Андрей Величко - Инженер его высочества
Собственно, мы с высочеством уже обсуждали эту проблему и решили, что мое присутствие в Питере будет лишним. Так что оставалось действовать по заранее составленному плану.
Я снял трубку телефона.
Через неделю мы с Гошей подводили безрадостные итоги. Высочеству удалось убедить брата, что забыть о полученном одиннадцать лет назад ударе самурайским мечом по кумполу будет образцом христианского всепрощения, каковое ну никак не сможет быть не замечено на небесах, в смысле появления долгожданного наследника. Величество прониклось и произнесло перед обласканным Ито небольшую речь о русско-японской дружбе. А этот Ито после двухдневных консультаций с Витте слинял прямиком в Англию! Понятно, что, по словам Сергея Юльевича, во всем был виноват исключительно коварный японец…
— Это, по твоему любимому выражению, толстый полярный зверь, — мрачно сказал мне Гоша. — Если до того Николай чувствовал просто легкую неприязнь к японцам, то сейчас она уже ой какая нелегкая! Теперь война неизбежна… Надо бы с кайзером заранее подружиться, что ли. И не нажать ли тебе кнопочку «Del» на пульте радиоуправления лохотроном, не помню, ты туда восемь или девять килограмм тротила заложил?
— Поздно пить боржоми, когда печень отвалилась, — буркнул я, — пусть пока поживет, гад. Эх, жаль, я туда микрофонов и телекамер напихать не догадался… Ну ничего, скоро Витте привезет свой прибор на ТО, исправлю ошибку.
— Ладно, — вздохнул Гоша, — может, Сергей Юльевич действительно не такая уж скотина, а эти фортели — инициатива Ито… В самом деле, пригодятся твои микрофоны. Но у меня для тебя еще новость есть, ты только со стула не падай. Помнишь, я тебе говорил, что моя маман хочет познакомиться с горным старцем?
— Помню, ну и что? Старец как тогда ни с кем просто так знакомиться не собирался, так и сейчас у него точно такое же настроение. Или она заболела?
— Нет, со здоровьем у нее все в порядке. И ее очень расстраивала невозможность пообщаться со старцем. Но теперь она узнала, что у того есть внук, и хочет познакомиться с ним.
— Попозже, — мотнул головой я. — Мне тут «Пересвет» испытывать, а потом вообще Рождество наступит, а с меня и прошлого, проведенного в Питере, хватит.
— Да не волнуйся ты, никто тебя в Питер не тянет. Она сама к нам хочет приехать на Рождество.
— Если без помпы, то я только «за», мне тоже будет интересно познакомиться.
— Без помпы, неофициально, — подтвердил Гоша, — но зато с дочерью. То есть с моей сестрой, Ольгой.
Вечером я прочитал пару интересных документов, полученных от шестого отдела. Первым было заявление старшего следователя Гниды. Помните, я рассказывал о принятом в штат спортивной школы спившемся хирурге? Этого типа вообще-то предполагалось использовать как врача при проведении интенсивных допросов, но старая сволочь вдруг нашла себя в палачестве, быстро постигла как достижения прогресса типа электричества, так и старые китайские методики и за пару месяцев дослужилась до старшего следователя, то есть руководителя соответствующего подразделения. Несостоявшегося убийцу Алчевского он расколол за час, и дальнейшие его работы с профессиональной точки зрения нареканий не вызывали. Он даже пить стал меньше, на службу являлся почти трезвым и только дома, поздним вечером, позволял себе нажираться до свинского состояния. Как его звали на самом деле, никто, кажется, уже и не помнил, Гнида — это была прилипшая к нему кличка. По-моему, он ею даже гордился.
Так вот, старший следователь написал мне кляузу на Татьяну, что та, дескать, вмешалась в ход процесса и все ему испортила.
Вторая бумага была донесением агента, и там описывалась суть происшедшего. Изъятый Татьяной по моему разрешению попечитель гимназии (который в свое время вынудил Татьяну, да и не только ее, к сожительству) был сдан Гниде в качестве подопытного для отработки новых методик. Во время одного из сеансов пришла Татьяна, минут пятнадцать крепилась, потом ее вырвало, она достала браунинг и пристрелила то, что оставалось от коллежского асессора. По мнению наблюдателя, ей хотелось пристрелить и Гниду, но она сдержалась. Далее шла приписка начальника шестого отдела, в которой тот выражал сомнение в оправданности вхождения Гнидиной службы в состав шестого отдела. Мол, нельзя ли эту мерзость выделить в отдельное подразделение?
Пришлось написать два ответа. Первый — Гниде — содержал напоминание, что его служба работает не сама по себе, а исключительно по заказам. В данном случае заказ шел от Татьяны, и она могла делать со своим клиентом что угодно. Вот если бы он был не ее — тогда да, нехорошо. И если уважаемый Гнида до сих пор не понимает таких простых вещей, то я могу поспособствовать принудительному лечению от алкоголизма в стенах его же родного заведения.
Вторая бумага была начальнику шестого отдела. В ней содержался приказ о выделении столь не понравившейся ему службы в отдельное подразделение, именуемое седьмым отделом, и легкий выговор за то, что в изложении этой в общем-то правильной идеи содержалось много эмоций, но не было обоснованных деловыми соображениями аргументов. В случае если такой стиль работы будет прогрессировать, у шестого отдела может образоваться новый начальник, напомнил я.
Татьяне я, подумав, решил не писать и не говорить ничего.
Первый из «Пересветов» родился гражданским, то есть кабина была закрытой и кроме пилотского имела два пассажирских места, а вооружение отсутствовало. В начале декабря я облетал этот пассажирский лайнер. Ну что тут скажешь — черты «Святогора» в нем лезли отовсюду, начиная от взлета без каких-либо специальных действий летчика и кончая привычкой клевать носом при неосторожном движении штурвалом; но так как он был существенно тяжелее своего предка, клевки выходили менее резкими.
На форсаже всех трех моторов этот бегемот разгонялся до сотни, а крейсерская скорость была восемьдесят. Взлетная и посадочная — примерно как у «Святогора», сорок пять — пятьдесят. Что меня удивило — пустой, без пассажиров «Пересвет» мог забираться довольно высоко, мне удалось набрать больше четырех километров. Так даже «Тузики» не летали! Это что же, теперь для борьбы со своими же творениями придется создавать высотные истребители?!
Ну и наконец этот самолет гораздо лучше «Тузика» подходил для организации тренировочных прыжков с парашютом — теперь, как и положено в авиации, инструктор мог отправить колеблющегося ученика в свободный полет отеческим пинком под зад, причем имелось достаточно места для размаха.
Кстати, это был первый в моей летной карьере самолет с числом моторов более одного. Никаких кардинальных отличий от одномоторных я не заметил, разве что встроенный сектор газа требовал некоторой привычки.
