Сергей Бузинин - Последняя песнь Акелы-3
Продолжая бурчать себе под нос о том, что мужчины и не думают признавать за женщиной право думать, Полина скрылась за ближайшим поворотом. Несколько минут из коридора не доносилось ни звука и Алексей начал размышлять, нужно ли начинать беспокоиться, когда из-за угла показалась запыленная, но довольная физиономия девушки.
— Пошли скорей, — Полина подхватила Фею с пелевинских колен и сунула себе подмышку. — Тут идти — всего ничего, ярдов десять-пятнадцать и свобода-а-а!
Девушка вскинула руки вверх и радостно закружилась на каменном пятачке. Фея, недовольная скоростными и незапланированным подъемом, возмущенно мявкнула и попыталась осторожно царапнуть хозяйку. Та, недолго думая, сунула кошечку под нос Бирюшу и затормошила охотника.
— Лёш, ну пошли уже, а?! Вот только, — запал веселья, сменившись глубокой задумчивостью, внезапно пропал. — Как из подземелья выйдешь, там спуск длинный, а потом, наверно, с мили полторы открытое пространство… Мы даже если тихо-тихо убежим, они все равно успеют прийти сюда и если нас не догонят, так застрелят… — девушка растроенно шмыгнула носом и жалобно посмотрела на охотника. — Там спрятаться негде… никому, даже Фее…
— Значит, — Алексей озорно подмигнул удрученной девушке и сунул руку в свой мешок, — если тихо уходить, они успеют нас догнать? — Траппер вынул на свет связку картонных трубочек, демонстративно сдул с неё несуществующую пыль и весело ухмыльнулся. — Тогда будем уходить громко…
Бирюш, разделяя хозяйскую радость, плюхнулся на зад, лизнул изрядно запыленную Фею в нос и разразился радостным лаем. Алексей добродушно потрепал пса по загривку, сунул возмущенную бесцеремонным обращением кошку в руки хозяйке, вынул из кармана коробок спичек и потряс над ухом:
— Бери зверей и топай на улицу, — Алексей раскрыл коробок, пристально обозрел каждую из пяти оставшихся спичинок, недовольно дернул щекой и повернулся к Полине. — Как окажетесь снаружи — крикни погромче и зажимай уши…
— А это еще зачем? — подпоясавшись патронташем с ружейными патронами, Полина бодро закинула трофейный дробовик на плечо, ударилась локтем о приклад и зашипела от боли. — С какой печали-радости мне ухи закрывать?
— А я о твоей нравственности пекусь, — Пелевин надел рюкзак, проверяя, насколько равномерно распределен вес подвигал плечами и пару раз присел. — Как ты выйдешь, — Алексей, парируя удивленный взгляд девушки, забавно сморщил нос и расплылся в довольной улыбке, — я ругаться буду. Матом. Громко и долго.
— Па-а-а-думаешь, — пренебрежительно фыркнула Полина, вальяжно дефилируя к выходу в сопровождении кошки и собаки, словно королева в окружении свиты. — Тоже мне, сквернослов записной нашелся! Да я, чтоб ты знал… ой!
Девушка, получив неожиданный шлепок прикладом винтовки по заду, внезапно ускорилась, пробежала по инерции несколько шагов до поворота, ухватившись на бегу за выступ в стене, остановилась, показала Пелевину язык и скрылась за углом. Траппер проводил проказницу возмущенно-одобрительным хмыканьем, словно гордящийся дитенком родитель, в очередной раз проверил распределенную по плечам амуницию и, крутя в пальцах спичечный коробок, прислушался к удаляющимся шагам. Услышав неразборчивый, но громкий девичий вопль, Алексей споро прочёл молитву, коротко перекрестил пространство перед собой, поджег огнепроводной шнур на заранее подготовленной шашке и с силой швырнул динамит за угол. В склепе послышались панические крики, чья-то неразборчивая и явно ругательная скороговорка, заполошный выстрел и топот ног. Правда, весь инородный шум охотнику был еле слышен, так как все посторонние звуки заглушались топотом собственных ног. Секунд через двадцать приглушенно хлопнул взрыв, коридор тряхнуло, заволокло пылью, и в спину ударил спрессованный воздушный кулак. Еле удержавшись на ногах, Алексей стряхнул с полей шляпы комья земли, поджег шнур еще одной шашки, отчаянно отплевываясь швырнул ее через плечо и гигантскими прыжками понесся к еле различимому в стене пыли пятну света. Выскакивая из коридора, траппер получил еще один воздушный удар в спину, а перевалившись через порог — ослепляющий в голову. Не удержавшись на ногах, Алексей рухнул на колени и, запечатывая веки, с силой вжал ладони в глазницы. Через пару минут он с трудом утвердился на подгибающихся на ногах. Из коридора несло пылью, сгоревшей взрывчаткой и чем-то еще. Наверное, тленом истории или еще чем-нибудь заумным. Зажав саднящие болью виски ладонями, Алексей обвел округу слезящимся взглядом, коротким жестом отправил Полину с питомцами спуститься пониже и, запалив после недолго раздумья последнюю шашку, надсадно кряхтя, швырнул её в проход. Он успел спуститься ярдов на тридцать и даже окончательно придти в себя, когда внутри скалы громыхнуло, из подземного прохода, словно орудийный выстрел, выметнулся столб пыли с зарядом из щебня и скальных осколков. Карниз над входом в подземелье, словно раздумывая, как ему поступить в создавшейся ситуации, немного поскрипел и, перегородив вход в коридор, рухнул вниз. Алексей и Полина обменялись многозначительными ухмылками и, кликнув усевшихся поодаль питомцев, неспешно направились к зеленящейся вдали полоске буша. Уже у подножия скалы трапперу вдруг показалась, что поясницу леденит чей-то ненавидящий взгляд. Пелевин резко обернулся и, ругая себя за паранойю, с чувством сплюнул: всё вокруг, скала, редкие кустарник и попеченным солнцем камни, источало спокойствие и даже нагромождение камней у бывшего входа в подземелье перестало куриться пылью и дымом. Алексей еще раз оглянулся по сторонам, неопределенно пожал плечами и поспешил следом за ушедшими вперед друзьями.
— Не переживай, vossa excelкncia[34], - Рамирес успокаивающе похлопал дона Педро по плечу и вновь приник к просвету в завале на выходе из подземелья. — Эта парочка, — португалец, на миг оторвавшись от обозрения окрестностей, кивнул на удаляющихся мужчину и женщину, — отсюда только к Лоуматане выйдет и не раньше, чем завтра. Нет тут другого пути. А там, — ибериец смакующее причмокнул губами, — мы их встретим и тогда…
— Вот когда встретим, — дон Педро ожег сподвижника ледяным взглядом, — тогда и будем сладострастным мечтаньям предаваться. А пока давайте из этой могилы выбираться. За камушками, — проповедник ухватил Рамиреса за шкирку и откинул от коридора в сокровищницу, — потом, как с конкурентами расквитаемся, вернемся.
— O que vocк diz, excelкncia[35], - португалец тоскливо взглянул на склеп и с тоскливым вздохом потопал к выходу. — Хотя, лично мне, горсть-другая камней, когда я на стволы этого seta mad[36] полезу, душу бы согрела. О! excelкncia! — Рамирес загоревшись какой-то мыслью, спотыкнулся на ровном месте и повернулся к проповеднику. — А когда мы этих bastardos[37] поймаем, вы им речь читать будете?
