Николай Дмитриев - Майор из Варшавы
— Так что вы решаете, пан майор?
— Я согласен на ваш вариант, господин полковник… — и, садясь в седло, пан Казимир на русский манер отдал честь…
Много позже, когда после бешеной скачки усадьба Лечицкого осталась позади, пан Казимир придержал лошадь и спросил:
— Так что же случилось, Владек? Опять письмо?
— Нет. С письмами все ясно, пан майор… Это была немецкая подстава. Но теперь я не могу разобраться. Мне шлют странные приказы и, так как вас нет, требуют безоговорочного подчинения.
— Так… С «телеграфом» что-нибудь выяснил?
— Нет… Но я узнал, что люди, бравшие Метека, не немцы и не полицаи, они вообще не служили в полиции. Я не знаю, кто они… И я не понимаю, пан майор, что вообще происходит…
— А вот это-то как раз ясно! Это уже не война, Владек, это уже политика…
Пан Казимир дал шенкеля, и оба всадника молча зарысили по темной лесной дороге…
* * *На день Малевич распорядился откинуть маскировочные щиты, и теперь непривычно яркий солнечный свет врывался в штабную землянку через два высоких, прорезанных до самой потолочной балки, окна. Впрочем, землянкой она называлась скорее по привычке. На самом деле это был привезенный с заброшенного хутора и на две трети вкопанный в землю, добротный сруб.
В простенке над столом, за самодельной шторкой из парашютного шелка, висела когда-то мирная, большая туристическая карта, на которую Малевич со всем тщанием собственноручно и ежедневно цветными карандашами наносил сложившуюся обстановку.
Сейчас сам Малевич, оставшись в майке и галифе, что-то напевая, угольным утюгом сосредоточенно гладил гимнастерку, разложив ее прямо на штабном столе. Скрипнула дверь, и в землянку вошел заспанный Меланюк. Малевич перестал мурлыкать и, повернув голову, посмотрел на Петра.
— Ну что? Кемарнул от пуза?
— Ага… — Меланюк сладко зевнул.
— Теперь отоспишься…
Малевич фукнул на гимнастерку водой и, проведя по рукаву сразу окутавшийся паром утюг, спросил:
— От своего Кобзы тихо ушел?
— Як наказували… — Петро потянулся так, что за плечами послышался легкой хруст. — Пишов виконувати завдання.
— Английского резидента для них искать? — Раздувая угли, Малевич помахал дымящимся утюгом и сердито хмыкнул: — Вот перевертни! Дипломаты хреновы… Мать их…
— Товаришу комиссар… — Меланюк присел к краю стола. — А вы тепер мене куда направите?
— Пока никуда. Месячишко тут на базе сидеть будешь.
— З якого такого дива? — удивился Меланюк.
— А с такого! — отрезал Малевич. — Может, еще понадобишься. А пока, чтоб ни одна живая душа не знала, что ты здесь…
— Так свои ж бачити будуть… — пожал плечами Петро. — И поляки теж знають…
— Насчет поляков меня ихний поручик Вукс твердо заверил. Своих, что на базе, предупредим, а чтоб чужие не пялились, бороду отращивай. Она тебя лет на пять состарит. И пока что, как себе хочешь, чтоб с базы ни ногой! А без дела соскучишься, дрова для кухни руби, понял?
— Це що? — скривился Меланюк. — Конспирация навпаки?
— Она самая… — Малевич встряхнул гимнастерку. — Сейчас твое дело отдыхать, сил набираться, а там посмотрим.
— А зараз чого робыты? Я дывлюсь, якась метушня навкруги…
— Правильно, потому как поляков ждем. Твой майор Вепш пожаловать должен. Только он не один, так что сам понимаешь…
— Зрозумив… Так я пиду тоди, тай знову спаты лягу, а?
— Давай, — Малевич кивнул Меланюку и, еще раз сбрызнув водой гимнастерку, принялся энергично размахивать утюгом.
Петро, понаблюдав за стараниями комиссара, ухмыльнулся и, шагнув к двери, буквально столкнулся с пришедшим в штаб полковником. Полковник, бывший уже при полном параде, дружески подмигнул Меланюку и, давая проход, посторонился. Потом подошел к столу, окинул скептическим взглядом разложенную на столе комиссарскую гимнастерку и покачал головой.
— Ну, комиссар, ты сегодня при всем блеске!
— А что тебе одному красоваться? — в тон ему отозвался Малевич и, натянув еще влажную гимнастерку, принялся рассмаривать себя в укрепленном на стене обломке зеркала.
Полковник одобрительно улыбнулся и, считая разговор о внешнем виде исчерпанным, подошел к карте. Потянув за проволочное кольцо, он оттянул шторку, открыв глянцеватый сине-зеленый прямоугольник с множеством разноцветных пометок.
Убедившись, что особых изменений нет, полковник отошел к столу, сел и, вытягивая из коробки папиросу, усмехнулся.
— Ну как, Эльд наш? Бороду отращивать согласился?
— Согласился… Парню и впрямь отдохнуть надо малость.
— Само собой… — Полковник закурил. — Но как тебе эти, стопроцентовые, а? Запад им подавай, с поляками мириться собрались… С чего бы это?
— Ну как с чего? Завертелись, потому как жареный петух в плешь клюнул… Только поляки с ними мириться не будут, а нам это на руку…
— Как сказать… Вон у нас кое-кто опасения высказывал. Мол, не надо поезда с рельс скидывать, поскольку немцы на мирном населении отыгрываются. А по-моему, сейчас мирных нет: или с ними, или с нами… И только так! Сюда, комиссар, целые соединения скоро подойдут, не одни мы будем, так что все тут вычистим…
— Подойдут не подойдут, а с поляками договариваться так и так надо. Вот только думаю, чего это наш Вепш от Лечицкого смылся?
Пан Казимир исчез из усадьбы Лечицкого без предупреждения. Усенко с Малевичем бросились выяснять, что случилось, но по всему выходило: майор ушел сам. Впрочем, когда почти сразу от Вепша поступило предложение об официальной встрече, беспокойчтво прошло, уступив место соображениям совсем иного плана. Вот и сейчас, правильно истолковав вопрос Малевича, полковник для пользы дела принялся рассуждать вслух:
— Ну, с паном майором мы, похоже, договоримся… — он притушил папиросу. — А удрал… Наверное, опять у него что-то не сложилось. Там ведь тоже все, ой, как кручено! Приедет, спросим. Я уже капитану Усенко инструкции дал, есть кое-какие вопросы…
Договорить он не успел, так как в штаб влетел запыхавшийся дежурный и еще с порога доложил:
— Товарищ полковник, поляки! Поляки едут!..
— Ясно. Давай команду: «Строиться»… Пошли, комиссар!
Полковник мельком заглянул в тот же обломок зеркала и вслед за на ходу заправлявшим под ремень гимнастерку Малевичем заспешил к выходу…
* * *Группа всадников в сопровождении эскорта рысью выехала на поляну и резко перешла на шаг перед неровным, вытянувшимся вдоль землянок строем. Завидев их, стоявший на фланге Дубяк, косолапо загребая рыжими сапогами траву, вышел вперед и зычно рявкнул:
