Роберт Святополк-Мирский - Нить судьбы
Василий обрадовался этому решению — под присмотром Алеши и Веры Анница и дети были в большей безопасности, однако ему пришлось потратиться и нанять две большие повозки для этого путешествия.
Золотые, полученные от Великой княгини Олены, он передал жене на дорогу и покупки за рубежом.
Заглянув к Аннице, чтобы проститься перед ее отъездом, Варежка застала там всех в суете и беготне.
Двери и окна, как хозяйского дома, так и домика Кудриных, стоящего во дворе, были распахнуты, Алеша и Вера сновали туда сюда — вынося и упаковывая вещи, восемь детей — пятеро медведевских и трое кудринских помогали и мешали одновременно — одним словом сборы в завтрашнюю дорогу шли полным ходом.
Варежка почувствовала себя лишней, посидела немного, да и попрощалась, расцеловав Анницу и детей. Чуть дальше у ворот она тепло простилась с Алешей и Верой — с ними неразрывно были связаны ее далекие детские воспоминания. Давным–давно где–то там, в Татьем лесу они так часто играли вместе и устраивали смешные представления, на которых Алеша, как настоящий скоморох, мастерски представлял и Антипа и Софрона Кривого, и даже маленького карлика в рясе Илейку…
Варежка вышла за ворота и уже направилась к своему экипажу, как вдруг вспомнила, что, прощаясь с Алешей и Верой, оставила на подоконнике их дома золотую сережку.
Сережка оторвалась, когда она прощалась с Анницей, и Варежка держала ее в руке, а троекратно целуясь на прощание с Верой и Алешей возле их дома, машинально положила эту сережку на подоконник, а потом забыла взять.
Сережки подарил ей Андрей, и Варежка решила вернуться.
Дежурный стражник у ворот, разумеется, свободно пропустил Варежку, обратно, хорошо ее зная, и она быстро направилась к окну домика Алеши и Веры. В комнате должно быть горели несколько свеч, и распахнутое окно ярко светилось в густых вечерних сумерках.
Подоконник был высоко — на уровне глаз Варежки и она сразу увидела лежащую на нем и сверкающую от света из комнаты сережку.
Она взяла ее и собралась двинуться обратно к воротам, но тут отчетливо услышала голоса Веры и Алеши, а то, что они говорили, буквально пригвоздило Варежку к земле.
— Ты подробно рассказал Василию Ивановичу, как найти Антипа? — спрашивала Вера.
— Конечно, — отвечал Алеша. — Я нарисовал ему план со слов этого Вишни. Да там несложно — сельцо Кубличи, и за большим дубом на опушке тропинка в лес — прямо в лагерь Антипа. Ну, там конечно, как обычно, «кукушка» караулит, чтоб никто посторонний не прошел…
— Ой, я так беспокоюсь, чтоб Василий Иванович успел…
— Да отчего ж ему не успеть–то? — успокаивал жену Алеша. — Он за два дня туда доедет и предупредит Антипа! И у них еще неделя в запасе остается! Старый князь Четвертинский и Вишня в один голос говорили, что напасть на Антипа планируют 1 сентября.
Варежка стояла под окном потрясенная, не в силах пошевелиться.
Что это!? Батюшке грозит опасность, Четвертинский собирается на него напасть! Медведев поехал его предупредить…. А мне ничего не сказали??!! Никто!! Ни он сам, ни Анница, ни эти — «друзья детства»… Почему? Как они могли?!
— Ну, мало ли что, — продолжала беспокоиться Вера. — А вдруг с ним в дороге что случится и он задержится на неделю — что тогда?
— Да ты что такое говоришь, Вера? — изумился Алеша. — Видно ты и вправду, переутомилась. Если Медведев что–то решил сделать — он это сделает и ничего ему не помешает! Разве хоть раз было иначе?
— Ну да, это так, — сказала Вера, — только у меня все равно как–то тревожно на сердце. Не знаю, почему…
Дальше Варежка не стала слушать.
Она стремглав выбежала за ворота вскочила в свой летний экипаж и велела кучеру мчать домой изо всех сил.
Дома она заперлась в своей спальне и напряженно размышляла, играя по привычке подарком Макса — вынимая из ножен и пряча туда снова красивый тонкий и длинный испанский кинжал, тайно переданный когда–то в монастырь ее названым братом…
… Они хотели позаботиться обо мне, это понятно… Андрея нет, я одна… Дети…. Но это же МОЙ ОТЕЦ!! Мой любимый, мой единственный отец!! Ну почему это случается сейчас, именно тогда, когда он решил покончить с прошлым и вернуться ко мне, к внукам…. И снова этот мерзкий Четвертинский… Мало было несчастий из–за его подлого сына, из–за него самого, когда он хотел обвинить во всем Андрея! Ну почему они все обманули меня, не сказав ни слова! И это люди, которым я доверяла, как никому на свете!!! Которых так любила!! Алешка, Верка…. Так вот где они пропадали два месяца…. Так вот почему Медведев внезапно уехал сегодня на рассвете, а ведь должен был отправиться в Московию только после отъезда Анницы с детьми…. Нет, я не права, я кощунствую…. Медведев, должно быть, узнал о какой–то опасности и послал Алешу с Верой все разведать…. Теперь он едет предупредить батюшку…. Нет, конечно, он молодец, он прекрасный друг и батюшка ведь сказал мне когда–то — если что–то случится — обратись к Медведеву…. Да, но вдруг Вера права и что–то случится с самим Медведевым? Ну, мало ли что — молния поразит его в чистом поле, не приведи Господь! И кто тогда предупредит батюшку?? Кто???
Живая, энергичная, импульсивная по натуре, Варежка внезапно приняла решение.
А приняв какое–либо решение, она никогда не колебалась. И не меняла его.
Она его выполняла.
Так было, когда десятилетней девочкой она решила убежать из лагеря отца, чтобы оправдаться перед князем Андреем, и тут же сделала это, явившись к Медведеву,
Так было когда, пятнадцатилетней барышней она решила убежать из монастыря и тут же исполнила это, несмотря на лютую зимнюю ночь.
Так случилось и сейчас.
Она быстро оделась в боевой наряд для верховой езды, взяла с собой все свое любимое оружие и приказала оседлать лучшего коня.
Затем поднялась в детскую, поцеловала спящих детей и разбудила Агату.
— Я должна срочно уехать на несколько дней, — сказала она ей деловито и спокойно. — Все слуги в твоем распоряжении. Вот деньги на расходы. Береги детей!
Через час она уже мчалась в сторону Полоцка.
Дурное предчувствие терзало ее душу.
… Порой женщины необъяснимым и таинственным образом видят внутренним взором надвигающуюся опасность.
Не случайно было тревожно на сердце у Веры, не случайно дурное предчувствие терзало Варежку.
Хотя они не знали, и знать не могли того, что случилось в Белой, после отъезда хорунжего Катинаса, увезшего с собой цыганку Розу.
А случилось вот что.
Утром следующего дня Степан Ярый (нынче отставной сотник Гуляев) пришел в шатер князя Бельского и озабоченно сказал:
