Восстание (ЛП) - Скэрроу Саймон

- Мы ничего не могли сделать, чтобы спасти Лондиниум.

Катон уловил остроту слов друга и правильно истолковал их, как это могли сделать только самые близкие друзья. - Ты сделал все, что мог, чтобы спасти ее, Макрон.

- Мне не следовало ее слушать. Я должен был отвезти ее на корабль. По крайней мере, у нее был бы шанс выжить.

- Она была слаба и больна и знала, что ее время пришло. Вот что она тебе сказала. Ты ни в чем не виноват. Во всем виноват Дециан. Или был виноват. - Катон многозначительно посмотрел на своего друга.

Макрон мрачно улыбнулся.

- Я так и думал ... Надеюсь, его смерть не была быстрой и чистой, - тихо сказал Катон.

- Быстрее, чем мне бы хотелось. Но время поджимало. В противном случае... - Макрон оставил возможные неприятные сценарии невысказанными. - Все, что имеет значение, это то, что он получил то, что он заслуживал.

- Пока для тебя не будет никаких последствий. Я сомневаюсь, что они вообще будут. Дециан стал позором для тех, кто послал его сюда, чтобы устроить беспорядки. Они будут довольны его исчезновением и не будут задавать никаких вопросов о том, как это произошло.

- Будем надеяться. Я не собираюсь скрываться до конца своей жизни. Если они укажут мое имя как причастное к его смерти, я буду готов и буду ждать того, кого они пошлют за мной. И с ними поступлю так же, как с той змеей.

- Я уверен в этом. - Катон кивнул. - Но у нас есть более насущные проблемы. Если мы справимся с этим, я прикрою твою спину, брат.

Макрон некоторое время молчал, прежде чем заговорить.

- Знать это – хорошо.

С наступлением сумерек колонна остановилась в Суллониакисе, поселении, достаточно большом, чтобы заслуживать географического названия. У дороги стоял небольшой постоялый дом, а рядом – скромная вилла. Остальные жители жили в традиционных группах круглых хижин среди загонов для животных и зерновых ям. Суллониакис находился на пологом холме, над которым возвышалась сигнальная станция, на полпути между Лондиниумом и Веруламиумом. Тысячи мирных жителей уже решили остановиться здесь на ночь, и многие разожгли костры для приготовления пищи. Местные жители, справедливо опасаясь, что голодные массы могут украсть их скот, загнали животных в загоны и охраняли их.

Светоний взял виллу на ночлег для себя и своей свиты. Остальная часть колонны и небольшой обоз разбили лагерь вокруг нее. Не было отдано никакого приказа построить походный форт перед лицом врага, как это было предписано римской военной наукой, поскольку было слишком мало людей, чтобы выкопать ров и вал, достаточно большой, чтобы вместить вспомогательные войска и их лошадей. Кроме того, они слишком устали, и большинство упало на землю и заснуло там, где лежало, как только сняли седла и позаботились о нуждах своих лошадей.

Выставив часовых и согласовав с Тубероном пароль для когорты, Катон и Макрон сразу после захода солнца направились на виллу. Они пошли окольным путем, остановившись у сигнальной вышки, чтобы подняться по внутренней лестнице на платформу, где часовой осматривал пейзаж на юге. Вокруг них мерцали огоньки факелов тех, кто бежал из Лондиниума. Не более чем в пяти километрах отсюда полоса костров выдавала позиции осторожно преследовавших их повстанцев. Вдалеке розоватым маревом выделялся город, который все еще разграбляли приспешники Боудикки.

- Нетрудно представить, что произойдет дальше, - сказал Макрон. - Те, кто не сможет идти в ногу со временем, будут настигнуты врагом. Дорога между Веруламиумом и Лондиниумом превратится в одну длинную бойню.

- Боюсь, что так. И когда основные силы повстанцев двинутся на север после того, как они покончат с Лондиниумом, Светоний потеряет и Веруламиум. Три крупнейших населенных пункта провинции сгорят. Нетрудно представить, как это отразится в Риме среди тех, кто хочет покинуть Британию. Даже если восстание будет подавлено.

Макрон криво улыбнулся.

- Если? А что случилось с «когда»?

Удовлетворенные тем, что ауксилларии когорты расположился на ночлег, они спустились с сигнальной башни и направились к вилле. Тело Катона отяжелело от усталости, и он жаждал возможности долго спать в удобной постели после приличной еды. Мысль о еде заставила его осознать, как мало он съел за предыдущие два дня, а мучительный голод заставил его желудок протестующе заурчать.

Желудок Макрона, показалось, ответил сочувствием, и оба они спонтанно рассмеялись, благодарные за возможность отвлечься.

- Яйца Юпитера, я надеюсь, что у владельца виллы есть приличная еда, - сказал Макрон. - Если над ней еще не поработали наместник и его свита.

Катон указал на один из загонов, мимо которых они проходили по пути к вилле. Изнутри доносилось хрюканье свиней, и высокий бритт с кабаньим копьем стоял на страже, настороженно наблюдая за ними, пока они проходили мимо. - Возможно, нам придется освободить одного из них позже. Мне хочется чего-нибудь похрустывающего.

- Не говори об этом, - возмутился Макрон. - Попробуй подумать о чем-нибудь другом, прежде чем ты тоже возбудишь мой аппетит.

Вилла была построена по обычному образцу: с небольшой сторожкой, встроенной в стену, окружающую главный дом, а также конюшнями и кладовыми по краям комплекса. Двое телохранителей наместника были на дежурстве и отсалютовали офицерам, махнув им рукой после любопытного мимолетного взгляда на Макрона, который до сих пор не имел возможности ни счистить грязь, накопившуюся во время побега, ни подстричь проросшую бороду на щеках и челюсти.

- Нам действительно нужно достать тебе запасной комплект одежды, - заметил Катон. - Прежде чем кто-нибудь примет тебя за одного из этих волосатых варваров, вокруг которых ты ходишь, и вонзит в тебя старый добрый гладий.

- Любой, кто попытается это сделать, будь то варвар или римлянин, получит тот же меч, воткнутый туда, куда не светит солнце.

Вилла принадлежала отставному центуриону Девятого легиона Гаю Гитецию, стройному подтянутому ветерану с редкими седыми волосами и темно-карими глазами. Он открыл свой дом пропретору и его свите и предоставил содержимое своего винного погреба и кладовой. Он тепло поприветствовал вновь прибывших, но неодобрительно нахмурился при виде Макрона.

- У меня есть небольшая баня в задней части виллы. Оставь эти тряпки снаружи, и я попрошу одного из моих рабов принести тебе свежую одежду, пока ты омоешься и побреешься. Когда снова почувствуешь себя римлянином, присоединяйся к остальным в триклинии, чтобы чего-нибудь поесть и попить. Повар разогревает мульсум, и это приведет твой мир в порядок.

Макрон поблагодарил его и последовал за одним из домашних рабов в сторону бани. Когда он ушел, Гитеций обратился к Катону.

- Ты выглядишь изнуренным, молодой человек.

Катон не смог сдержать улыбку. Несмотря на то, что он все еще выглядел молодо, ему было около тридцати лет. Он кивнул. - Мы все очень устали. Когда все это закончится, клянусь, я буду спать целый месяц.

Гитеций похлопал его по плечу. - Я уверен. Между тем, ты, должно быть, голоден. Проходи.

Он провел Катона в небольшой обнесенный стеной сад в задней части виллы, где Светоний и его офицеры сидели вокруг длинного стола на скамьях и спокойно поглощали разложенную для них еду и вино. Катон заметил тщательно ухоженные цветочные клумбы, аккуратно подстриженные кусты и купальню для птиц в дальнем конце, тускло освещенную жаровнями, горящими в каждом углу. Место спокойствия, которое, казалось, не шло в ногу с миром, раздираемым на части за стенами виллы.

- У тебя красивый сад.

- Это была гордость и радость моей покойной жены, - нежно улыбнулся Гитеций. - Она умерла три года назад. Я сохранил его в том виде, как она его оставила. Садитесь.

Катон нашел место на одной из скамеек рядом с наместником и кивнул в знак приветствия другим старшим офицерам, окружавшим его.

- Как твои люди? - спросил Светоний. - Я слышал, перед тем, как ты отступил от хребта, произошла небольшая битва.

- Вряд ли битва, господин. Мы прогнали некоторых повстанцев, преследовавших последних мирных жителей. Когда мы напали на них, враг бросился в бегство.