Алла Бегунова - Тайный агент Её Величества (Когда падают звезды)
Агония «Орхание» продолжалась около часа, и русские издали наблюдали за ней. После падения грот-мачты огонь полностью овладел шебекой, превратив ее в пылающий остров посреди моря, прекрасно различимый на фоне темнеющего неба. Вскоре произошел взрыв крюйт-камеры. Конечно, при этой ярчайшей вспышке наши моряки заметили и баркас, и ялик, на веслах уходившие в сторону берега. Но преследовать не стали.
Крымская осенняя ночь вступала в свои права.
Ветер усилился до пяти баллов. Волны поднимались уже на высоту метра в два и вскипали белыми барашками. Они раскачивали «Хотин» сильнее и сильнее. Козлянинов счел за благо поставить нижние, штормовые паруса и двинуться в путь. Определив местонахождения судна по звездам, мерцающим на небосклоне, и сверившись с картой, командор проложил курс на северо-запад. Первый город, который теперь предстояло посетить флагманскому кораблю, назывался Балаклава. Там представитель светлейшего хана Шагин-Гирея капиджилар-кегаяси Мехмет-ага намеревался встречаться с местным населением и доходчиво разъяснять ему особенности текущего политического момента.
Глава десятая
У стен Гёзлёве
На следующий день обед в кают-компании происходил весело. Командир «Хотина» устроил настоящий пир в честь знатной победы над османами. На стол поставили ром и сухое рейнское вино из капитанского погреба, подали паюсную икру, балык, сыр «пармезан» и вкуснейшие отбивные из свежей свинины, ради чего последний поросенок, обитавший в клетке под носовой надстройкой, лишился жизни.
Как и полагается победителям, офицеры разговаривали оживленно, делились впечатлениями о вчерашнем бое, о тех моментах схватки, в коих они участвовали, хвастались ранениями, полученными в ней. По счастию, таковых имелось немного. Например, лейтенант артиллерии Панов опалил брови. Капитан-лейтенант Орелли, командуя матросами своей вахты в рукопашной, получил неглубокую резаную рану на правом предплечье. Мичман Карякин был легко контужен в ногу при ударе вражеского ядра по трапу юта.
Сам командор явился в общество с повязкой на голове. Оказалось, уже после сражения, при установке парусов кусок фор-марса-рея, видимо, надломленный при артобстреле, свалился с фок-мачты вниз. Он задел Козлянинова и причинил ему ушиб затылка. Сотрясения мозга не случилось. Но у мужественного морехода до сих пор сильно болела голова.
Много хвалебных слов сказали офицеры также и в адрес Аржановой и князя Мещерского, высоко оценивая действия их подчиненных во время абордажного боя. Но гораздо в большей степени их занимало то обстоятельство, что вдова подполковника, надев кирасирский мундир, вооружившись шпагой и пистолетом, тоже находилась на шканцах и готовилась вступить в сражение. Они без конца спрашивали прекрасную даму, не напугало ли ее действие пушек, а за тем нападение на «Хотин» коричневокожих пиратов. В этих вопросах Анастасии чудилось безмерное удивление мужчин, совсем плохо знакомых с женщинами, и она только отшучивалась.
Среди тостов и забавных рассуждений, которые всё громче звучали в кают-компании, не слышался голос командора. Он сидел по своему обыкновению во главе стола, но ничего не ел и не пил. Аржанова не раз ловила его пристальный взгляд, обращенный к ней. Наконец, Козлянинов встал, сказал, что вынужден уйти из-за своего плохого самочувствия, однако сие не означает, будто обед закончен. Пусть господа остаются. На десерт им подадут засахаренные фрукты, печенье и ликер.
С трудом высидела Анастасия с веселыми моряками еще полчаса, необходимых для соблюдения приличий, и поспешила в адмиральскую каюту. Она вызвала Глафиру, чтобы посоветоваться, какие лекарственные средства из их походной аптечки нужны для избавления от болей в голове.
— Это у вас боли в голове? — озабоченно спросила горничная.
— Нет. Я чувствую себя отлично. Но ночью ушиб затылка получил наш капитан.
— Вот оно как, — удивилась служанка. — А вам-то его голова зачем? Чай, есть у капитана и собственные слуги, и корабельный лекарь…
— Немедленно достань аптечку!
Видя, что с барыней спорить сейчас бесполезно, Глафира принесла из гардеробной аптечный ящик, имеющий вид деревянного куба с широкой ременной ручкой. Там, на дне, оклеенном фланелью и разделенном на ячейки, стояли одинакового размера стеклянные флаконы с крепко притертыми пробками. Отвары и настойки разного цвета и запаха находились в них. Помедлив, горничная вытащила один, посмотрела его на свет, взболтала.
— Горечник крымский, — сказала она. — Сбор этого года. Отвар из корней. По столовой ложке четыре раза в день.
— Давай еще чего-нибудь.
— Пожалуйста. Возьмите настойку стеблей кирказона на водке. Оченно помогает при ломоте в висках. Также есть у меня кипрей узколистный…
Глафира действительно неплохо разбиралась в ботанике и фитотерапии. Травы она собирала сама, и сама их обрабатывала: сушила, растирала, отваривала, настаивала, готовила мази. Часто она бормотала при том какие-то молитвы, может быть, заклинания, прося Всевышнего наделить ее снадобья особенной силой. Многие бойцы разведывательно-диверсионной группы обращались к горничной за помощью, пили ее настойки и отвары да похваливали. Сознавая пользу, приносимую ею общему делу, Глафира при удобном случае любила поговорить о таинственных свойствах, сокрытых в растениях, однако нынче Анастасии было недосуг ее слушать.
— Хорошо-хорошо, — торопливо сказала она горничной. — Поставь на поднос и этот флакон. Но как-то маловато получается…
— Для чего маловато, ваше высокоблагородие?
— Для похода в гости.
— Ах, в гости… Ну добавьте еще свежих листьев капусты белокочанной. Если обложить всю пораненную голову…
В другое время Аржанова, возможно, и оценила бы это предложение как шутку, но сейчас она ужасно волновалась и к словам служанки отнеслась сурово.
— Ей-богу, за подобные глупости я тебя когда-нибудь прикажу высечь! — пригрозила Глафире курская дворянка и продолжала: — Где у нас спиртовая настойка корня валерианы? Она понадобится как болеутоляющее и успокаивающее… Так, теперь здесь три флакона… Надень чистый фартук, бери поднос. Пойдем к капитану бригадирского ранга справиться о его здоровье…
Выполняя рекомендации судового медика, Тимофей Козлянинов лежал на койке боком, с холодным компрессом на затылке. Не то, чтобы боль очень сильно донимала его. Скорее, сказывалось напряжение бурно прожитого дня и беспокойной ночи, которую командор почти полностью провел на шканцах, возле вахтенного офицера. Ближе к утру луна вышла из-за облаков и озарила бледным светом пустынные водные пространства. Ни одного корабля ни вдали, ни поблизости пока не наблюдалось. Зато подул попутный ветер, и темные вершины отвесных гор Южного берега Крыма стали медленно проступать в предрассветной дымке.
