Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 1. Предсказание императора
— Я пришла сюда так быстро, как только смогла. — Прежде чем кто-то успел ответить, Цзян будничным тоном добавила: — Каждый из нас занят своим бизнесом, джентльмены. Мой — доставляет людям удовольствие, но это не делает его менее ценным, чем другие профессии, хотя члены ваших семей могут с этим не согласиться.
— Довольно! — произнес Резчик. — Нам предстоит осмыслить угрозу со стороны Тайпинского Пророка в свете Договора Бивня.
— Ты не рассказал ему про твоего отца и встречу, которая у него состоялась? — спросила Цзян, посмотрев на молодого Конфуцианца.
Тот, избегая встречаться глазами с Цзян, торопливо рассказал о встрече его отца с необычным молодым человеком.
— Как давно это было? — поинтересовался Телохранитель.
— Двадцать месяцев назад. Перед тем как отец окончательно слег.
— И он ничего не рассказал нам об этом? — возмущенно спросил Телохранитель.
— Он рассказал мне, — отрезала Цзян.
— В Договоре не сказано, что все решения должны приниматься совместно, — заметил Конфуцианец.
— Ладно, что сделано, то сделано, а теперь мы должны действовать, — проговорил Резчик.
Под завывания ветра широкобрюхое судно вновь стало швырять из стороны в сторону. Конфуцианец и Резчик уперлись руками в переборки каюты, но Телохранитель без труда сохранял равновесие, просто перемещая вес с одной ноги на другую.
«Прямо акробат, — подумалось Цзян. Она посмотрела на доски пола, танцующие под ногами, и ей на миг показалось, что это сцена. — Я начинаю думать в точности как моя дочь».
Качка немного поутихла.
— Ты пытался открыть второй портал? — обратился Телохранитель к Резчику. — Возможно, там содержится информация, которая нужна нам именно сейчас.
— Я пытался, но открыть окно мне не удалось, — ответил Резчик.
— Значит, придется довольствоваться тем, что у нас есть, — подвела итог Цзян.
— Согласен, — произнес Конфуцианец и повернулся к Телохранителю: — Хватит тянуть время. Ты должен сделать выбор.
— Он будет сделан.
— Так ты уже выбрал?
Телохранитель подумал о своем сыне, потом — о могучем племяннике, который теперь жил в его доме.
— Выбор скоро будет сделан.
— Ты должен оставить сомнения. Возможно, нам скоро понадобится мастер-убийца, — проговорила Цзян.
Ее слова были встречены молчанием.
— Значит, так тому и быть, — сказала Цзян.
— Но не опережаем ли мы события? — задал вопрос Телохранитель. — Каким образом появление Тайпинского Пророка вписывается в Пророчество о Семидесяти Пагодах?
— Очень просто, — ответил юный Конфуцианец.
— Объясни, — потребовал Телохранитель.
— Если длинноносые объявят, что их Иностранный сеттльмент сохраняет нейтралитет в войне…
— И сумеют уговорить Пророка, чтобы он согласился на этот нейтралитет, — добавила Цзян.
— Да, и сумеют уговорить Пророка, то нам останется заняться только одной важной вещью, которой не хватает в нашем Городе-у-Излучины-Реки.
— Что-то я не улавливаю, — признался Телохранитель.
— Людьми, — пояснил молодой Конфуцианец. — Эта экстерриториальность, которую получили длинноносые, позволила им убедить местных китайцев работать на них. Но Шанхай до сих пор — большая деревня. Чтобы построить Семьдесят Пагод, нам необходимо превратить его в великий город. Более великий, чем Пекин, Кантон и Нанкин. Если Шанхай останется нетронутым, пока война бушует в сельских районах…
Штормовой ветер каким-то образом ворвался в иллюминатор, раскидав лежавшие на столе бумаги и задрав скатерть. Пронизывающий холод наполнил каюту, словно зловещее предостережение.
— Да, чтобы возвести Семьдесят Пагод, потребуется много людей, — согласился Телохранитель.
— Очень много.
— Значит, мы должны способствовать тому, чтобы длинноносые установили контакты с Пророком?
— Да.
— А когда они договорятся о нейтралитете Шанхая, мы поддержим Пророка?
— Да.
В каюте повисло долгое молчание. Волны все громче ударялись о деревянные борта джонки. Все знали, что грядут смерти, много смертей, и они будут способствовать этому ради того, чтобы сбылось Пророчество. Никто из собравшихся в каюте потомков Избранных не был свободен от сомнений. Никто не мог похвастать тем, что в разное время у него не возникало вопроса, с какой стати две тысячи лет назад на Священной горе на их предков взвалили столь тяжелое бремя обязательств. Но при этом никто из них не осмеливался встать на пути к обещанному в будущем величию.
Многое из Пророчества уже сбылось. Чужеземцы вторглись в Китай, заняли императорский трон, не устояв перед богатством и роскошью этой страны, пришли Белые Птицы на Воде, и наступила Тьма. Но ей предстояло стать еще более непроницаемой и принести много смертей.
— Что будет, если Пророк одержит победу? — спросил юный Конфуцианец, хотя на самом деле ему хотелось задать другой вопрос: «Какую роль будут играть конфуцианцы в Китае, оказавшемся под властью тайпинов?»
— Если ему удастся захватить весь Китай, не вернется ли он потом и не потребует ли и Шанхай тоже? — снова спросил он, потому что на его первый вопрос никто не ответил.
— Этого не должно случиться, — немного подумав, сказала Цзян. — Пророк — всего лишь оружие, но никак не конец. — Она знала, что Пророк скорее сожжет Шанхай дотла, чем допустит возведение Семидесяти Пагод.
— Как лучник, пустив стрелу в небо, может знать место, где она упадет? — процитировал предупреждение своего отца Конфуцианец.
Цзян, почувствовав тревожный подтекст в словах юноши, посмотрела на него долгим взглядом, затем повернулась к Телохранителю:
— Это твоя работа. Пришло время возродить Гильдию убийц, чтобы, когда придет пора, покончить с Пророком.
Телохранитель снова подумал о своем сыне и племяннике.
— Сумеет ли избранный тобой убийца показывать фокусы, жонглировать и делать акробатические трюки? — удивила своим вопросом Цзян.
— Да, но…
— Хорошо, — перебила его Цзян. — Когда ты выберешь того, кому предстоит возродить Гильдию, пришли его ко мне.
Глава двадцать девятая
СЕТТЛЬМЕНТ И ТАЙПИНЫ
Лето 1852 года, через двадцать месяцев после начала тайпинского восстания
Ричард с трудом сдерживал смех, наблюдая за происходящим в его частных покоях на окраине знаменитых садов Юйюань, или Садов Радости, хотя он прекрасно понимал, что ничего особо смешного тут нет. Ни гармоничные линии панелей из красного дерева, ни глубокий неподвижный пруд с ярко-оранжевыми карпами и горбатым мостиком, ни покой и благолепие, царящие в безукоризненно ухоженных садах, не могли снизить градус враждебности, царившей в комнате. Даже добраться в это проклятое место стало почти непосильной задачей после того, как маньчжуры в этой части города потерпели поражение от «Братства малых ножей», одного из многочисленных тайных обществ ханьских триад.[50]
