Николай Дмитриев - Обязан выжить
— И что же?
— Вспомни, колы мы з тобою тикалы з Видня, ты чомусь назвався графом Сеньковським, и ты що считаешь, що австрийци не дотумкали, хто був насправди той граф? — Тереза разволновалась, затеребила вязанье, потом опять отложила его и тихо закончила: — Так що колы цисарци повернулись, они первым делом зай шлы до мене…
— И ты… — дядя Викентий весь подобрался.
— Ну что я, Янчику? Чи ты хотив, щоб мене повисылы?
— И значит…
— Значит, все було, Янчику… — едва слышно отозвалась Тереза.
— А я сказал, нет! — внезапно сорвался на крик дядя Викентий. — Не было, и все! Ни той войны, ни Австро-Венгрии! Ничего не было!
— Потим була Польша, — тихо возразила Тереза. — И була ЗУНР…
— Подожди-ка… — голос дяди Викентия дрогнул. — Ты что?.. До сих пор с ними связана?
— Так, Янчику… И це саме ты загнав мене у глухий кут…
Дядя Викентий надолго замолчал, и в воцарившейся тишине слышался только монотонный скрип качалки. Наконец дядя Викентий повернулся и сухо, по-деловому спросил:
— Кто ты у них?
— Связная. До мене в крамныцю несут грипсы, а я закладываю их в квиты и передаю дальше.
— Так… — Дядя Викентий задумался. — Значит, теперь мой черед…
— Не знаю, Янчику… Поверь, я б не начинала той розмовы, но тепер воны цикавляться саме тобой…
— Кто конкретно?
— Юрко Гричишин. Той самый… Як бачиш, Янчику, все повторяется…
— Ясно… — Дядя Викентий встал и принялся нервно расхаживать по комнате.
Так он раза три прошел из угла в угол, прежде чем спросить:
— Что он хочет?
— Встретиться, Янчику…
— Хорошо, встретимся…
В интонации дяди Викентия вдруг возникли жесткие нотки, и, едва уловив их, Тереза не выдержала:
— Оставь это, Янчику, не треба! Тикай звидси! Тикай! Нехай я одна пропадаты буду, мени тепер все едино!..
— Ну уж нет… Вот теперь-то я никуда не побегу!
Дядя Викентий остановился, придержал рукой все еще покачивавшееся кресло-качалку и как-то совсем буднично, от чего по контрасту его слова приобрели еще больший вес, сказал:
— Передай своему Юркови, я согласен…
* * *Стоя возле окна, начальник отдела смотрел на поворот трамвайной колеи и, постукивая по стеклу пальцем, размышлял. Его подчиненный, капитан, стоя за спиной начальника, терпеливо ждал. Решение не приходило, молчание затягивалось, и, в конце концов, бросив рассматривать улицу, начальник повернулся к подчиненному.
— Ну, «Петрищенко», не подтвердилось ни хрена?
— Да уж… «старшина» из Стефы все выкачал.
— Ага, выкачивал… Особенно ночью… — начальник сердито фыркнул. — Черт, ловко нас этот «дядя» вокруг пальца обвел! Романтики, мать их… А мы, дураки, головы ломаем. И с чего это он при всем параде в театр поперся? А оно вона как поворачивается. Генеральша в коляске подвозит. Видать, и про племянника не забудет. Того и гляди, красавчик этот вторым адъютантом вслед скакать будет. Наезднички…
— Гх-гх, — осторожно кашлянул капитан. — Генеральша эта тоже, того… Папа ее из бывших…
— Само собой! Рыбак рыбака…
— А может?..
Начальник тяжелым взглядом посмотрел на подчиненного, однако после короткого колебания криво усмехнулся.
— Может, может… Она, брат, все может… Сам-то племянник что?
— На гражданку хочет. Имею сведения, насчет преподавания в институте интересуется. Он же образованный… Инженер.
— А вот это хорошо. Нам он тоже пока без надобности, зато потом… Потом будем посмотреть…
Отойдя от окна, начальник вернулся на место, тяжело оперся ладонью о стол, придвинул стул ближе и сел, так что тот заскрипел всеми своими связками. Подчиненный вежливо подождал, пока начальник усядется, и только после этого осторожно спросил:
— Так что… Насчет «племянника»? Закрываем?
— А ты как думал? Сейчас, брат, не тридцатый год, — начальник откинулся на спинку, и под его плотной фигурой стул снова жалобно заскрипел. — Факт, как говорится, имел место, но вывод ошибочный… Ясно?
— Куда яснее, — капитан вздохнул. — А как с «дядей»?
— То-то и оно, нам сейчас дядя важнее… Никакой он, конечно, не резидент, но в кубло ихнее угодил, как в яблочко. Это, брат, тоже факт… Да, что там по повторному запросу?
— Все подтвердилось. Он. Точно. Напутали бабы.
— Ну вот, я ж говорил, — начальник удовлетворенно хмыкнул. — Зато через него у нас прямой выход к «цветочнице» получиться может…
— Что, вербовать будем? — капитан оживился. — Или «втемную»?
— Ну, горячку пороть не будем, — усмехнулся начальник. — Ты в Москву запрос готовь…
— Это чего… Еще с той войны? — удивленно переспросил подчиненный.
— Именно. Где служил, знаем? Знаем. Думаю, в Центре можно проверить, что он нам тут рассказывает. Еще от юнкерского… Да, фотографию не забудь послать, может, там паспарту какое найдется… В таком деле, знаешь, ошибаться нельзя.
— А если подтвердится все? — капитан напрягся.
— А подтвердится, мы его прямо и спросим. С кем он теперь, их благородие, понял?
Капитан кивнул и свою очередь усмехнулся.
— Сюда вызовем?
— Это если подтвердится, — согласился начальник и заметил: — А вообще осторожно надо, тут на виду все…
— Это само собой, найдем способ!
— А чего искать? И дальше в «Петрищенках» ходить будешь, — начальник как-то двусмысленно хмыкнул и спросил: — Кстати, как у тебя с ним, дружба?
— Ну как же! — подчиненный даже покраснел от приятных воспоминаний. — Коньяк в буфете пили…
— Не больно-то он с тобой коньяки распивал, — насмешливо уточнил начальник и, словно подавая сигнал, что разговор становится не служебным, подмигнул капитану.
Тот, в свою очередь, поняв намек, тоже шутливо возразил:
— Однако ж, не побрезговал! Рассказывал вот про эту… Цветочницу… Неужто и правда любовь?
— Да, тоже мне, Тахир и Зухра… — хмыкнул начальник.
— Это кто ж такие? — капитан мгновенно насторожился. — Он не говорил…
— Да это так, легенда восточная, — на какой-то момент начальник задумался. — А насчет любви, я полагаю, проще. Баба она красивая, он одинокий, так чего уж…
— Ох, не верю я в легенды всякие! — вздохнул капитан.
— И правильно, — коротко рассмеялся начальник. — И мы не верим, а проверим…
— Значит, через него, к ней, — уточнил капитан и на всякий случай переспросил: — А пока только запрос?
— Точно так. Действуй! — начальник коротким кивком отпустил подчиненного и уже только для себя, вслух, добавил: — Через него к ней и дальше…
* * *В парке место встречи было выбрано весьма удачно, и потому, садясь на обшарпанную скамейку, дядя Викентий облегченно вздохнул. К тому же и ждать пришлось совсем недолго. Почти сразу кто-то довольно плотный уселся рядом и, отвернувшись, наставил ухо. Услыхав, как дядя Викентий замурлыкал себе под нос заранее обусловленный мотив, сосед по скамейке, не оборачиваясь, негромко спросил:
