Майкл Айснер - Крестоносец
Однако она вовсе не собиралась уезжать. Когда я пришел, она была уже одета.
— Я готова, брат Лукас, — сказала девушка.
И я вновь повел ее по лестнице в келью Франциско. У входа мы остановились. Я глубоко вздохнул. Меня бы не удивило, если бы за дверью оказался сам дьявол.
— Вера, брат Лукас, — сказала Изабель, пока я отодвигал щеколду и открывал дверь.
Воистину, вера, Изабель Корреа.
Глава 11
КРАК-ДЕ-ШЕВАЛЬЕ
Франциско пододвинул свой стул поближе к окну, видимо, чтобы лучше видеть сад. А может, чтобы не смотреть на меня с Изабель. Вообще-то он смотрел не вниз, на внутренний двор, а вверх, на серый клочок неба. Он крепко вцепился в подлокотники, так что на тыльной стороне ладоней выступили вены. Он не ответил на мое приветствие и ничем не выказал, что сознает наше присутствие. Мы с Изабель сели на холодный каменный пол за спиной Франциско и обменялись друг с другом несколькими словами: я спросил, удобно ли ей, она ответила, что да.
Затем мы стали ждать. С восходом по полу заскользили лучи солнца. Я следил, как они движутся по каменным плитам, по платью Изабель, по моей одежде. Час, два, три — не знаю, сколько прошло времени, прежде чем Франциско продолжил свою исповедь.
— Почти сорок рыцарей были убиты при Тороне, включая обоих заместителей Рамона — Роберто и Бернарда. Их место заняли мы с Андре, поскольку были следующими по званию офицерами — лейтенантами. Это звание мы заслужили, победив в состязании в беге в горах во время тренировок в Калатраве.
Теперь члены нашего ордена занимали меньше половины спальных мест в комнатах, однако никто не убирал лишние тюфяки, и это лишь усиливало иллюзию, будто наши погибшие товарищи попросту задержались и скоро вернутся.
Раненая рука Андре быстро исцелилась, чего, однако, нельзя было сказать о его боевом духе. Во время немногих недель, проведенных в Акре, он мало разговаривал и почти не покидал резиденции госпитальеров. Днем он часами ходил по внутреннему двору с потускневшими глазами и небрежно раскинувшимися по плечам спутанными светлыми волосами.
Барон Берньер и дон Фернандо прибыли в Акру спустя несколько дней после нас. Люди дона Фернандо вернулись в свою резиденцию на окраине города, а наши товарищи-госпитальеры заняли восточное крыло здания, напротив нашего. Каждый день после утренней мессы они устраивали празднование в честь победы при Тороне. В главной зале вино лилось рекой с утра до вечера, а многие рыцари пировали до глубокой ночи.
Будучи гостями госпитальеров, рыцари Калатравы не могли отклонить приглашение на пир. Мои братья пытались избавиться от воспоминаний о Тороне, предаваясь безудержному веселью.
Но я не мог забыть увиденное там. Падре Альбара рядом с костром, на котором горели трупы, во внутреннем дворе замка. Божье слово, произнесенное посреди моря крови.
Шум праздничных пиршеств товарищей резал меня как ножом по сердцу. В голове моей стучало, мне часто приходилось расстегивать ворот, чтобы было легче дышать. На четвертый день, когда пирушки все еще продолжались, я ушел из резиденции госпитальеров. Ушел один, не спросив разрешения у Рамона, никого не предупредив, даже Андре!
Я бродил по улицам, пытаясь затеряться в незнакомом городе. Дойдя до порта, сел на пристани, свесив ноги, — внизу о камни бились волны. Я взглянул на гавань: моряки грузили на корабль экзотические товары, чтобы везти их в христианскую Европу. Мужчины катили груженые бочки вверх по сходням в трюм корабля. Одна из бочек выскользнула у них из рук и покатилась назад; моряки стали прыгать в воду, чтобы их не задело. Бочка разбилась о пристань, и по каменным плитам заплясали желтые, белые, черные шарики жемчужин.
В резиденцию я возвращался уже в сумерках. На одной из улиц меня догнала группа монахов, они толкались и теснили меня со всех сторон. За время скитаний их коричневые одежды истрепались, превратившись почти в лохмотья, перехваченные веревочными поясами. Их голые ноги покрылись волдырями с корочками запекшейся крови и грязи. То были паломники, державшие путь к захваченному мусульманами Иерусалиму. Они полагались на защиту Господа и своего личного покровителя — некоего Франциска из Ассизи. Я слышал это имя в Санта-Крус: молва о вдохновенной проповеди Франциска достигла Арагона, сподвигнув других последовать его примеру, и те, кого призвал святой, основали новый монашеский орден, названный в его честь францисканским.
Кадила с фимиамом раскачивались из стороны в сторону, резкий запах наполнил узкую улочку. Один из монахов нес деревянный крест, кряхтя под его тяжестью. Предводитель паломников с мрачным лицом кричал по-итальянски, рассказывая о чудесах Франциска. Он говорил о пяти ранах, появившихся на теле святого, — своеобразная печать Христа. Шрамы затянулись и почернели, став того же цвета, что и гвозди, пронзившие Спасителя.
Святой Франциск из Ассизи умер не более пятидесяти лет назад, и кровь продолжала капать из его бока даже после смерти. Монах сообщал об этом с таким видом, будто лично присутствовал при кончине своего господина и собственными глазами видел его кровь. Он указывал пальцем на торговцев, на прохожих, на меня, глядя через плечо куда-то в сторону, словно инквизитор, расспрашивающий нас о наших сомнениях и поступках.
— Более того, — заявил он, — один из двенадцати соратников святого Франциска, брат Джованни Капелла сошел с праведного пути. И чем же он кончил? Повесился!
Голос монаха, надтреснутый и пронзительный, гулко отдавался от стен домов.
— Даже избранные должны помнить о смирении и страхе.
Он кивнул головой, строго и многозначительно.
— Никто не может быть уверен, что до конца сохранит преданность Господу.
* * *Спустя неделю после своего возвращения в Акру барон Берньер вызвал к себе дядюшку Рамона. В качестве новых заместителей мы с Андре отправились вместе с Рамоном.
Войдя в покои, мы увидели барона, царственно восседавшего на позолоченном стуле; через его плечо был перекинут шелковый шарф, голову украшал венок из листьев.
— Рамон, — приветствовал барон, — добро пожаловать. Поздравляю рыцарей Калатравы со славной победой.
— Поздравляю и вас, барон Берньер, и ваших людей, — ответил Рамон.
— Рамон, — продолжал барон, — к сожалению, я пригласил вас сюда, чтобы обсудить тревожную весть. Вчера я получил письмо из Крак-де-Шевалье. Дон Лорн — кастелян замка — сообщает, что мусульманский вождь Бейбарс осадил крепость. Положение весьма удручающее, хотя, казалось бы, с такими мощными укреплениями замок должен выстоять.
