Петр Заспа - Волчий камень
– Сеньор! Сеньор! – надрывным шепотом пытался обратить на себя внимание Вилли выглядывающий из-за угла испанец. – Сеньор, подойдите ближе, здесь нас никто не увидит.
– Зачем? – Вилли с подозрением посмотрел на незнакомца.
– Сеньор, я давно иду за вами. Мне нужно с вами поговорить.
– Мне не о чем с вами разговаривать. Беседуйте с вашим губернатором-людоедом!
Вилли шагнул в сторону, намереваясь обойти незнакомца по большой дуге.
– Прошу вас, тише, сеньор. – Испанец вышел из-за угла, и Вилли увидел его босые ноги. – Нас могут услышать. – Он с опаской оглянулся по сторонам и прошептал: – Я знаю, что случилось с вашим матросом.
– Что? – смысл сказанного не сразу дошел до воспаленного мозга Вилли.
– Да, я был в тот вечер в таверне и все видел.
– И что ты видел?
– Сеньор, это я расскажу вашему капитану.
Вилли удивленно осмотрел босоногого испанца. Он не был похож на подручных губернатора. Мысль, что это ловушка дона Диего, отпала сама собой. Какого-нибудь оружия у незнакомца не было. В заискивающих глазах читались страх и надежда.
– Ты все можешь рассказать мне, а я обязательно передам командиру, – сказал Вилли.
– Нет, сеньор. Я расскажу вашему капитану все, что знаю, а он пусть пообещает, что заберет меня с этого проклятого острова. Меня устроит любая земля, где есть люди и правит закон, а не пиратский кодекс нашего губернатора.
– Так ты хочешь, чтобы я отвел тебя к командиру?
– Не сейчас. Вечером, когда стемнеет, я подойду к вашим воротам и назову свое имя. Запомните, сеньор, меня зовут Элой. Вы впустите меня, и тогда я все расскажу. Поверьте, мне есть что рассказать об этом острове и его губернаторе. – С этими словами Элой исчез, мелькнув тенью вдоль стены хижины.
Вилли немного постоял, обдумывая предложение незнакомца, а затем побрел в сторону барака, благо вдалеке уже виднелась его крыша.
Дон Диего полулежал в кресле, вытянув ноги и щурясь от яркого солнца. В последнее время терраса особняка превратилась в его любимое место. Отсюда открывался отличный вид на корабль чужаков и на стоявшую на якоре «Беатриз». Также был виден барак с загадочным флагом над крышей – стоило лишь слегка повернуть голову, и он мог наблюдать за всеми перемещениями чужаков. И что самое главное – здесь хорошо и спокойно думалось. А подумать губернатору было над чем.
Штурман улизнул. И что самое обидное, дон Диего впервые за последние лет двадцать растерялся. Растерялся от неожиданной и странной реакции Вилли на, казалось бы, пустяковый эпизод. Нет, он не ругал себя за вспышку бесконтрольной ярости. Такое с ним бывало часто. Особенно в драке или в бою. Он даже гордился собой, что может так взрываться. Ярость в бою ничем не хуже отваги. Сначала у него было желание просто выпороть Джила, но затем кровь хлынула в глаза и все вокруг окрасилось в красный цвет.
Штурман улизнул, и, как он поведет себя дальше, оставалось только догадываться. Досадно, поскольку дон Диего возлагал на знакомство с Вилли большие надежды. Достаточно было притащить его в подвал, и за ночь можно было узнать о чужаках все. А пока те искали бы очередного своего пропавшего товарища, вернулся бы Карлос, и тогда мечты губернатора обрели бы реальность.
Впрочем, не так все безнадежно, продолжал размышлять дон Диего. Штурман по-прежнему у него на крючке, наживкой на котором Кармен. Придет в себя, утрет сопли и опять будет топтаться под стенами его дома.
Напротив губернатора сидел Чуи. Боясь шелохнуться, чтобы не помешать хозяину думать, он рассматривал собственные сапоги. Внезапно его чуткий слух уловил частый топот бегущих ног. По тропе к дому губернатора бежал старый Гомес.
– Хозяин, – тихо окликнул дона Диего Чуи, кивнув в сторону приближающегося испанца.
Гомес, подбежав к дому, махнул рукой, привлекая к себе внимание.
Губернатор поднялся и, уперевшись руками в перила, недовольно спросил:
– Чего ты там сипишь, старая развалина?
– Сеньор! Измена! Вас хотят убить!
– Тише! Не ори. Поднимись наверх.
– Да-да. Я сейчас, я мигом.
Гомес с трудом поднялся по крутым ступенькам и, задыхаясь, выдавил:
– Я все слышал. Это измена!
Дон Диего, скривившись, плеснул в кружку вина из кувшина и поставил на стол.
– На… хлебни и успокойся, а то ничего не пойму, что ты несешь.
Гомес глотал, судорожно дергая кадыком.
– Благодарствуйте, сеньор. Вы не пожалеете, что угостили старого бродягу. Я самый преданный ваш слуга.
– Да говори уже, наконец, что ты услышал! – Дон Диего начинал злиться. – Если ты вздумал дурачить меня, чтобы опохмелиться, я вышвырну тебя через перила.
– Нет-нет, сеньор! Сейчас. Никак не отдышусь. – Гомес схватился за грудь, не сводя жадных глаз с кувшина. – Моя хижина стоит на самом краю поселка, да вы наверняка знаете. Она уже совсем стала ветхая, и по ночам я слышу, как под стенами рычат эти проклятые кошки.
– Ах ты, облезлая обезьяна! Да ты вздумал испытывать мое терпение?
– Не бейте меня, сеньор! – взмолился Гомес. – Я сейчас вам все расскажу. Так вот, сегодня через стену я услышал, как один из наших плел заговор против вас с чужаком. Вот Иуда! В мое время ему бы отрезали язык и заставили проглотить.
– Кто это был?
– Я знаю, как его зовут! Он сам назвал свое имя. Сеньор, позвольте еще глоточек вашего прекрасного вина. Последний раз я пил такое вкусное вино, когда мы с капитаном Гонзало напали…
– Говори, кто это был! – взревел дон Диего.
– Это был Элой!
– Элой? Это который? – наморщил лоб губернатор.
– У нас на острове один Элой, сеньор. Он так и сказал чужаку: запомни, меня зовут Элой! Это тот, который, когда вы его спасли, вытащив из воды, не мог понять, почему должен давать клятву верности вам, если он уже присягал испанскому королю.
– Да, припоминаю.
– А я сразу поклялся отдать за вас жизнь.
– Ты ее сейчас отдашь, если не прекратишь нести всякую чушь. Так о чем они говорили?
– Надо было вам его еще тогда заколоть, сеньор. Он так и сказал чужаку: все знаю про нашего губернатора и все расскажу капитану.
– А что он знает? Не говорил?
– Говорил, сеньор, говорил. – Гомес согнулся в раболепном поклоне. – Я как раз только начал обедать. Добрейшая донна Дебора позволила мне забрать кости с кухни, и я хотел…
– Да говори ты уже по существу!
– Да-да. Значит, я обедаю, а они шепчутся за стеной. А я ведь все слышу! Старый Гомес хоть и стар, но ухо у него по-прежнему остро! Слышу, Элой говорит: видел, что тогда случилось в таверне, и знаю, куда подевался ваш матрос. Заберите меня с собой, а я вам все расскажу.
– Собака, – прошипел, покраснев от злости, дон Диего.
– Сеньор! Позвольте глоток вина. Я так торопился к вам, что не успел запить свой обед. И теперь у меня дерет от костей все горло.
