Иван Дроздов - Голгофа
— Шлагбаум не поднимете?
Качалин повернулся к нему, спокойно проговорил:
— Пройдет поезд, тогда и поднимем.
Шофер хотел было ретироваться, но Качалин предложил ему выпить.
— Я за рулем. Не могу.
— А кто тебя тут видит? Гаишников в лесу нет.
— Это–то уж верно, да вон хозяин. Неудобно.
— Ну, ладно. Возьми бутерброд с икоркой.
Шофер подошел, и Качалин, неспешно намазывая на хлеб икру, металлическим голосом проговорил:
— Парень, присядь сюда на лавку, я что–то тебе скажу. У тебя дети есть?
— Есть, а что?
— Смотри, как бы им не остаться сиротами. Сейчас начнется операция, в которой можешь головушку сложить. А чтобы остаться целым, сиди и спокойно насыщайся.
В этот момент в лесу раздался грозный рокот мотоциклов, вспыхнули яркие огни. Рокот нарастал и огней становилось все больше, и светились они так ярко, что смотреть на них было невозможно.
— Слышишь? — кивнул на огни Качалин.
— Да, это «черные ястребы». Мы о них знаем. Потому наш шеф и ездит к любезной утром, а возвращается ночью. Вы, ребята, скажите мне, что я должен делать. Лоб подставлять под пули я не желаю.
— Положи на стол оружие и сиди спокойно. И скажи нам: в замке много охранников?
— В замке охранников нет, они дежурят у главных ворот. Их восемь: три турка, два латыша и трое русских. Русские все недовольны, ворчат, — хозяин платит им меньше, чем другим, и называет свиньями. Ребята молчат, но в любой момент готовы взорваться.
Мотоциклы, сверкая нестерпимым светом фар, обтекли с обеих боков автомобиль Медного барона. Остановились, но двигатели не выключали. И свет фар горел у них еще ярче. Такова была команда. А Качалин ждал, как поведут себя Сац и его охранник. Сергей боялся стрельбы, не хотел подвергать своих бойцов даже малейшей опасности. Да и охранников он жалел: люди–то они свои, русские. А если и татары, и башкиры, и даже чужеземные турки — все равно, и их жалко. Не от хорошей жизни служили они этой гадине, Медному барону.
Но вот из машины вывалилось толстое и круглое, точно арбуз, одетое во все черное подобие человека — видимо, барон. О чем–то говорил с ближайшим мотоциклистом, но тот показал на будку: иди, мол, туда. И круглое пошло, а вернее покатилось. И шаровой молнией влетело в будку. С порога заорало:
— Безобразие! Кто меня держит? Поднимите шлагбаум! Я позову войска!
И он взмахнул сотовым телефоном над головой Качалина. Сергей как щипцами захватил запястье руки; барон ойкнул, опустился на лавку, выпучил ошалелые глаза. Он был чрезвычайно толст, но как–то по–особому — на сторону живота. Живот свисал ниже колен и сильно тянул к полу все части тела. Необычными были у него и глаза: маленькие, черные круглячки плавали по белому полю и оттого чудилось, что их хозяин когда–то давным–давно сильно перепугался да так и остался с печатью этого крайнего испуга. И уж совершенно неестественным казался его рот: губ не было, а на месте их — широко растянутая и плотно сжатая тонкая ниточка. А поскольку щеки его были красные, пухлые, то и казалось, что он захватил в рот большой лакомый кусок и боялся, чтобы кто–нибудь не вырвал этот кусок у него изо рта. Словом, не сложись ситуация столь напряженной, фигура Саца и его лицо могли бы уже сами по себе доставить много пищи для удовлетворения любопытства и даже известного удовольствия. Но теперь все заняты были мыслью, как быстрее закончить встречу, в результате которой возникло такое напряжение.
— Куда меня везут?
— Еще не везут, но повезем.
— Зачем везти? Я могу дать выкуп, и всем будет хорошо.
— Да, нам нужен выкуп, но он будет большой. У вас не хватит денег.
— Хватит! Вы только скажите, и я дам.
— Пока позовите сюда вашего охранника.
— Я сейчас, — сказал шофер. И, выйдя на улицу, позвал своего товарища.
Тот пришел в будку, и Качалин, протянув к нему руку, сказал:
— Оружие!
Боец полез в карман, но два «черных ястреба» схватили его за обе руки и вынули из карманов два пистолета. Потом обезоружили и барона.
Сидели мирно, Качалин наливал вино, коньяк, угощал барона и его людей.
Заговорил Сац:
— Вы меня напугали, а у меня больное сердце. Будет инфаркт, и вас потянут к ответу.
— Надо жить по законам православия, и тогда ваше сердце не будет болеть. А так–то, как живете вы…
Качалин достал из нагрудного кармана блокнотик, стал считать аварии, катастрофы, сотни погибших людей в результате действий добытчиков цветного металла.
— Уже и началось следствие?
— Я русский человек и предъявляю счет каждому, кто ведет необъявленную войну с нами.
— Ого! Но тогда скажите, чего мне от вас ожидать?
— Вы будете выполнять все наши распоряжения… если хотите остаться живым. Позовите сюда начальника своей охраны.
— Он вот, сидит рядом, — показал на шофера.
Качалин повернулся к нему, и тот кивнул: да, я и есть начальник охраны.
— Меня зовут Игорь. Игорь Иванович Кобрин, — представился главный охранник.
— Хорошо, Игорь Иванович. Тогда поезжайте в замок и привезите оттуда все деловые бумаги: печать, бланки, чеки. Сколько хозяин должен вам денег?
— Он нам не платил уже три месяца.
— Не платит деньги, а вы его терпите. Что же это за ребята такие, где у них самолюбие? Сколько же он задолжал каждому из вас?
— Ребятам по тысяче пятьсот долларов, а мне три тысячи.
Качалин повернулся к Сацу:
— У вас есть деньги?
— Я выпишу им чек.
— Нужны наличные. И немедленно.
Сац пожал плечами: наличных у него нет. Но Кобрин сказал:
— Деньги в сейфе. В замке три сейфа.
Сац кинул на него взгляд затравленного волка. Ноздри его мясистого, поросшего волосами носа вздулись, словно под воздействием ветра. Он тяжело дышал. А оба охранника со вниманием и надеждой смотрели на Качалина, ждали от него вопросов или приказаний. И приказание поступило:
— Поезжайте на своей машине в замок и привезите сюда сейфы и всех своих подчиненных–охранников. Если ослушаетесь, я двину на вас роту «черных ястребов».
Кобрин встал и весело проговорил:
— Все будет исполнено в точности!
И он с товарищем пошел к машине.
Качалин выдвинул к замку пятнадцать мотоциклистов, и они, сверкая фарами, окружили замок и не подавали никаких команд обезумевшим от ужаса охранникам; ждали, когда сами они решат все дело. И дело они решили в двадцать минут, и не далее, как через полчаса на двух японских грузовых «джипах» привезли к будке три сейфа и большую спортивную сумку с документами барона. Вот только охранники не все с ними приехали: два латыша и турки сбежали по дороге.
Сергей приказал рядовым бойцам разъезжаться по домам, а командиров позвал следовать за его машиной и «джипами». Две минуты потребовалось для того, чтобы три десятка «ястребов» как горох рассыпались по лесным дорогам, и уже очень скоро звук от моторов и свет от фар, — на этот раз притушенный, растворились в ночном мраке.
Кавалькада из трех машин в сопровождении семи мотоциклов следовала в Сосновку.
Ехали с потушенными фарами — на случай, если их будут преследовать милицейские вертолеты, но клубящийся дождевыми облаками воздух хранил тишину, и Сергей, заехав на знакомую небольшую поляну, объявил привал.
И едва он вышел из своего «Форда», как от мотоцикла отделился боец, подошел к нему, обнял за талию и тихо проговорил:
— Не узнали? А это я, Саша.
— Саша! — вскрикнул он. — Каким образом? Я же приказал вам с Олегом обосноваться в другом районе.
Саша тихо проговорила:
— Сами вы и выполняйте свой приказ, а я от вас никуда не пойду. Никуда — ни на один шаг!
Сердце Качалина сладко заныло от вдруг прихлынувшего счастья. Он прижался щекой к лицу Саши и нежно поцеловал ее в кончик уха. И сказал — так, чтобы никто не слышал:
— Правильно сделала. Умница. Я и сам хотел приехать за тобой.
И еще тише добавил:
— Не могу я… без тебя.
Саша еще крепче к нему прижалась, дышала тяжело, неровно; это был самый счастливый миг в ее жизни.
Барон «раскололся» быстро, без малейшего сопротивления. Качалин, поместив его в секретной комнате сосновского гаража и, затащив туда все три его сейфа, предложил открыть их. Открывались они набором секретного кода.
Даже Сергей, знавший психологию новых российских богатеев, их стремление рассовывать деньги и драгоценности по разным местам, был поражен количеством денег, хранившихся в сейфах. Они были до отказа набиты тугими пачками стодолларовых билетов. Барон вскрыл и секретные ящики, и ящички — в них сверкали синим огнецветьем горки крупнокаратовых бриллиантов, золотых брошей, колец и браслетов.
Сацу представили подробный список его преступлений, а также список банков и количество денег, помещенных бароном в России и в других государствах. Сац, взглянув на этот список, почернел: отдай он все эти деньги и ему не на что будет жить.
