Рафаэль Сабатини - Одиссея капитана Блада
– А другой француз, по имени Левасер? – допытывалась она, и лорд
Джулиан удивился, как она могла запомнить все эти имена.
– Да, Каузак был лейтенантом на корабле Левасера, пока он не умер.
– Пока кто не умер?
– Да этот Левасер. Он был убит года два назад на одном из Виргинских
островов.
Наступило короткое молчание, а затем Арабелла Бишоп еще более спокойным
голосом спросила:
– А кто его убил?
Питт охотно, поскольку не видел необходимости скрывать правду,
продолжал отвечать, заинтригованный таким градом вопросов:
– Его убил капитан Блад.
– За что?
Питт замялся, полагая, что история о гнусностях Левасера не для
девичьих ушей.
– Они поссорились, – коротко ответил он.
– Эта ссора произошла… из-за женщины? – неумолимо продолжала
Арабелла.
– Можно сказать, что так…
– А как звали эту женщину?
Питт удивленно поднял брови, но все же ответил:
– Мисс д'Ожерон, дочь губернатора Тортуги. Она бежала с этим
Левасером… и… Блад вырвал ее из его грязных лап. Левасер был очень
скверный человек, мисс, и, поверьте мне, он получил от Питера Блада по
заслугам.
– Понимаю. И… все же капитан Блад не женился на ней.
– Пока нет, – засмеялся Питт, зная полную беспочвенность тортугских
сплетен, в которых мадемуазель д'Ожерон называлась будущей женой его
капитана.
Арабелла Бишоп молча кивнула головой, и Джереми Питт, обрадованный, что
допрос наконец кончился, повернулся и хотел было уйти. Но, не желая так
заканчивать этот странный разговор, скорее похожий на допрос, он остановился
в дверях и поделился с гостями новостью:
– Может быть, вам будет приятно узнать, что капитан изменил для вас
курс корабля. Он намерен высадить вас на Ямайке, как можно ближе к
ПортРойялу. Мы уже сделали поворот, и, если ветер удержится, вы скоро будете
дома.
– Мы очень признательны капитану… – протянул его светлость,
заметив, что Арабелла не намеревается отвечать. Она сидела нахмурившись,
печально глядя перед собой.
– Да… вы можете быть ему признательны, – кивнул Питт. – Капитан
очень рискует. Вряд ли кто согласился бы так рисковать на его месте. Но он
уж всегда такой…
Питт вышел, оставив лорда Джулиана в задумчивости. Его светлость с
возрастающим беспокойством продолжал тщательно изучать лицо Арабеллы, хотя
бесцветные глаза его сохраняли все то же сонливое выражение. Наконец
Арабелла перевела на него взгляд и сказала:
– Ваш Каузак, по-видимому, говорил правду.
– Я заметил, что вы это проверяли, – сказал лорд Джулиан, – и ломаю
себе голову, к чему вам это знать.
Не получив ответа, он стал молча наблюдать за ней, перебирая пальцами
локоны золотистого парика, обрамлявшие его длинное лицо.
Арабелла в задумчивости сидела у стола и, казалось, очень внимательно
рассматривала чудесные испанские кружева, которыми была обшита скатерть.
Лорд Джулиан прервал молчание.
– Этот человек поражает меня, – медленно произнес он вялым голосом.
– Изменить свой курс для нас?.. Удивительно! Но еще удивительней то, что
изза нас он подвергается большой опасности, решаясь войти в воды, омывающие
Ямайку… Нет, этот человек просто поражает меня!
Арабелла Бишоп рассеянно взглянула на него. Затем ее губы как-то
странно, почти с презрением, вздрогнули. Своими пальчиками она начала что-то
выстукивать по столу.
– Меня гораздо больше поражает иное, – сказала она. – То, что он не
считает нас людьми, за которых можно взять хороший выкуп.
– Хотя это то, чего вы заслуживаете.
– Да? А почему?
– Потому что вы оскорбили его.
– Я привыкла называть вещи их собственными именами.
Тут лорд Джулиан взорвался:
– Вы привыкли? Но я, чтоб мне лопнуть, не хвастался бы этим! Это
свидетельствует либо о крайней молодости, либо о крайней глупости. – Он
помолчал секунду, чтобы вернуть себе обычное хладнокровие, и добавил: – Это
также и проявление неблагодарности. Неблагодарность, конечно, человеческое
свойство, но проявлять ее… ребячество.
На щеках Арабеллы выступил слабый румянец.
– Ваша светлость, вы огорчены моим поведением… Но я… я не понимаю
вас. К кому я проявила неблагодарность? И в чем, когда?
– К капитану Бладу. Разве он не пришел и не спас нас?
– Пришел? – холодно переспросила Арабелла. – Я не имела понятия о
том, что он знал о нашем пребывании на "Милагросе".
Его светлость позволил себе проявить чуть заметную нетерпеливость.
– Как бы то ни было, а именно он освободил нас от этого испанского
мерзавца, – сказал лорд Джулиан. – Неужели в этой варварской части света
до сих пор не заметили того, что хорошо известно даже в Англии? Ведь капитан
Блад, по существу, воюет только против испанцев. И назвать его вором и
пиратом, как это сделали вы, по меньшей мере неблагоразумно и неосторожно.
– Неосторожно? – презрительно переспросила она. – А какое мне дело
до осторожности?
– Вижу, что никакого. Но подумайте тогда хотя бы об элементарном
чувстве признательности. Должен честно сказать вам, мисс Бишоп, что на месте
Блада я не мог бы так вести себя. Чтоб мне утонуть! Поразмыслите, сколько
мучений он претерпел от своих соотечественников, и вы, так же как и я,
удивитесь, что он еще способен отличать англичан от испанцев. Быть проданным
в рабство! Бр-р-р! – И его светлость содрогнулся. – И кому? Проклятому
колониальному плантатору… – Он запнулся. – Извините меня, мисс…
– Вы, кажется, слишком увлеклись, защищая этого… морского
разбойника! – Презрение Арабеллы перешло почти в озлобление.
Лорд Джулиан пристально посмотрел на нее, а затем, полузакрыв свои
большие бесцветные глаза и слегка наклонив голову, мягко заметил:
– Меня интересует, за что вы его так ненавидите?
