Крис Хамфрис - Кровь Джека Абсолюта
Дверь открылась, и Джек с удовольствием вдохнул морозный воздух. В таверне было жарко и дымно, а толстая шуба отнюдь не служила защитой от духоты, но он терпел, чтобы в нужный момент ни секунды не мешкать, а Крестер, казалось, и не думал вставать.
Он пил, лапал девушку, снова пил и пел с выпивохами, обладая, похоже, безгранично вместительным мочевым пузырем. Прошел час, пошел другой, и тут на руку Джеку сыграл совсем другой орган братца. Одна из ночных пташек, заметив, как он похлопывает служанку, решила попытать счастья и предложила ему себя. Предложение было принято, и парочка двинулась к выходу, пройдя всего в футе от тянущего свой ром дикаря.
Ночной воздух был слаще рома. Он освежал, бодрил, к тому же ветер утих. Облака чередой текли по небу, периодически наползая на месяц. Джек стоял в ожидании, из переулка неслись учащенные рыки и всхлипывания, потом раздался болезненный стон, послышались ругательства, плач. Шлюха, пряча монету, вышла из переулка и, казалось, вовсе не удивилась, заметив стоявшего в тени ирокеза.
— Скотина! — пожаловалась она, оглянувшись. — Поддай ему посильней, если ты затем тут стоишь.
Дверь открылась, выпустив наружу гомон, потом закрылась, приглушив многие звуки, однако Джек все же услышал, как кто-то из ветеранов неторопливо и с чувством завел «Вперед, гренадеры»:
Ребята, возьмем этот город.
Вперед, гренадеры, вперед.
Ухватим удачу за ворот.
Тот выживет, кто не умрет.
Входя в переулок, Джек мысленно подпевал невидимому певцу. Силуэт Крестера четко вырисовывался в лунном свете. Кузен ничего не слышал, он самозабвенно мочился, облегченно постанывая и вихляя всем телом.
Джек долго обдумывал, что скажет ему, когда придет этот миг. Он собирался перечислить все подлости Крестера, начиная с детских предательств и мелочного доносительства и кончая самой ужасной из них — изнасилованием Клотильды Гвен. Он мечтал заставить этого негодяя пережить то, что пережила бедная девушка в тот страшный вечер. Чтобы мерзавец доподлинно понял, за что расплачивается и кто ему мстит. Он думал, что сделает именно так.
Но вместо этого просто ударил кузена дубинкой.
Ате говорил, что место, куда они направляются, находится неподалеку от Монреаля, в долине, где ему некогда довелось зимовать, но Джеку еще раз пришлось убедиться, что у ирокезов весьма странные представления о пространстве и времени. Так что он испытал громадное облегчение, когда на исходе третьих суток пути Ате спешился и жестами показал, что они прибыли куда нужно. Кружащийся в воздухе снег мешал осмотреться, к тому же они сильно устали, ибо везли с собой двоих пленников, связанных и в наброшенных на головы мешках. Хотелось есть, но пищи у них было мало. Уезжая в спешке, они не успели сделать достаточные запасы провизии, потом что-то выменивали в редких поселениях по дороге, но все равно питались скудно, так как должны были что-то оставить и на обратный путь.
С голов пленников не снимали мешков, даже когда те ели, испражнялись и спали. Теперь, привязанные к двум березам, они близоруко щурились, привыкая заново к свету. Их губы лоснились от пеммикана, составлявшего главную часть дорожного рациона, а на лицах, натертых грубой материей, читались ярость и страх.
Первым нарушил молчание англичанин.
— Как… как вы посмели так обращаться со мной? Я офицер британской армии, меня уже там хватились! Каждый из вас будет жестоко наказан, если вы немедленно — немедленно, слышите? — не вернете меня в мой полк!
Ате обернулся к Джеку.
— Должно быть, в его жилах действительно течет твоя кровь, Дагановеда, — сказал он на своем языке. — Он не хнычет, не умоляет, он требует и орет.
Джек кивнул.
— Я никогда и не говорил, что он трус. Он слишком глуп, чтобы представить себя в роли жертвы. Но он негодяй, подлец и насильник, и я ненавижу его.
Что-то в его голосе заставило Крестера Абсолюта притихнуть. Он настороженно воззрился на Джека, приглядываясь к татуировкам, к бритому лбу и к высоко вздымающемуся хвосту. Затем, очевидно, выкинул из головы возникшую в ней мысль и уже было набрал в грудь воздуха для новой тирады, но тут заговорил Сегунки. Джек в свое время в деревне Святого Франциска заучил с десяток слов из его языка, однако ничего не сумел разобрать, хотя общий смысл сказанного уловил — по плачущему, визгливому тону. То, что он все понял правильно, вскоре подтвердил и Ате.
— В этом никакой твердости нет. Он плачет, торгуется, умоляет. — Ате что-то быстро сказал Сегунки. — Я посоветовал ему расслабиться, ибо все скоро решится.
Не обращая более никакого внимания на мольбы и угрозы, он повел Джека в обход по долине, показывая ему, что там есть. Они осмотрели ручей с озерцом, уже покрытым ледяной коркой, потом на снегу обнаружили следы оленей, а чуть подальше — крупные пятипалые отпечатки лап ниаргуйе.
— Хорошо, — сказал Джек.
Пещер в округе, похоже, не наблюдалось, но всюду теснились перемежаемые мелким кустарником пихты. Абенаки наверняка должен был знать, как из всего этого сооружают жилье. Кое-где из-под снега выглядывали красные ягоды, Джек ел их прошлой зимой, а в болотце, мимо которого они проходили, рос рогоз. Этого было достаточно, чтобы выжить. Во всяком случае, для него и Ате.
Снег пошел вновь, предвещая буран. Ате поторапливал, ему не терпелось уехать. Он отвел лошадей за небольшой холм и ловко срезал две большие ветки болиголова.
— Заметать следы, — пояснил он. — Я не хочу, чтобы они пошли за нами.
Когда все было готово, они подошли к пленникам и встали напротив них. Усилившийся холод умерил пыл Крестера и притупил страх в Сегунки, оба в каком-то оцепенении следили за действиями Ате, который отвязал англичанина от березы, но лишь затем, чтобы привязать к другому стволу, где томился индеец. Проделав это, Ате снова встал рядом с Джеком и кивнул.
Джек посмотрел на пленников. Взгляд его был холоден и спокоен.
— Крестер Абсолют, — сказал он.
Тот удивленно вскинул глаза.
— А?
— Ты узнаешь меня, Крестер?
Странная мысль, уже приходившая тому в голову и отвергнутая как безумная, вернулась вновь. И была отвергнута снова.
— Нет. Нет. Этого не может быть. Я ведь не сумасшедший!
Джек склонился к нему.
— Но это я. В очень неожиданном для тебя виде, согласен. Но это действительно я.
Целую вечность Крестер тупо разглядывал дикаря. Потом в его глазках вспыхнул свет узнавания. И, как ни странно, надежды.
— Джек! Дорогой! Я… я так рад! Ты жив?
— Да.
— Нет, это просто какое-то чудо! — Крестера прямо-таки распирало от чувств. — Твоя мать… моя тетушка, она будет так рада. Она просила меня разыскать тебя и приглядеть за тобой… мы ведь с ней очень сдружились в последнюю зиму. — Он осекся, понимая, что его понесло не туда. Леди Джейн, шокированная чудовищной выходкой негодяя племянника, зареклась с тех пор пускать его на порог, и Джек знал об этом. Но Крестер был бы не Крестер, если бы не продолжил проваленную игру в расчете на свою изворотливость и простодушие братца.
— Она расцветет, узнав от меня эту новость.
— От тебя?
Он все еще не понимал, все еще на что-то надеялся.
— Боже мой, Джек, никто не лишает тебя твоих прав. Мы сообщим ей это вместе.
— И ты думаешь, — спросил Джек ровным тоном, — что я привез тебя сюда лишь для того, чтобы отпустить?
Лицо Крестера, искаженное попыткой изобразить братские чувства, приобрело свое естественное, то есть злобное и надменное выражение. Нет, он и впрямь был кем угодно, но только не трусом.
— Тогда зачем вы привезли меня сюда, сэр? Что убить? Это как раз в духе ваших трусливых делишек. Так делайте это, не мешкайте, я в вашей власти! Но помните: когда все откроется, вам не будет пощады!
Если бы Джек услышал что-то подобное от кого-то другого, он зааплодировал бы мужеству этого человека. Но твердость Крестера зиждилась на браваде и лжи.
— Ты изнасиловал Клотильду Гвен.
— Кого? — Он нахмурился, честно пытаясь припомнить. — Что? Эту… эту девчонку? Полно, сэр, это сделал не я.
Джек поднял руку.
— Потрудитесь напрячь свою память.
Крестер уступил, но самую малость.
— А если и я, что с того?! Она сама захотела… французская шлюшка. И, держу пари, получила удовольствие. Этих вещей многие даже не замечают. Просто девчонка сделалась женщиной, вот и все.
Ате, молча наблюдавший за ними, презрительно фыркнул.
— Многие, может быть, и не заметили бы. Но не она. И не я.
— В конце концов, за это не вешают, — вспыхнул Крестер. — Так что, Джек Абсолют, можешь поцеловать меня в зад. Ну, давай! Что ты медлишь? Убей меня, и покончим на том!
— Я мог бы, — сказал, снизив голос до шепота, Джек. — Я долго мечтал найти тебя и прикончить. Отомстить тебе за все удары исподтишка, за каждый тумак, за каждую розгу, которой твой отец полосовал мою спину. Но больше всего за то, что ты сделал с несчастной Клоти. Надругавшись над ней, ты разрушил все светлое в наших жизнях. Ты изменил их ход. Она вышла замуж за нелюбимого, а я… я и впрямь стал убийцей. На этих руках, — он разжал и вытянул чуть дрожащие пальцы, — теперь достаточно крови. Но это кровь достойных противников, настоящих бойцов и мужчин. И я не стану мешать ее с твоей подлой кровью. Чтобы не осквернять память павших в бою.
