Георгий Савицкий - Небесный спецназ Сталина. Из штрафной эскадрильи в «крылатые снайперы» (сборник)
– Подождите, товарищ генерал, так вот этот майор Волин тоже был в моей эскадрилье штрафников! Отчаянный боец! Его разжаловали за то, что он не уберег «илы», хотя на прикрытие дали только его пару – всего два самолета против десяти гитлеровских истребителей! Но потом он все же прошел весь этот ледяной ад. И вновь вернул себе офицерское звание и награды, да еще и новые получил. Сейчас вроде заместитель по летно-тактической подготовке в «н-ском» истребительном авиаполку.
Генерал-лейтенант Хрюкин вызвал дежурного офицера:
– Свяжитесь с Особым отделом Воздушной армии и затребуйте у них дело бывшего летчика штрафной эскадрильи, подчиненной непосредственно 268-й истребительной авиадивизии 8-й Воздушной армии.
– Есть!
– И вызовите мне сюда этого майора Волина.
Майор Александр Волин прилетел в штаб 8-й Воздушной уже на следующий день на связном самолетике По-2.
Оба пилота приземлились взмыленные, словно им пришлось бегом пробежать все это расстояние. На их беззащитный бипланчик накинулась пара гитлеровских «охотников». Под грязно-белыми брюхами «Мессершмиттов» Bf-109G-6 были установлены подвесные топливные баки. До линии фронта самолеты шли с дополнительным запасом горючего, а в начале воздушного боя ПТБ сбрасывались, давая возможность сохранить скоростные и маневренные качества самолетов. И уж на том, что осталось, возвращались за линию фронта.
Так получилось и на этот раз. Но едва над головой мелькнули ненавистные черные кресты, молодой, но опытный пилот рванул ручку управления в сторону, и огненные плети пулеметно-пушечных очередей прошли мимо.
– Справа сзади заходят! – выкрикнул Волин. Переговорного устройства на По-2 не было, но летчик понял, о чем говорит его старший товарищ. Вот так, вместе, они и прокружились на бреющем, пока наглые «мессеры» от них не отстали. Но ушли все же, правда, и дырок понаделали, удивительно еще, как это оба пилота По-2 остались живы…
С аэродрома майор Волин направился прямо к двухэтажному каменному зданию, одному из немногих, что уцелело после бомбежек. У полосатого шлагбаума наряд автоматчиков внимательно проверил его документы. Так же поступили и часовые у входа. Сдав оружие в приемной, майор Волин вошел в кабинет командующего 8-й Воздушной армией.
Александр смотрел сейчас на человека, по приказу которого больше года тому назад майор был разжалован и переведен рядовым в штрафную эскадрилью. И ему никогда не забыть этого!..
…Александр Волин очнулся в тюремной камере от ведра вылитой на него воды. Он ничего не понимал: что случилось, почему он здесь? Наверняка произошла какая-то ошибка…
Волин открыл глаза: над ним стояли двое энкавэдэшников. Лиц их он разглядеть не смог из-за яркого света «лампочки Ильича», свисавшей с потолка на витом шнуре.
– Очухался, – констатировал один из них.
– Куда эту контру?
– В расход пустить, и вся недолга…
– Отставить! – раздался чей-то властный голос. – Приведите его в порядок и доставьте в пятый кабинет для допроса.
– Есть, товарищ старший майор![44]
Через полчаса Александр Волин, слегка умытый и в более чистой гимнастерке, остановился возле серой железной двери. Позади в двух шагах стояли двое конвойных. Никаких номеров на двери не было, но старший лейтенант понял, что это и есть тот самый пятый кабинет.
С лязгом дверь в его будущее отворилась; будущее, как и эта комната, было покрыто полумраком. Тяжелая дверь с тем же пронзительным лязгом захлопнулась.
У дальней стены стоял небольшой письменный стол, на нем стояла лампа с глубоким абажуром.
– Проходите, гражданин летчик. – В голосе говорившего улавливались едва заметные стальные нотки. Этот голос привык повелевать и подытоживать судьбы остальных.
«Назвали не по званию, а значит… Значит – все», – мелькнула мысль у Волина. Несмотря на страх, способности рассуждать здраво и логично он не потерял. Эта способность – критически мыслить в сложной ситуации – не раз сослужила хорошую службу молодому летчику.
Собеседник повернул абажур настольной лампы и указал на стоящий по другую сторону стола табурет. В рассеянном свете блеснули круглые очки в тонкой металлической оправе. Как это ни странно, но страха не было.
– Многие, попав сюда… – неторопливо начал следователь, – попав сюда, утверждают, что произошла ошибка. В вашем случае, гражданин летчик, это и так, и не так. Мы ознакомились с вашим рапортом о том бое. Написано там все открыто и правдиво о том, как были потеряны три наших штурмовика. Вы признаете, что не смогли уберечь их от атак немецких истребителей.
– А как иначе, това… гражданин следователь? – пожал плечами летчик.
– Значит, вы признаете свою вину?
– Если моя вина заключается в том, что вместе со своим «ястребком» не смог разорваться на несколько частей и драться сразу в нескольких местах, – то да, – горько усмехнулся Волин.
Следователь поднял на него свой стальной взгляд, но летчик спокойно его выдержал. Ему уже терять было нечего, и он это знал. Следователь вновь вернулся к изучению документов из личного дела.
– Гражданин летчик, вы воевали в Испании против легиона «Кондор» и хорошо знакомы с тактикой немецких истребителей… Потом – с первого дня Великой Отечественной. Первый боевой вылет – 22 июня в 6.30 утра. Имеете сбитыми восемь подтвержденных самолетов врага лично и три в группе. Награждены орденом Красной Звезды, двумя орденами Боевого Красного Знамени. И в этом бою сбили два фашистских самолета. Имеете ранения…
– Так точно, гражданин следователь. От врага никогда не бегал! – сказал Александр Волин твердо. – И трусов среди моих летчиков тоже нет! Так что – все под Богом ходим. Считаете нужным расстрелять – расстреливайте! Но я об одном жалею – не поквитаюсь больше с гитлеровскими стервятниками!
– Ну почему же? Поквитаетесь – и еще как! Мы несем большие потери, и в том числе – в самолетах. Летчиков не хватает, и опыт воздушного бойца сейчас просто неоценим. Всех вас троих решено перевести в авиационный штрафбат – истребительную штрафную эскадрилью. И там вы кровью искупите свой проступок. Для вас это шанс вернуться в небо и поквитаться, как вы, гражданин Волин, говорите, с гитлеровской гадиной!
– Никогда не думал, что скажу это офицеру НКВД, но – спасибо вам, гражданин следователь!
– Что ж, я в этом и не сомневался. Однако присмотр за вами будет самый строгий! Малейший проступок – и расстрел на месте!
– Так точно!..
И теперь Александр Волин, бывший летчик-штрафник, прошедший ледяной ад Сталинграда, помноженный на бесчестье, был вызван к высокому командованию. На него смотрел генерал-лейтенант Хрюкин. Смотрел с интересом на того, кто переборол судьбу, которая щерилась на него стволами винтовок расстрельной команды НКВД, пушками и пулеметами немецких истребителей, зенитными орудиями Люфтваффе, самой непогодой, лютыми морозами и бритвенно-острым волжским ветром. На долю скольких еще людей перепадали такие же или большие испытания? Таких – по пальцам пересчитать.
