Юрий Никитин - О доблестном рыцаре Гае Гисборне
— Аустин, тебе оставили самое трудное.
Аустин сразу радостно насторожился.
— Ваша милость?
— Эта банда, — сказал Гай, — шла на соединение с шайкой Кнуда Железнорукого. Тех втрое больше.
Аустин ликующе вскрикнул:
— Явимся вместо них?
— Не обязательно, — сказал Гай, — но все равно те ожидают прибытия разбойников, их тоже можно захватить тепленькими. Если все готовы, то можем двинуться прямо сейчас…
Аустин сказал быстро:
— Ваша милость!
Гай вперил в него острый взгляд.
— Что-то не понял?
— Да, — ответил Аустин с обидой в голосе. — Ваша милость, вы втроем разгромили и уничтожили шайку разбойников! Так кто же мы, двенадцать человек, если не сделаем то же самое с бандой Кнуда Железнорукого?
За его спиной всадники начали волноваться, Гай увидел, что все смотрят на него с надеждой, а некоторые с обидой и укором, как и Аустин.
Он сказал медленно:
— Мне, конечно, хочется повести вас лично… Все-таки только у меня выучка рыцаря. С другой стороны, вы тоже ребята крепкие и знаете, за какой конец меча держаться. И… ты прав, если будем расти и развиваться, вам нужно когда-то начинать водить отряды и самостоятельно.
Аустин широко заулыбался, воины обрадованно зашумели, а Дарси спросил стеснительно:
— Ваша милость, а можно мне с ними?
Гай буркнул:
— Ты же мой оруженосец?
— Но с ними я обучусь воевать в группе!
Гай спросил с беспокойством:
— Но ты в самом деле не ранен?
— Это царапины, — заверил Дарси. — Ну, пожалуйста!
Гай криво усмехнулся.
— Против «пожалуйста» устоять трудно. Хорошо, Аустин, веди людей. Постарайся захватить одного-двух живыми, чтобы повесить в селе на площади. Это придает легитимности нашим действиям.
— Ваша милость?
— Законности, — перевел Гай на понятный язык. — Когда вешают, то как бы обязательно за дело. А убить можно и по дурости. Или сводя личные счеты.
И все-таки, вернувшись в замок, он не находил себе места, ожидая возращения отряда Аустина. Особенно переживал за Дарси и уже клял себя, что поддался его уговорам и отпустил в такой опасный набег.
Хильд, чтобы как-то отвлечь, притащил книгу Судного Дня и раскрыл на странице, где указаны все монастыри графства.
Гай пробежал взглядом по странице, в изумлении покрутил головой.
— Что-то многовато в графстве, где я должен поддерживать порядок, монастырей. Они ж освобождены от налогов, мерзавцы… Или не освобождены?
Хильд обиженно засопел, начал ерзать на лавке, скривил рожу.
— Ваша светлость, монастыри стремятся найти покой среди лесов и долин, где можно свободно говорить с Богом. В городах с их смрадом, криком, теснотой и сутолокой это, как понимаете, ну никак…
— Зато в городе нет разбойников, — буркнул Гай.
Хильд посмотрел на него искоса, усмешка послушника очень не понравилась Гаю.
— Что? — спросил он резко.
Хильд развел руками.
— Ничего-ничего, ваша милость, не гневайтесь. А то у вас вся морда становится красная, как епископская мантия! Даже как папская. И глаза, эта, как бы не совсем человеческие…
— А какие? — рыкнул Гай.
Хильд развел руками и возвел очи горе.
— Слышал, у зверя океанского, омаром именуемого, вот такие же точно…
— Омар, — прорычал Гай, — это тот же рак, что поселился в море и вырос до полуярда в длину. Но ты насмешничаешь над сеньором, вижу! И Беннет подхихикивает, гад!
Беннет сказал вместо Хильда миролюбиво:
— Ваша милость давненько не жила в городе…
— И что?
— Ворья там не меньше, — пояснил Беннет, — а поймать их не просто. В городе нор больше, чем в лесу. А монастыри, как слышал, налоги все-таки платят.
Гай хлопнул себя по лбу.
— Ах да, это же не Франция или Германия… Эх, я тоже, подобно своему королю, великому Ричарду, начинаю забывать Англию. Здесь все, к счастью, подчинено королю, и все платят налоги. Это прекрасно! Надо съездить и посмотреть, чем можем помочь мы…
— …и чем они, — подхватил бодро Беннет и добавил льстиво: — Ваша милость становится хозяйственной!
Гай подумал, что за двенадцать лет скитаний по Европе и Палестине с непрерывными боями насмотрелся на монахов, понимает различия в их уставах и легко может отличить бенедиктианца, живущего по уставу «Отца Европы», как назвали святого Бенедикта Нурсийского, от цестирианца или любого другого монаха.
Он видел бернардинцев, камальдолийцев, валломброзианцев с их строжайшими уставами, и мощное течение картезианцев, часть еремитов, уставных каноников, орден премонстрантов, а папский легат, что сопровождал крестоносцев, пока они шли еще по Европе, как-то обронил, что только цистеринских аббатств насчитывается более семисот, более тысячи организаций ордена Сен-Рюф, а еремитов вообще невозможно сосчитать, и вся эта сила преобразовывает Европу, как в духовном плане, так и в материальном: обучает крестьян новым методам земледелия, осушению болот, возведению домов из того, что под рукой, а не обязательно по канонам предков…
Гай сам в походе постоянно натыкался на госитальеров, тамплиеров, рыцарей Тевтонского ордена, алькантарцев, привык с ними общаться и проникся глубоким уважением к их стойкости и способности переносить тяготы нелегкого пути.
— Как только вернется Аустин, — сказал он, — я проедусь по монастырям. Слышал, разбойники грабят монахов так же, как и остальных, если не больше…
Хильд сказал сокрушенно:
— Монахов не любят еще сильнее, чем шерифов.
— Ну уж нет, — возразил Гай. — Как не любят шерифов, так это вообще сказка. Меньше любят разве что самого дьявола…
— Вы слушаете меня, ваша милость?
Гай ответил невпопад:
— Да, конечно, они уже могли бы вернуться… как думаешь?
— Им добираться дальше, — возразил Хильд, — не торопите время, ваша милость. Аустин умелый боец и… не мальчишка. Сам в ад не полезет и его удержит.
— Кого?
— Дарси, — пояснил Хильд. — Вы же о нем тревожитесь?
Гай отмахнулся.
— Почему только о нем? Там все мои люди.
Хильд перекрестился, сложил ладони у груди, губы его зашевелились, а глаза вперили взгляд в пространство.
— Помолитесь, ваша милость, — посоветовал он настойчиво, — а то, сражаясь в Палестине с сарацинами, вы могли и забыть, за что проливаете кровь.
Но пришел вечер, Аустин так и не вернулся. Наступила ночь, для Гая бессонная, к утру извелся и велел седлать коня, но когда затягивал подпругу, ворота распахнулись, и во двор въехал Аустин во главе отряда.
Гаю показалось, что он, как и его люди, навеселе, даже у Дарси что-то слишком уж блестят глаза, а рот расплывается до ушей.
