Андрей Величко - Инженер его высочества
На Гошу эта история произвела довольно сильное впечатление.
— Он же вполне мог разбиться, например, если бы облака были до земли, — заметил мне Гоша.
— Мог бы. И что? Жить вообще опасно. Ну в авиации чуть опасней, чем просто в великих князьях, но ненамного. Это удивительно, что пока на «Святогорах» никто не гробанулся. Видно, удачная машина получилась, опять же летает невысоко, недалеко и небыстро. Но вечно так не будет, раз катастрофа вероятна, когда-нибудь она случится. А чтобы это произошло не с нами и вообще попозже, надо инструкции соблюдать, блин! Для кого я последние глаза портил, по ночам их пишучи?
После этого случая Гоша все-таки издал приказ по ИВВФ, где указывал на необходимость точнейшего соблюдения инструкций и пояснял, что их нарушение может быть оправдано только в исключительных случаях и всякий раз будет предметом самого тщательного разбирательства. Видя такое служебное рвение, я даже позавидовал и тоже разразился бумагой, в которой лейтенанту Полозову, а также сержантам Кузнецовой и Потаповой объявлялась благодарность с вручением денежной премии. И еще одной, в которой моему заму по первой летной школе хорунжему Храбрецову (не пора ли его авиационным капитаном сделать?) предписывалось создать аварийно-спасательную службу. А то вдруг и здешнее высочество потеряется?
Глава 29
— Добрый день, Танечка, заходите, — приветствовал я свою гостью. — Давайте, что у вас там, я сразу подпишу, чтоб потом не отвлекаться. Смета на расширение роддома… А это что, женское реальное училище? Замечательно. Вроде с этим все? Ну тогда перейдем к нашим делам. Сигаретку не желаете? И кофе тоже имеется, растворимый, как вы любите (хотя здесь его уже изобрели, я употреблял более привычное для меня «Нескафе голд» и Татьяну угощал им же).
В этом отношении наши с ней вкусы целиком совпадали — я тоже к кофе в зернах всегда относился весьма прохладно.
— Итак, — сказал я даме после паузы, — две ваши последние операции проведены блестяще. Выбирайте награды. Что я могу для вас сделать?
— Помните, в первой нашей беседе вы говорили…
— Прекрасно помню. Думаю, сеанс улучшения здоровья мы вам устроим на неделе. Но, вы уж извините, повторюсь. Ничему не удивляться, никаких вопросов и никому ни полслова. А еще какие-нибудь пожелания у вас есть?
Татьяна начала было улыбаться, но вдруг резко посерьезнела и достала из своей сумочки визитку.
— Вот, — сказала она, — отдайте мне этого человека.
Я повертел в руках картонку — попечитель Зарайской женской гимназии коллежский асессор такой-то…
— Краткие комментарии можно? — поинтересовался я. — Просто для экономии времени шестого отдела?
Комментарий дамы был действительно кратким:
— Сволочь!
— Ладно, поверю… Вам его в упакованном виде или доставкой сами озаботитесь?
— Вот просто для экономии времени шестого отдела, — мило улыбнулась Татьяна, — я лучше сама. А для экономии вашего — не надо мне сейчас говорить о том, что все должно быть сделано тихо и благопристойно, я в курсе. Значит, можно действовать?
— Вполне.
В общем, мы расстались, довольные друг другом. Ну понятное дело, шестой отдел пусть за этой историей слегка присмотрит, но какова графиня Монте-Кристо, однако! Впрочем, пай-девочкой она мне с самого начала не показалась.
А наградить ее действительно было за что — только что я прочитал подробный отчет об извилистых путях становления английской авиации.
Что интересно, сейчас Англия была единственной страной в мире, получившей хоть какой-то опыт боевого применения самолетов, и одной из двух, в которых авиация имела государственную поддержку.
Первый из купленных у нас «Святогоров» был отправлен в Южную Африку, как средство разведки мест базирования бурских партизанских отрядов. Поначалу он показал очень высокую эффективность благодаря полученным с его помощью данным — несколько бурских отрядов были практически уничтожены. Но потом буры соотнесли появление в небе тарахтящей рукотворной птицы с последующими действиями англичан и банально сбили этажерку — судя по всему, из простой маузеровской винтовки. К тому времени де Хэвиленд сумел повторить «Святогор», а Максим — тринклеровский мотор, и еще три ДХ-1 были отправлены воевать. Этих сбили сразу. Тогда было принято решение… нет, не об увеличении скорости или бронировании снизу. «Повысить высотность!» — получили приказ де Хэвиленд и Максим. В результате мощность нашего оппозита простым увеличением размеров и объема подняли до пятидесяти сил, что позволило ДХ-1 МК-2 забираться на два километра. Потери от огня буров прекратились, эффективность разведки несколько упала, но все равно польза от самолетов была признана несомненной. Я со своей стороны тоже был с этим согласен, так как только что начались мирные переговоры в Претории, а в нашей истории они были в мае 1902 года.
Фирма де Хэвиленда получила крупный заказ на свои «Святогоры», под именем «Скайскаут» принятые на вооружение армии ее величества, и дополнительные деньги на разработку следующей модели. Максиму тоже достался госзаказ на моторы и немалый грант на какой-то самолет его собственной конструкции.
Максим, по предварительным данным, сочинял нечто запредельно гигантское, гораздо больших размеров, чем его предыдущий, развалившийся на старте урод-переросток. Кроме того, он догадался сделать спаренный движок, но не как мы, а горизонтально, цилиндрами друг за другом.
Пора было срочно организовывать утечку информации.
Я взял план-график работ по «Пересвету». Через пару недель его обещали выкатить на испытания. Надо будет сразу поставить рекорд грузоподъемности — зимой, когда воздух холоднее и плотнее, это чудо сможет, пожалуй, поднять и полтонны. И корреспондентов побольше, корреспондентов! Заранее предупредить, что фотографировать нельзя, тогда точно не забудут аппаратуру взять.
Пришел курьер и принес срочный пакет. Ну наконец-то — письмо от Витте! Чем нас порадует Сергей Юльевич? Ну на «спасибо» за прекрасно работающий лохотрон мне пожалуйста не жалко… О том, что послезавтра в Питер приезжает японский премьер-министр Хиробуми Ито, я и так знал. Дальше Витте выражал сомнения, что даже с использованием лохотрона ему удастся донести до государя мысль о крайней полезности заключения если не союза, то мирного договора с Японией, и в осторожных выражениях предлагал поддержать его благие начинания. Если бы он только этим и ограничился, все бы было замечательно — я уже ему почти поверил, — но его подвело чувство меры, он захотел улучшить свое и без того совершенное произведение и предложил нам с Гошей приехать, дабы со своей стороны убедить Николая, что война с Японией крайне опасна для России. То есть не мир выгоден, не война чревата тем-то, а именно — война опасна! Не мог он сейчас всерьез рассматривать возможность нашего поражения, ну никак не мог… И уж тем более всерьез думать, что в этом можно убедить Николая. Пожалуй, не нужно мне туда сразу ехать. Пусть Гоша поначалу один погостит у брата, а в случае чего ссылка на меня подействует лучше моего прямого вмешательства.
