались портить себе грядущее зрелище. Меж тем решетка подземного хода снова поднялась, и на сей раз на арену вышел воин, облаченный в лорику-сегменту (панцирь из скрепленных заклепками металлических полос). На голове его красовался римский шлем-галея, руки покоились в кольчужных, увенчанных острыми металлическими когтями рукавицах.
Тиудигота тотчас узнала в воине Галениуса, одного из стражников своего супруга. Галениус попал в Суассон еще ребенком и долго принадлежал к армии многочисленных рабов короля вестготов. Однако по мере взросления мальчишка начал проявлять недюжинные воинские таланты, и его зачислили в королевскую стражу, призванную охранять непосредственно семью Алария.
Галениус расправил «когтистые» рукавицы. Медведь, совершенно обезумевший от голода, начал медленно наступать на него, готовясь, судя по всему, мгновенно разорвать на куски и насытить наконец свою громко урчащую утробу. Галениус тотчас сосредоточился и, сгруппировавшись, ринулся на медведя первым, сходу вцепившись в звериную пасть металлическими когтями. Медведь взвыл от боли, но все же успел обхватить воина лапами и теперь всячески пытался повалить на землю. Тогда Галениус, дабы высвободиться из медвежьих объятий, со всей силы воткнул металлические когти в шею животного. Фонтанируя кровью, медведь чуть ослабил хватку, но окончательно гладиатора из своих лап так и не выпустил. Казалось, ничто уже не сможет остановить зверя, почувствовавшего запах живого и тоже уже кровоточащего человеческого тела.
Тиудигота смотрела на арену, оцепенев от ужаса. Когда же медведь обхватил Галениуса еще крепче, из глаз ее хлынули слезы, застлав пеленой жестокое действо. И неожиданно она вспомнила свою последнюю встречу с Галениусом…
В тот день он охранял ее личные покои. Чего греха таить: женщина, в жилах которой наряду с кровью остготов[31] текла еще и горячая римская кровь, при случае не упускала возможности испытать плотское удовольствие с каким-либо мужчиной помимо мужа. К тому же наложницы супруга, венценосного Алария, не вызывали у Тиудиготы ровно никаких чувств: она привыкла считать их просто его временными «игрушками». Аларий отвечал ей тем же: смотрел на редкие развлечения жены на стороне, тем более с Галениусом, продолжавшим оставаться, по сути, его рабом, сквозь пальцы.
Сейчас Тиудигота вспомнила, как увлекла в тот раз Галениуса в свои покои и повелела разоблачиться. Она всегда наслаждалась подобными моментами: мускулистый статный стражник нарочито медленно и глядя ей прямо в глаза снимал сначала галею, потом – перевязь с мечом… Когда его сильные пальцы начинали расстегивать многочисленные ремни нагрудника, ее тело уже вовсю трепетало, будучи охвачено любовным нетерпением…
…Дикие крики толпы прервали сладостные воспоминания Тиудиготы: трибуны амфитеатра неистово бушевали. Следуя римской традиции, все франки сидели с поднятыми вверх большими пальцами, что означало: оставить победителя в живых. Тиудигота, превозмогая страх, взглянула на арену: посреди круглой площадки лежал бездыханный окровавленный медведь, а рядом, едва держась на ногах и тоже истекая кровью, стоял Галениус. Женщина перевела взгляд на противоположную трибуну: как и все остальные, король Хлодвиг и его букеларии держали пальцы поднятыми вверх, даруя тем самым ее бывшему возлюбленному жизнь.
* * *Но представление на этом не закончилось: впереди зрителей ждало главное действо, ради которого, собственно, и были затеяны сегодняшние бои.
На арену вышел воин-франк огромного роста. Зловеще мерцающие на солнце металлические бляхи, которыми был усеян его нагрудник из грубой дубленой кожи, и увенчанный красными рогами франкский шлем-геумэ создавали вкупе впечатление, будто он явился из преисподней. Гладиатор выжидательно застыл в центре арены, широко расставив ноги и небрежно поигрывая глефой[32].
Тиудигота замерла, интуитивно почувствовав недоброе. И когда на арену вышел второй воин, облаченный в напоминающий рыбью чешую римский панцирь и галею с красным плюмажем, она тихо охнула и прижала руку к груди, стараясь унять участившееся сердцебиение: на арене стоял ее супруг, бывший король вестготов Аларий. «Великий Логос, помоги ему!» – взмолилась мысленно женщина.
Аларий пошел в атаку первым. Держа сеть в левой руке, а трезубец – в правой, он попытался с размаху зацепить ноги противника сетью. Но рогатый франк ловко увернулся и тут же пустил в ход глефу, выбив ее наконечником из чешуйчатого панциря соперника сразу несколько звеньев. Аларий, слегка потеряв равновесие, пошатнулся, и франк не преминул этим воспользоваться: со свистом крутанув в воздухе свое адское оружие, он уже в следующее мгновение всадил его в правое бедро вестгота. Тот вскрикнул от боли, но, быстро собравшись, изловчился и набросил на глефу франка свой трезубец.
Трибуны замерли в ожидании скорой развязки. Все прекрасно понимали, что преимущество продолжает оставаться на стороне гладиатора-франка, ведь бывший король вестготов уже серьезно ранен. Тиудиготу сковал ужас, в горле пересохло…
Меж тем франк, изо всех сил налегая на глефу, принялся клонить ее к земле, чтобы освободить от захвата трезубца. Аларий же, слабея на глазах, с трудом сопротивлялся: кровь из раны стекала уже обильными ручьями, окрашивая металлические поножи и кожаные калиги[33] в багровый цвет. Когда франку удалось наконец прижать трезубец к земле, он резко дернул древко глефы на себя, вернув тем самым своему оружию прежнюю свободу действия. Тогда Аларий вновь метнул сеть, тем более что она лишь мешала ему в данной ситуации, не позволяя сосредоточиться на трезубце. Франк сделал очередной выпад глефой, целясь уже в кольчужный ворот противника. Вестгот отбил удар трезубцем и отскочил назад.
