Юрий Никитин - О доблестном рыцаре Гае Гисборне
Браконьер кивнул.
— Ну…
— А теперь берем тебя и твоих односельчан, — сказал Гай. — Вы бьете оленей без шума, без танцев, без песен, спокойно и деловито. Бьете почти каждый день. Бьете и самок, и молодых оленят, что никогда не позволят себе лорды. Жители одной только деревни убивают оленей в сто раз больше, чем лорд с его шумными гостями. Так в Англии скоро оленей вообще не останется! Но я как-то не больно пекусь о поголовье оленей…
Браконьер приободрился.
— Ваша милость?
— Меня другое беспокоит, — сказал Гай откровенно. — Вы бьете оленей еще и потому, что не хотите платить налоги за скот!.. Приходит сборщик налогов, а вы ему пустой двор показываете… Умно, ничего не скажешь.
Браконьер потупился и пошаркал ногой землю.
— Ваша милость, но у многих в самом деле, бывает, во рту хлебной крошки не бывает…
— Еще бы, — сказал Гай саркастически, — уже привыкли жрать оленину без хлеба! Но вот что я скажу, дружище. Отныне те хозяйства, где нет скота, будут облагаться двойным налогом. Нет, тройным!.. А кто не сможет выплачивать, того в суд, а там решат…
Браконьер вздрогнул.
— Знаем ваши суды!
— Они же и ваши, — ответил Гай. — Из местных выбираете, не из Франции вам их привозят!
Глава 12
Выезжая из леса, он сразу заметил огромную трубу из обожженной глины, подвешенную над оврагом, и не понял сразу, что за чудо, зачем здесь и почему, и только проезжая под нею, услышал над головой журчание воды.
Дальше труба разрезает холм почти до середины, а затем опять соскальзывает в воздух и через десятка два ярдов с облегчением ложится пузом на стену монастыря.
Молодцы монахи, мелькнула мысль. Это даже лучше, чем акведуки. Никакой мусор не попадет сверху. И даже ворона не нагадит. Чистейший водный поток бежит и бежит в монастырь. Расстояние около двух миль, кажется, чудовищно много, однако в Европе видел, как в болотистом Париже монахи умело осушают земли, треть столицы сейчас там, где совсем недавно была трясина, тамплиеры в кратчайшие сроки убрали огромное болото, а после этого на осушенной земле построили свою пристань на Сене.
Цистерцианцы аббатства Дюн в Западной Фландрии отвоевали земли у моря, их кипучая активность простирается от Фюрн до Хюлста в Голландии, семнадцать тысяч гектаров они возвратили суше только вблизи одного этого места. Бенедиктинцы Сент-Жюстин перегородили плотиной течение реки По, а монахи аббатства Троарн — реку Див в Нормандии. Камальдолийцы устраивают искусственные озера. Другие монахи производят осушение земель, чтобы спасти остров Помпоза от воды. Повсюду монахи занимаются совершенствованием водных путей. Широкие рвы, соединяющиеся с Сеной, прорыты ими для того, чтобы защитить аббатство Сен-Жермен де Пре.
Настоятели аббатства Сен-Виктор в Париже повернули течение реки Бьевр для орошения своих садов и приведения в действие водяных мельниц. Обеспечив район Тампль, воды Бельвиля питают теперь приорат Сен-Жермен де Шан и фонтан Вербуа.
Конь остановился перед воротами, Гай привычно сунул руку за рогом, но вспомнил, что эта несокрушимая крепость — монастырь, а не баронский замок, спешился, все-таки шериф всего лишь короля, но для Господа что король, что последний нищий — одинаковые существа и оба заслуживающие снисхождения и жалости, если не слишком наглеют.
Воротарь вышел навстречу и принял у него коня, в массивных воротах отворилась широкая и высокая калитка. Конь прошел через нее свободно, а там еще один монах приблизился и молча взял под уздцы.
Гай напомнил:
— Надо поводить сперва, а то мы долго шли галопом.
Монах обронил невозмутимо:
— Господь велит заботиться о каждом дыхании. Даже о человеке.
— Господь лучше нас знает, — согласился Гай, — о ком надо заботиться больше.
Монах перекрестился.
— И вовсе не потому, что он больше достоин… А вот и наш аббат, отец Сергио!
Аббат вышел из темной часовни, часто моргая от яркого солнечного света и морщась, даже глаза прикрыл ладонью, быстро направился к ним.
Гай поклонился.
— Прошу благословения, святой отец.
Аббат быстро перекрестил его.
— Да хранит вас Дева Мария… Я настоятель этого монастыря, отец Сергио. Как хорошо, что вы к нам заглянули, шериф!
— Что случилось?
Аббат перекрестился и сложил ладони у груди.
— Неделю тому разбойники убили нашего брата Лукаса. Он вез беднякам в деревню Верхние Камни хлеб и сыр, так у него отобрали все, даже лошадь с телегой, а над ним долго издевались, мучали всячески, жгли огнем, а потом зверски убили…
Гай стиснул кулаки.
— Мерзавцы! Но почему вы не сообщили сразу?
Аббат перекрестился.
— Мы всегда готовы отдать жизни во имя Господа и за благое дело, а разбойники за это будут гореть в аду. Но сегодня произошло то, что никак нельзя оставить…
— Что?
— Разбойники поймали нашего брата Йоргеса, он раздавал крестьянам милостыню, побили сильно и велели передать, что отныне мы должны отдавать деньги не крестьянам, а только им, разбойникам. А также хлеб и зерно, которые мы от щедрот своих распределяем между бедными…
— Как обнаглели! — вырвалось у Гая. — Что сталось с Англией?..
— Обнаглели, — согласился аббат. — Мы готовы жертвовать своими жизнями, но не можем оставить бедных без помощи.
Гай спросил быстро:
— Если они в деревне, я найду их и повешу быстро. Но в лесу… Кто-нибудь может вывести на их проклятое логово?
— Мы не сможем, — ответил аббат, — потому что все братья почти не покидают стен монастыря, если не нужно сделать что-то совсем уж срочное. Однако я знаю, кто может помочь.
— Отлично, святой отец! Давайте их имена. Как много они знают?
Аббат покачал головой.
— Тайна исповеди, сын мой. Иногда исповедуются и разбойники, но я не могу их выдать. Однако есть крестьяне, что охотятся в лесу…
— Браконьерничают, — уточнил Гай.
— Браконьерничают, — легко согласился аббат, — так вот они видели издали их лагерь. А так как эти крестьяне сами пострадали в свое время от разбоя…
— Спасибо, святой отец, — поблагодарил Гай. — Я даже не думал, что вот так сразу найду у вас помощь и поддержку. Я приехал просто так, посмотреть, чем занимаетесь и чем могу помочь. Все-таки я шериф, я отвечаю за эти земли и всех людей, живущих здесь.
Аббат скромно улыбнулся.
— Рады помочь. Но раз уже здесь, посмотрите, шериф, наше хозяйство. У нас есть что посмотреть и чему поучиться. Мы надеемся, что хоть часть наших знаний сумеем передать крестьянам.
— Хорошо бы, — согласился Гай.
